Родилась во Владивостоке в семье офицера военно-морского флота. Писать стихи начала в девятом классе. Обо всём. Но особенно – о неизведанной любви.
Где бы она ни работала, всегда писала. Позже пришло время прозы. Изданы романы: «Пейзаж с голубым до самого горизонта», основанный на воспоминаниях о первых послевоенных годах жизни в Балтийске, «Бенефис», «Алиби», «Квадрат», «Интрига», – сборник повестей («Сёрфинг», «Пека», «Сослагательное наклонение», «Агнес», «Я только посмотрю и вернусь»). Повесть «Агнес» переведена на немецкий и опубликована в Германии. Изданы две книги стихов. В 1978 году была делегирована на Всесоюзную конференцию молодых литераторов в Ленинграде.
Поэзия публиковалась во многих сборниках. Проза – в журнале «Запад России» и нескольких тематических сборниках.
Член Союза российских писателей.
Несколько стихотворений из цикла «Балтийск»
1
Разбитый бот у самой у воды.Звук тишины. И – острый вкус «Победы».И в улице – последние следыушедших навсегда в иные беды…Всё видевшие травы-васильки.И – заросли былого – ежевика…Дыханье волн, и – синь из-под руки,в которой лица, образы и лики…Здесь
жизнь, вернувшись, вновь своё брала.И не хотела ждать, и торопила.И за собой в другую даль звалана языке, которым говорила.И были в нём нездешние слова,хоть слово «мир» употреблялось всеми.И старая унылая вдоваЕвропа вновь почёсывала темя.Она была тогда уже больнабессмысленно… Но, нет. Не перестанет.И новая когда-нибудь войнаединственной её молитвой станет.Но мир пришёл. И будто – навсегда…Взрывались мины, очищая море.И всё, что скрыла тёмная вода,вдруг поднялось над синью акваторий…И медленно, шаг в шаг. За годом – год,высвобождая жизнь в большом и малом,откатывалось от её воротпо длинной улице к морскому терминалу.
2
Коричневый портфель. Цигейковая шуба.И варежки – резинки в рукавах.и – торопливый шаг. И в трёх шагах от дуба —заминка – ворон взмыл, всё вовлекая в мах.И – долгий, долгий взгляд туда, в воронье небо,чтоб оценить, какие там дела —где ворон пролетел, а где, похоже, не был.Но вот дорога в школу увела.С тех пор то на дворе, то на заборе,на лавочке, у школьных у воротон поджидал меня. И, будто вторявнезапной радости своей, летел вперёд.Летел вперёд, красиво вскинув крылья.Летел вперёд, как будто знал куда…И пирожком, обыденною былью,мой друг не соблазнялся никогда.Он улетал и снова возвращался.И, возвратившись, каждый раз опятьстремился вверх, как будто собиралсяоднажды научить меня летать…И я летала… поднимаясь к ветру.Как буревестник, восхищаясь им.И на последнем, дальнем километревновь возвращалась в детство… за своим…И, не найдя сегодня друга боле,храня в себе восторженный завет,благословляю башенку на Первой Школе,которой выше и прекрасней нет.
3
Матросский парк. И птицы в небе – строем.И – танцплощадки струганая стать.И Рио-Рита, возвратясь из боя,вновь продолжает мирно танцевать.Танцует старомодно и свободно —фокстрот не изменился за войну.И синих форменок прибой холодныйтеплеет за минуту за одну.И с истовостью уцелевшей жизни,оплаченной бессмертием наград,без сожаленья и без укоризныздесь каждый каждому, как другу, рад.Гляжу по малолетству сквозь оградуна праздник, уходящий в облака.Он – в каждом. Он – во всём. Он – всем награда.И понимаю, это – на века.И понимаю восхищённость взглядов,девчоночье смущенье и порыв,и интерес – совсем не для парадов,и Рио-Риты чувственный прорыв.И старшина, предвосхитив румянец,порукой в том – наградная броня,шагнул вперёд и пригласил на танецдевочку, ПОХОЖУЮ НА МЕНЯ…
4
По Краснофлотской улице, где – синь из-под руки(то весела, то хмурится), шагают моряки.Гангутская, Синопская, Кронштадтская, Истомина,да Катерная с Якорной с Форштадтской за углом.Зелёная и длинная, прямая, как соломина,Нахимовская улица, где «номер шесть» – мой дом.Что не сбылось, то сбудется, что должно – не забудется.Но знаю – не разминётся со мною. – Ну, давай!Давай, война, откатывай! Шагай, как те ребята, вон,подальше от короткого на доме «MINEN FREI!».Здесь публика отличная. И жизнь – почти столичная.И общее – как личное. Сплошной ПОБЕДНЫЙ ВАЛ.И уже рядом слышится – и слышится, и дышится —гибридное название – «посёлок Комстигал»…Здесь всё – мечты и радости. И – жизнь из-под руки…По Краснофлотской улице шагают моряки…
х
Несколько стихотворений из сказки «О Теде и Тодде» (немецкая сказка)
Один бедный человек искал Крёстного отца для своего недавно родившегося младшего сына. Но мало кто хотел бы породниться с бедным человеком. И вот наконец такой человек всё-таки нашёлся. Вообще-то он был «подручным смерти», который отправлял умерших в преисподнюю, но однажды он захотел раз в жизни сделать добро. Много лет он помогал этой бедной семье, принимал участие в образовании своего крестника Теда, который стал доктором, и помогал многим людям. Но при этом его Крёстный, Тодд, стоял у изголовья больного и давал Теду знак, кто должен жить, а кто, по его мнению, нет. И Тед не мог, не должен был возражать своему Крёстному.
Но однажды Тед ослушался своего Крёстного. И обманул его, чтобы помочь прекрасной дочери Короля остаться в живых. И неумолимый Тодд приговорил его к смерти за непослушание. Но вмешался случай. Когда Тодд подвёл Теда к столу, где горели свечи, и сказал, указав на две свечи (одна была Теда, а другая его, Тодда), что его крестнику осталось жить всего мгновенье, потому что он сейчас потушит свечу, принадлежащую Теду, на столе откуда ни возьмись появилась маленькая мышка, которая взмахнула хвостиком и потушила свечу самого Тодда.
1
На жёлтом камне, у леска,вдали от всех дорог,где предвечерняя река,и
звёзды как горох.Лягушки всплеск – последний шансхоть с кем поговорить,сидит раздумывает Хансо том, как дальше жить.Двенадцать душ в его дому,хоть столько не просил.И никогда и никому не говорил «Нет сил».А тут – тринадцатый, где взять-тоКрёстного ему?Тринадцать душ. Ни дать ни взятьтеперь в его дому.– Что с чем сегодня не срослось…в тебе или с тобой, —летит кукушка, будто вкось,над Ханса головой.– Вот поджидаю храбреца,но не видать пока.Ищу я Крёстного отцадля младшего сынка.– А ты медведя попроси.Храбрее – никого…Горшочек мёда принесида угости его.Он добрый и почтенный муж.– А мёда где возьму?Нет ничего. Тринадцать душтеперь в моем дому.– Тогда прощай. Мне недосуг.Лечу, где не была…И закружились – в круге круг —кукушкины дела.
2
Но вдруг – раскатистое «ры…) —Лягушка из травы…– Не только мудрые мудры,и мы, порой, правы…Когда всё плохо от того, что жизнь не изменить,не спорь, не плачь и не грусти,стараясь жизнь простить.И, исходя из одного, что ты не можешь ничего,будь счастлив тем одним всего,что так тому и быть…
3
Падают звёзды, срываясь в последний полёт —души людские – с ночной крутизны небосклона,правдою жизни отмечены… Кто разберёт,как и когда их настигла судьба Вавилона.Кто был в нечаянной радости, кто-то, смеясь…Кто-то приблизившись вдруг к долгожданному счастью,кто-то возникнув едва из беды и ненастья,кто-то расставшись с судьбой, ничего не боясь…тихо, смиренно, безропотно и не скорбя…Так что «подручный Аида», привычный к недолгому делу,тихо, бездумно и как-то по-своему смелосортировал эти души, поверив в себя…И, где бы он ни был – на звёздной Земле или под,в благословенных самою Курносой чертогах, —краткое имя его – холодящее Тоддразноязыко звучало на дальних и ближних дорогах.Но он не слышал. Не слышал, пожалуй, покасиняя звёздочка, падая, остановилась.И, не желая лететь – видно издалека, —не затухая, настойчивым светом светилась.И, недвижимая, быстрым делам вопреки,странною силою к действию благословенна,как направляема волею тайной руки,так и осталась на склоне небес неизменно.И тут «подручный», как будто взглянув сквозь стекло,понял впервые – на свете «добро» есть и «зло»…И представленье своё обо всём чтоб унять,он рассудил про добро и про зло всё понять…
4
Взглянув на небосвод и раз и два,где тишь да гладь. Ни тьмы, ни звездопада,ни неизбежности. Молчат слова…Но вспомнил о словах «подручный Ада».«Добро» и «Зло»… как будто слышал он…И был уверен, что и сам был слышени там и здесь… Но странный перезвоннасторожил – два голоса на крыше…– Опять ты преуспел… Скажи как на духу:Твоя работа? Плач стоит великий.Погибли все…– О чём ты?.. наверху?Свои своих побили… Шабаш дикий…При чём здесь я?– Ты – Зло!– Да как сказать… Во все века за всё в ответе люди…Никто не учит их ни лгать, ни убивать…Я – только тот, кто знает, жив ли будет…Я – только тот, кто видит поворотот жизни к смерти… Моё имя – Тодд!– Я знаю это слово. Это – Смерть,в которой тонет жизни круговерть…– А ты, Добро, что можешь возразитьприроде, жизни и её законам?Что можешь ты предвидеть: отмолитьу Зла своим неистребимым звоном…Быть может, наказание смягчить?Беду отринуть, вольно ли невольно?Прервать времён связующую нить,обиду отодвинув?– Но! довольно!– Нет, слушай! Недомолвки не любя,скажу, что зло-то – посильней тебя…
5
Вдруг оказаться в нужный часв необходимом месте.И, не успев ещё сказатьсудьбе «благодарю»,стать должником своей судьбыбез зависти и лести,успев исполнить свой завет,как в песне, к декабрю…И фейерверк взлетит в душе,покажется доступным,хоть не случилось. Не твоё.Но ты его простил.И всем сомнениям – ТУШЕ!Ведь повезло. И крупно,хоть даже если Сам Господь кого-то попросил…Но вот что делать с ним потом,что делать с этим «счастьем»,что вдруг пришло теперь самов боренье ли в борьбе.Не я к нему, оно – ко мнеприветило участье.И быть мне должно в правде исогласии к нему.Да вот боюсь: однажды вдруг,призвав на помощь волю,с чужим потоком чуждых слов,приняв, быть может, лесть,ответить, выказав приязнь,но никогда не боле…себе оставив навсегда, что было и что есть…