Твой ход, аниран

Но я не постесняюсь в лоб спросить о причастности к убийству короля. Мотив непонятен, конечно. Но спрос не бьёт в нос.

– Хорошо, тирам, переговорим. Только здесь слишком тесно. Давай переместимся в соседнее помещение.

Под взглядами сотен свидетелей, гессеры принялись прокладывать дорогу сразу, как я отдал приказ. Это создало определённые проблемы для окружающих, а принц… пардон, король Аскольд Третий даже нахмурился нам вслед.

Зал, где слуги готовились к банкету, бурлил. Но всё бурление прекратилось, когда, отодвинув привезённого обер-камергера с прохода, показался аниран со своей вооружённой свитой.

– Попрошу ненадолго освободить помещение, - очень вежливо попросил я.

Слуги, официанты и сам обер-камергер упорхнули в сей же час. Даже без помощи гессеров. Дверь с шумом захлопнулась перед лицом озадаченной Дейдры, которая уже знала, кто этот человек в дорогом коричневом кафтане. Она успела мне сообщить, что ни раз ловила на себе его взгляд. И у Фелимида узнала кто это такой.

– Наедине возможно? – спокойным голосом поинтересовался баш Нюланд, не отводя слегка недовольного взгляда от замерших у захлопнувшейся двери Иберика, Феилина и Сималиона.

– К сожалению, нет, - слегка поклонился башу Сималион, как тот, кто знает, как себя надо вести с подобными персонами. – Не имеем права оставлять милиха наедине с кем-либо.

– Милиха? – баш Нюланд удивлённо вскинул бровь. Хотя, я уверен, он прекрасно знал, как меня величало ближайшее окружение. – Достойно уважения. Но поговорить всё же я бы хотел наедине.

Мяч оказался на моей стороне поля. И я быстро принял решение.

– Прошу, - я указал в сторону камина. – Они останутся здесь и не смогут нас услышать.

– Благодарю, - баш Нюланд ушёл первым, а затем выставил руки перед пламенем, будто ему действительно было холодно в большом, хорошо натопленном помещении. – Признаться, не только я, но и мои товарищи из ближнего круга давно хотели посмотреть на того анирана, которому удалось. Они всё ещё не верили. Но теперь, после моего возвращения, сомнений не останется ни у кого из них.

– Ваш собственный аниран на такое неспособен? – я внимательно изучал незнакомое лицо. И мне всё сильнее и сильнее казалось, что данный баш невероятно опасен. Хоть он вёл себя достойно, говорил спокойно и смотрел прямо в глаза, мне казалось, что есть в нём какая-то злая сила. Безжалостность. Бессердечность я бы сказал. Его глаза казались мне ледяными.

– Нет, - по-простому ответил баш. – Ему давали всё, что он просил. Но всё не в прок. А вроде бы скала! Гигант! Бестолку…

Я промолчал. Я не ожидал, что легко и просто баш Нюланд заговорит о Белом Великане, как о бесполезном членоносце.

– На зато теперь-то мы знаем, что спасение возможно, - сказал он. – Надо лишь продолжать спасать.

– Этим я и занимаюсь. А вы? Что делаете вы для того, чтобы спасти мир? Не только последнее поколение, но и всех остальных, кто, по мнению многих, спасения недостоин.

Мои слова заставили Нюланда вздрогнуть. А может, мне показалось. Но он так резко повернул голову в мою сторону, будто я сейчас буднично заговорил о том, что является строжайшим секретом.

– Откуда… - лишь секунду брови баша хмурились. А затем морщины на лбу разгладились. – Понятно. Наш полномочный представитель не стал держать тебя в неведении, аниран. Поступок разумный, но слегка преждевременный. И, надо признать, прагматичный.

– Гвелерг намекал, что ему многое дозволено, если попытки приведут к тому, что посланник небес отбудет на остров, где его встретят, как короля…

– Не как короля, - баш презрительно фыркнул.
– Король – временная фигура. И часто бывает – бездарная. Посланник же небес незаменим… По крайней мере один из посланников небес. И если бы посланник небес осознал правоту слов тирама, он бы не сомневался в верности такого выбора. Очень жаль, что посланник небес выбрал неверно. Но это не значит, что мы не можем продолжить попытки договориться. Пока всё, что я здесь увидел, не приближает меня к понимаю, почему своим штабом посланник небес решил избрать Астризию. Для дел его остров Темиспар подходит гораздо больше.

– Каких дел? У вас же есть собственный аниран. Что он делает?

– На острове никто не называет Белого Великана милихом, - произнёс баш Нюланд. – Он никого не спас и вряд ли когда-нибудь спасёт. Здесь же я слышал иное. Простой люд славит анирана, при дворе шепчутся о том, как Астризии повезло, а личная гвардия короля готова отдать за анирана жизнь. Поверь мне, на острове за анирана Гудмура никто жизнь отдавать не станет. Многие скорее вздохнут с облегчением, если его жизненный путь завершится.

Баш Нюланд в очередной раз намекнул, что им с анираном не повезло. При этом бросил на меня весьма красноречивый взгляд, будто старался понять, слежу я за его мыслью или нет.

– Но я бы не хотел отклонятся от верного курса, как говорят наши мореходы. Скажи мне, аниран Иван, что тебя интересует? К чему ты стремишься? Почему решил, что голодающая страна с апатичным населением даст всё, что нужно для победы? Почему решил, что именно отсюда ты начнёшь охоту за оставшимися аниранами?

Я закашлялся. Неожиданно для самого себя, но закашлялся. Всё же баши реально информацией владеют.

– Это мой новый дом, - выкашлял я.

– Ерунда! – эмоционально отмёл баш Нюланд. Я даже слегка удивился такой реакции. – Какой дом? Твой дом – небеса! Оттуда ты пришёл и туда же отправишься, когда придёт пора встретить Триединого, - при этих словах баш даже не подумал осенить себя знамением. – Твоя задача состоит не в том, чтобы пускать корни. А в том, чтобы искать тех, кто, в свою очередь, ищет тебя. Почему ты ещё не приплыл на остров? Почему отказался от неизбежной встречи, зная, что самфунн тебя поддержит? Мы бы смогли облегчить тебе задачу.

– Честно сказать? – я тоже начал разогреваться. Меня слегка бесило, что своего анирана они готовы «слить». Но куда больше бесило другое. – Потому что я считаю вас всех мерзавцами. Да, вас всех. Всех башей самфунна.

– Объяснись, - баш Нюланд недоумённо вскинул брови.

– Не понимаешь? Наверное, ты не только вылеплен из другого теста, но и точно из другой эпохи… Для меня жизнь человеческая священна. Никто не вправе распоряжаться чужой жизнью по своему усмотрению. Никто не имеет права разлучать отца с сыном, мать с дочерью. Никто не имеет права хватать детей, бросать в трюмы кораблей и увозить на невольничий рынок. Никто не вправе гробить людей в шахтах ради бесполезных в глобальном смысле кусочков драгоценного металла. Люди – не средство. Они – наша надежда на успешное будущее. Только благодаря тому, что я обращался к народу не как божество к собственным рабам, а как человек к человеку, я смог добиться успехов. Я заставил тех, у кого не осталось надежды, вновь воспрянуть. Я пообещал, что буду бороться за них. Что буду идти вперёд несмотря ни на что. Именно благодаря этому я смог поднять народ Астризии с колен, на которых они стояли из-за религиозного одурманивания… А вы? Что делаете вы? Вы гнобили мой новый дом процентами по займам. Вы присылали сюда горных дикарей, чтобы они лазали по погребам, вылавливая спрятавшихся детей. Вы устанавливали заоблачные цены на рабов, зная, что в умирающем мире достаточно мерзавцев подобных вам, которые ради золотой монеты способны превратиться в животных. Как можно сотрудничать с такими, как вы? Вы же зло! Абсолютное зло, не спасающее, а уничтожающее то самое последнее поколение.