Творения Великих.Пришлая
Шрифт:
– На деле, – фыркнула женщина. – Я была изначально против всех этих ваших, с позволения сказать…
– Довольно, – с измученным видом опустился в директорское кресло господин Ке'Ахи. – Прения по поводу выбранных профессором Ривелом техник обучения отложим на другой раз. Нынешнее дело требует нашего пристального внимания, и я настаиваю на том, чтобы мы оставили споры и вернулись к теме заседания, уважаемые коллеги. Подытожим, что нам известно, – прокашлявшись, как можно громче изрек дракон. – Обвинения Елизаветы Пришлой в покушении на студента Ассаро Вер Истер беспочвенны, поэтому необходимости отправлять ее в Эр-Аворт на суд нынешнего регента Эссириора Вер Истер нет.
– И не забывайте о даре! – заерзал на месте старик Эктат Дориус. – Урожденное целительство имеет особое место в системе магической практики!
Директор кивнул.
– Я помню, но руководствоваться лишь этим фактом, господин Дориус, мы не имеем права.
Целитель пожевал сухие от старости губы. С драконом он явно согласен не был.
– Значит, отчисляем? – пышногрудая демоница до сих пор расстреливала сердитыми взглядами Ривела.
– Устав нарушен. По всем правилам мы не можем оставить это без внимания, но по справедливости… – Урудам Ке'Ахи тяжело вздохнул и потянулся к разорванному конверту с алой печатью. – По уже сложившейся традиции Федерация вновь выдвигает академии требование: выдать адепта человеческого происхождения. Елизавета Пришлая подданная Объединенных земель, и если мы отчислим девочку сейчас…
Профессора мрачно закивали. Ясно как день: доживать свой век нарушительнице местных правопорядков придется в местах заключения.
Если вообще посчастливится доживать.
– Мы не можем так поступить, – замотала головой Мирона Эстрель. – Вы не знаете, что грозит магам в людских землях, а я… – серые глаза эльфы повлажнели. – Я полукровка, – сказала она, с вызовом глядя на Агнесс Иглу, упрекнувшую ее в том пару минут назад. – И я, как никто другой, понимаю, что Елизавете в Федерации не выжить.
– Но студентка нарушила устав! – взвилась тощая Агнесс. – Использовала запрещенные техники!
– Мы должны проявить милосердие, – не обращая внимания на возгласы темной, продолжала настаивать Мирона. – Девушку можно… Нет, нужно наказать. Но не прогонять!
Профессора вновь закивали: прогонять нельзя. Никак нельзя. И только директор задумчиво глядел перед собой.
– В таком случае, – подался вперед старый дракон, – для порядка, я предлагаю вынести вердикт голосованием. Кто за отчисление студентки человеческого происхождения Елизаветы Пришлой? Прошу поднять руку.
Глава 11. Способности и дары
Я обвела взглядом место двухнедельного больничного заключения. Все свои нехитрые пожитки я уже давно собрала. Книги, ручки… Все в сумке на плече и, как и я, готово вновь вернуться в большой мир.
Хотя готова ли я? Спорный вопрос.
Благодаря заботе госпожи и господина Феваши я чувствовала себя гораздо лучше, но магиитворением мне все равно заниматься пока не разрешали. Придется лишь лекции слушать, не практикуясь, а это прямой путь завязнуть в болоте отстающих.
Хотя, чего кривить душой, я и так на плаву держалась из последних сил.
Я со вздохом свернула больничный лист, размашисто
подписанный главой лазарета, засунула в сумку и поплелась в общежитие. Но едва переступила порог своей комнаты, так и встала как вкопанная. Никак не могла понять: не ошиблась ли дверью, ведь живая изгородь… испарилась.Даже следов на полу не осталось.
– Надеялась, что соседка больше не вернется? – наконец вымолвила я, намекая на отсутствие растительной стены.
Сама же архитектор-декоратор Ума сидела на кровати, плотно прижав коленки к груди. Выглядела бледнолицая нимфа жутко взволнованной.
– Нет, – распрямилась она. – Просто…
Она поперхнулась, и я так и не узнала, что следует после этого «просто».
– Ладно, – махнула я рукой на мнущуюся нимфу, – не утруждайся.
По правде говоря, я расстроилась, когда стена исчезла, ведь теперьУма всякий раз, когда думала, что я не вижу, таращилась на меня во все глаза.
Неловко, сопровождаемая пристальным желтоглазым взглядом я поковырялась в платяном шкафу, достала чистую одежду. Нехотя стянула бирюзовый камзол и только принялась за тесемки рубахи как… тут же скрестила руки, прикрывая грудь.
– Совсем с ума сошла? Прекрати на меня пялиться!
Пойманная с поличным нимфа стыдливо заалела, подскочила и была такова.
– Вот и отлично, – сердито косясь на дверь, избавилась я от грязной одежды, сунув ее под кровать. – Нимфа с возу, человечке легче.
***
В холле главного корпуса меня уже поджидал Дион. Он стоял, засунув руки в карманы, и пристально глядел в сияющие воды Источника. Заслышав мои шаги, лесной обернулся и расплылся в улыбке.
– Наконец тебя выпустили, – заключил Дион меня в объятия, когда я, неловко помахав, подошла ближе. – Что бы я ни делал, меня к тебе не пропускали!
Небольшая группка студентов, проходившая мимо, с нескрываемым любопытством поглядывала на нас. Я смутилась и поспешила выбраться из крепкого захвата зеленых ручищ.
В выходной день большая часть учеников еще утром покинула стены академии и отправилась развлекаться на побережье. Признаться, такой расклад меня вполне устраивал.
Я даже представить боялась, на каком значении по шкале от нуля до бесконечности находился сейчас уровень ненависти ко мне у обитателей замка. Ведь я теперь мало того, что человечка, так еще и так самая человечка, едва не угробившая однокашников и чуть не погубившая своего единственного друга!
– Лекари местного лазарета и правда чересчур ответственно относятся к своей работе, – усмехнулась я и, не глядя в глаза нимфе, побрела во двор. – Хотя как по мне, одиночество калечит похлеще магического истощения.
Лесной хохотнул, а я неловко замолчала. Как начать разговор о том, что произошло на занятии рунической маги, за две недели так и не придумалось.
Нимфа то и дело встревоженно поглядывал в мою сторону, но допекать разговорами не смел. Просто шел рядом.
Мы уже оказались далеко за пределами каменных стен академии, прежде чем я осмелела.
– Дион, даже не знаю, как мне просить у тебя прощения, – остановилась я, а брови у нимфы удивленно взметнулись вверх. – Ты был прав. Во всем прав! Нужно было прислушаться к тебе, но Ривел верно сказал, – губы у меня принялись совсем некстати дрожать, искажая звуки. – Видимо я и впрямь не способна честно и прилежно трудиться. И я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, – развела руками я, мол: «Если хочешь идти – иди». – Это будет справедливым наказанием для меня.