Твоё слово

— А это кто? — уточнила я.

— Он работает над максимально понятными широкой общественности формулировками вещей, необходимых к публикации.

— Занимается пропагандой на благо Империи? — попыталась я перевести на понятный мне язык.

— Если вам так будет понятнее. И вообще, за все, что вы натворите в будущем, ответ теперь нести ему — он пусть за вами и следит.

Я уже начала думать над следующим аргументом, как в дверь робко поскреблись и, чуть отворив, в щелочку прошептали:

— Простите, что отвлекаю, Ваша Светлость, но там Его Высо…

— Пуская, — махнул рукой граф.

Через секунду двери стремительно распахнулись и на пороге появился мой вчерашний то ли сон, то ли явь. В отличие от вчерашнего вечера, омраченного ложными обвинениями, жесточайшим допросом и часами паники и отчаяния в одиночной камере, сегодня я, спокойная, выспавшаяся и накормленная могла рассмотреть мужчину более внимательно и без сбивающих с толку фантазий. Он был среднего роста, приятно крепко сложен, красиво аккуратно и дорого-богато одет — но при этом почему-то не производил впечатления, что чистюля и аккуратист, как, например, красавчик-следователь, у которого, наверное, глаз начнет дергаться, если от долгого сидения штаны помнутся. Лицо у мужчины было, скажем так, на любителя, но при этом завораживало, и не пялиться было сложновато. Открытый чистый лоб, тяжелые надбровные дуги, светлые брови вразлет будто тянулись к вискам, как и глубоко посаженные ярко сияющие расплавленным золотом глаза — вообще лицо было довольно хищным и чуть вытянутым вперед; сами черты резкие, но, в противовес, впечатление производили довольно мягкое. Думаю, дело было в том, что хотя мужчина в данный момент был не очень спокоен, по жизни, я могла сказать довольно уверенно, Раш был спокойным и вежливым не совсем человеком. По скулам и линии волос блестела мелкая золотистая полупрозрачная чешуя, уходящая в волосы, конечно же такие же роскошно золотые. Вот тут мне вполне по-женски захотелось удавиться от зависти, потому что по плечу струилась длинная густая коса, которую хотелось то ли полапать, то ли мстительно вырвать ко всем чертям. И приклеить ее себе на затылок вместо моего мышиного хвостика.

Рассматривать его было довольно весело, потому что он весь состоял из каких-то противоречий: не сказать что красивый с точки зрения общепринятых стандартов красоты, но даже красавчик-следователь просто-напросто терялся на его фоне; хищная, внушающее неясные опасения внешность, но впечатление он производил вполне располагающее. Я разглядывала его долго, жадно и ни капельки не стесняясь — в конце концов, я давно мечтала узнать, как же он выглядит.

Тем более, пока я нагло пялилась, невежливо ухмылялась, и вообще всячески заставляла его чувствовать себя не в своей тарелке, у меня было время прикинуть, что происходит и как себя вести. Очевидно, резкая перемена моего приговора была связана с «Его Высо…», и думать о том, какие жизненные обстоятельства занесли сиятельную рептилию из Верхней Империи в грязный кабак, где я не так давно чуть не стала представительницей древнейшей профессии, было пока рановато, а вот о том, почему он вообще сюда пришел — самое оно. Точнее, ну я не дурочка, конечно же из-за меня. Но вот зачем ему я, «проблемный ребенок» — теперь уже совершенно очевидно проблемный — мне было не понятно.

— Госпожа Солнцева, я пришел справиться о вашем самочувствии, — кашлянул он, осторожно вылавливая мой взгляд, — госпожа Киныси, ваша четвероюродная пра-пра-пра-пра… кхм, бабушка очень о вас волнуется. И Дор с Бором, и Лука. Все ждут вашего возвращения с большим нетерпением.

— О, — многозначительно кивнула в ответ я, поддерживая игру, — передайте ей, что я чувствую себя отлично, милый граф прекрасно обо мне позаботился. Он был так мил, что даже все это время скрашивал мое одиночество, — я осторожно глянула на скучающего следователя, — видимо, беспокоился, что я переволновалась из-за всей этой ситуации… Мы так мило пообщались, что даже дали друг другу обещание писать письма! — нет, ну а вдруг прокатит?

— Как мило с его стороны, — Раш подозрительно посмотрел на раздраженно цыкнувшего в мою сторону графа Сибанши, — вы оставите нас ненадолго?

— С удовольствием, Ваше Высочество, — чуть более поспешно, чем следовало бы, подскочил граф, но я резко вскинулась вперед, обхватив его за бедра.

— Подождите! — оба мужчины поражено застыли, глядя на меня, как на привидение.

— Госпожа Солнцева, — прошипел следователь, — отпустите меня. Вы ведете себя неприлично!

— Ра… э-э… Ваше Высочество, а можете вы нас оставить на минутку? — спросила я у Раша, — мне нужно кое-что спросить у Его Светлости... Как у будущего друга по переписке! — я не очень понимала, к чему все эти расшаркивания между нами троими, но это, вроде, было забавно.

— Совсем сдурела, паршивка, — дал мне подзатыльник граф, первый не выдержав этого цирка, — ты кого из комнаты выгоняешь, блаженная?

— Все в порядке, — произнес Раш, глядя на графа, — я вас оставлю. На минуточку.

Он улыбнулся совершенно спокойно, развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что где-то что-то хрустнуло. 

— Что с тобой не так? — со всей возможной любезностью спросил мужчина, не поворачивая в мою сторону головы.

— Я его совсем не понимаю! — тут же начала объяснять свою проблему, — что ему от меня надо?! Он заботился обо мне все это время, они все заботились. Ну ладно, у всех свои странности! Но до того, как вы пригласили меня погостить в Башне Порядка, они мне, в общем-то, все по очереди высказались на тему того, какая я проблемная, и как они устали!

— Их можно понять, — кивнул граф, устало развалившись в кресле.

— Вполне, — согласилась я, — так разве не логичнее бы было меня вообще отсюда не вытаскивать?

— Я бы на их месте так и поступил.

— И я тоже, — я кивнула, радуясь, что мужчина, кажется, уловил мою мысль, — если тебя что-то утомляет, от этого надо избавляться, а тут случай такой удобный подвернулся! Почему они тогда ждут меня и волнуются? — я вздохнула, почесав висок, — я всегда думала, что все вот эти вещи — ну там дружба, любовь, сочувствие, забота — просто социальные конструкты для наивных, возведенные в абсолют посредством массовой культуры… Что наша потребность в близких связях во многом обусловлена нашей верой в то, что без этого никак, что так должно жить; а наши представления о том, как эти близкие связи строятся — просто принятые в обществе и закрепленные в культуре стереотипы.

— Я не понял около половины тех слов, которые ты произнесла, — усмехнулся граф, — и советую тебе их больше не произносить, но общую мысль уловил. Ты считала, что некоторые способы взаимодействия, принятые в обществе — выдумка этого самого общества, — я кивнула, — хорошо. А что ты думаешь теперь?

— Не знаю… — я потерянно посмотрела на мужчину, — я не знаю, я запуталась.

— Ты уверена, что такие вещи нужно обсуждать со мной? — с надеждой спросил он.

— Конечно, потому что мы похожи.

У следователя дернулся глаз.

— Что привело тебя к таким неожиданным выводам? — он прищурил свои бледные глаза.

— Ну вы же тоже не умеете выстраивать с разумными близкие отношения, потому что считаете их выдумкой. Вы же не будете отрицать, что согласны полностью или почти полностью с тем, что я только что сказала?

Он промолчал, продолжая внимательно на меня смотреть, а я опять бросила взгляд на баночку с духами. Он проследил мой взгляд и почти незаметно вздрогнул.

— А теперь представьте, что это мы не правы, а они правы, — мы продолжали смотреть на прозрачную колбочку с бледно-желтой, чуть маслянистой жидкостью внутри, как будто она могла дать какие-то ответы.

* * *

Раш не подслушивал. Во-первых, это было нетактично, а еще немного унизительно; во-вторых, на данный момент, никакой необходимости в этом не было. Вообще-то, Раш был не таким уж и любопытным до чужих секретов, но именно сейчас хотелось совсем не по-королевски прильнуть ухом к двери, впитывая в себя не просто каждое слово, но каждую интонацию.

Значит, этот графеныш теперь — ее друг. Интересно, с чего вдруг? Они знакомы всего день. Раш сел на диван, раздраженно постучал пальцами по деревянному подлокотнику и призвал себя успокоиться. Не давить, холить, лелеять, поддерживать, ненавязчиво направлять. Таков был план. Но Сибанши абсолютно точно, без всякого сомнения, так себя вести бы не стал, при этом его поведение, очевидно, подтолкнуло ее к желанию подружиться. Что же он такого сделал или сказал, что она уже с ним советуется? Ему же на нее плевать, в этом нет никакого сомнения!

Раш вдруг замер, посидел так пару секунд и выдохнул. Так. Кажется, он нащупал. Граф о ней не беспокоится, не заботиться, ему вообще нет дела до ее благополучия. Поэтому она чувствует себя с ним так комфортно.

Мужчина чуть смущенно посмотрел на дверь, за которой сидели Шура и ее новый друг по переписке, чувствуя себя старым болваном. Она бесилась не потому, что Раш пытался ограничивать выбор тем для статей или отозвал из типографии последний выпуск газеты. На нее давило их неравнодушие.