Твоё слово

Может моя семья просто сплошь состояла из слабаков? Поэтому они не смогли заботиться даже о той, рождения которой, вроде бы, ждали? А я такая же? Я ни о ком не забочусь. В отличие от моего, ну например, отца — принципиально, а не в зависимости от обстоятельств, но все же.

Я вспомнила, что мне говорил Лука перед тем, как меня арестовали.

«Есть ли кто-то, чье присутствие в твоей жизни для тебя важно? Разумные, без которых тебе было бы жить хуже или скучнее, чем с ними.»

Мне нравятся мои… ну пусть будут сожители. Так вот, мне нравятся мои сожители. Я уже абсолютно уверенно могла сказать, что не хочу лишиться их общества.

«Тебе нравится, когда они счастливы? Ты грустишь, когда им плохо? Что ты хочешь и можешь для них сделать?»

Я не понимаю идеи со-чувствования, но мне точно гораздо спокойнее и веселее, когда они спокойны и веселы, и меня напрягает, когда они чем-то огорчены. Не то чтобы мне из-за этого становилось грустно, просто напрягало, и хотелось, чтобы они поскорее снова стали веселыми.

А вот вопрос, что я могу для них сделать, был уже поинтереснее. Он предполагал не самокопание, а какие-то действия.

Чего они от меня хотят? Чтобы я не ввязывалась в проблемы и была послушной милой девочкой. Значит, я ей стану. Принятое решение — грело душу и приносило облегчение. Я легко провалилась в сон, пообещав с утра подумать над подробностями своего плана по превращению себя в солнышко, которое умеет заботиться о сожителях и не бежит от проблем! 

Я стояла на обрыве. Смотрела как бежит время, все быстрее и быстрее. Змеиное тело обвивало меня кольцами, но я не шевелилась. На обрыве сидел дядя Вося, бренькал тоскливенько на гуслях.

— Так и будешь стоять? — спросил он удивленно, поворачивая ко мне голову.

— А надо идти? — с тихим шуршанием меня оборачивало гибкое чешуйчатое тело, проходясь по шее, шипя в макушку.

— Тебе — всегда надо, — кивнул старик, дергая струну.

— Все равно ведь не двигаюсь вперед, сколько не иду, — вздохнула я, впрочем, не сильно огорчаясь. Не то чтобы мне до всего этого было дело.

— Так если ты просто ногами шевелишь, не думая — конечно, никуда не двинешься, — хихикнул дядя Воська.

— А мне никуда и не надо, — удивилась я, — разве я говорила, что мне куда-то надо?

— Поэтому сколько бы ни шла, никуда и не дойдешь, — он повернул старое лицо от меня обратно к небу и, болтая в воздухе ногами, запел что-то. Я не могла разобрать слов, как это часто бывает во сне. Теплые кольца то сжимали меня, то чуть ослабляли захват, за спиной раздавалось уютное шипение и шуршание, а старик все что-то тихонько завывал, дергая струны; а время бежало.

— А если я решу, куда хочу пойти?

— Тогда и пойдешь вперед.

— Но впереди обрыв, — я вскинула брови.

— Значит, судьба у тебя такая, — улыбнулся мне дядя Вося.

Я помолчала, то ли секунду, то ли вечность, а потом уточнила, не знаю зачем, указав на устроившую меня в своих кольцах змею.

— А это кто?

— Человек, — ответил дядя Вося.

— Что-то не похоже, — старик опять хихикнул.

— Наша Мать сказала мне как-то: соскреби дракону чешую — найдешь человека. Все мы ее дети по сути. 

Я ворочалась с боку на бок, но снова уснуть не получалось. За окном еще было темно, в доме — тихо. Я скинула одеяло, и спустила ноги на холодный пол, зашаркала в поисках тапочек. Укуталась в покрывало и пошла вниз, на кухню, чаю хоть попить. Когда я спускалась с лестницы, увидела, что с кухни из приоткрытой двери льется приглушенный свет.

Ева сидела за столом, перед ней лежали какие-то тряпочки и кружева, и она, почти неслышно намурлыкивая какую-то песенку, что-то шила. Стоило мне приоткрыть дверь, она подняла на меня ласковый взгляд керамических глаз. Интересно, как вообще керамические глаза могул быть ласковыми?

— Что-то ты рано, милая, не спится? — я присела напротив нее и кивнула, — давай я тебе молока подогрею?

— Давай, — я улеглась на стол лицом, — а что ты шьешь?

— Платье тебе на День Города, — она взяла небольшую металлическую кастрюльку с красивой резной ручкой и налила в него молока, — а то все соседи уже шепчутся, что я девочку не могу прилично одеть, ходит у меня в чем придется!

— Зато ты меня кормишь, — сказала я, — ты им объясни, что я как дворовая кошка, меня главное — подкармливать, а платья я все изгваздаю, шарясь по помойкам.

— Ты не дворовая кошка! Ты моя пусть и дальняя, но родня! — важно возразила Ева, поворачивая ко мне нахмуренное лицо, и явно не без легкого ехидства добавляя, — и бывшая жена гордого свинопаса! Тебе не пристало ходить в чем попало.

— Эка я из жизни выпала, — нахмурилась я удивленно, — чья-чья бывшая жена?

— Тебе Раш сам расскажет о твоей жизни до загадочного проишествия в фонтане на главной площади, и ты уж будь добра его выслушать, — хохотнула деревянная женщина и посерьезнела, — слышала когда-нибудь о межмировых порталах? О них любят писать всякие фантазеры в приключенческих романах. Очень интересно! Сама зачитываюсь. Жаль, что перемещения между мирами — лишь выдумка.

— Да, и правда жаль, — кивнула я. В общем-то, жаль мне не было. Мне было никак. Ну разве что слегка любопытно, как возможно то, что признано невозможным. Залетела в голову грешная мысль посмеяться над местным Собранием Ученых Существ, доказав, что они глубоко не правы в своих научных изысканиях.

— О чем думаешь? — спросила Ева вроде бы просто так, но я почувствовала ее напряжение.

— Ну… — что бы такое соврать, — я решила стать цветочницей.

Кружка, в которую деревянная женщина собиралась налить мне молока, чуть не полетела на пол.

— Что? Цветочницей? — посмотрела на меня внимательно, — это тебе для работы надо?..

— Ну да, я решила, что продавать цветы — мое новое призвание, — кивнула я и сама себе поверила; хотела утром продумать план — вот и он, — цветы — это мило и совсем не опасно. А у нас недалеко как раз есть цветочная лавка. Туда и напрошусь. Платье мне, кстати, пригодится! Продавщица цветов ведь должна быть хорошенькой? Значит, буду хорошенькой. Давно пора. Наберусь опыта, а потом может и свою лавку забабахаю. Почему нет? Цветы — это мило!

Ева улыбнулась мне немного натянуто, но мое сердце наполнялось решимостью с каждым новым произнесенным словом. Я буду продавать цветы! Тогда они от меня точно никуда не сбегут. Какие проблемы может принести просто хорошенькая цветочница?

— Может ты еще подумаешь? — неожиданно попросила Ева. Меня это удивило и даже немного обидело. Разве она не должна быть рада? Наверное, она мне просто не верит. И правильно — в таких вещах верить надо не словам, а делам! Вот устроюсь цветочницей, принесу ей букетик ее любимых норвеских ромашек, вот тогда она и будет рада. С улыбкой я приняла из ее рук кружку и, завидев в окне тонкое дребезжание солнечных лучей у горизонта, поднялась на выход.