Твоя чужая

Ловким движением открыл крышку, подцепил двумя пальцами небольшой пакетик и пренебрежительно бросил мне его на колени. Бросил, как кость голодному псу, как подачку.

Я взяла целлофан в руки, покрутила между пальцев, стараясь придать себе воодушевленный вид и, немного повертев его, засунула в карман.

– Хм… признаюсь, ты можешь удивить, когда хочешь!

– Чем же так поразила тебя?! – откинувшись на сидении, пробубнила я, рассматривая фонари за окном.

– Вид у тебя слишком цветущий для того образа жизни, который ты ведешь! – подытожил он свои наблюдения.

– У меня еще осталось с прошлого раза, – хмыкнула я в ответ, водя пальцем по стеклу и не обращая взора в сторону мужчины.

– Пусть будет, неизвестно, когда теперь смогу достать.

– Я думала ты можешь все.

– Думать – это моя прерогатива, твое дело – способствовать моему хорошему настроению.

– Я стараюсь, – сухо произнесла в ответ, пытаясь подавить в себе рвотный рефлекс.

– Плохо стараешься. Единственный плюс пока – ты не создаешь лишних проблем.

– А если начну?!

Иногда я представляла, что может сделать со мной Игорь, когда поймет, что очередная игрушка ему наскучила, уже не впечатляют ее функции и внешние комплектующие. Какие будут его действия?! Выбросит, разотрет в порошок, найдет иной способ уничтожить?!

Все это по сравнению с его обликом вселяло в меня куда меньший страх, я даже порой мечтала об этом миге, когда станет все равно, когда придет понимание, что наконец-то можно стать свободной, пусть даже для этого придется умереть. Наверное, это не страшно, тем более, когда знаешь – там тебя ждут!

Меня ждали, и мы оба с Быковым знали об этом! У него это вызывало улыбку, у меня -душевное тепло. Там были родные люди, пожалуй, самые близкие, что могут быть у человека когда-либо.

– А если начнешь…– продолжил он: – Буду думать, что с тобой делать! Ксения, не строй из себя идиотку, несмотря на облик маргинала и повадки бомжа, башка твоя варит похлеще, чем у моих ребят. Кстати, Саныч просил передать, что дает тебе срок еще неделю, слишком ты затянула в этот раз.

– Если ему не нравится, пусть сам попробует, – выплюнула я зло в ответ, проклиная и Быкова и Саныча. – Я пока еще не научилась ходить сквозь стены и читать мысли. Никто не говорил и не обещал, что мне все выложат на блюдечке в первый же вечер!

– Ну так сделай, чтоб ребятам захотелось разоткровенничаться. Потряси своими прелестями, черт возьми, баба ты или нет, – Игорь повысил голос, ненадолго его хватило в этот раз, похоже на работе и впрямь проблемы.

Внутри меня все клокотало от злорадства, так и хотелось пожелать Быкову фиаско в его операции, пусть катится к дьяволу со своими поручениями и просьбами.

Не успела я закончить мольбу, адресованную Господу, как автомобиль начал притормаживать, съезжая на обочину. Мимо пролетали малолитражки, а тусклые фонари печально бросали свои лучи на грязную поверхность асфальта.

Я непонимающе завертела головой, пытаясь понять причину неожиданной остановки, но все встало на место, стоило только услышать звон пряжки ремня.

Стараясь не дать себе слабину и не позволить пустить слезу, я прикусила губу, медленно выдыхая через нос и повернула голову в сторону Игоря.

Его усмехающийся взгляд был подобен лезвию, которое поднесли к моей сонной артерии. Одно неосторожное движение с моей стороны и будет непоправимо больно. Он сломает меня, сожрет, погубит, ни минуты, не заботясь о том, что испытываю я. Да ему собственно глубоко наплевать, главное – получит свое, а где и как – не имеет значения.

– И что ты смотришь?! – цокнул он языком, обжигая меня холодным взглядом.

– А до дома никак?! – старалась я тянуть время, моля всех святых о чуде. О телефонном звонке, о патрульном автомобиле, который по неизвестной мне причине решит остановиться, интересуясь, все ли у нас в порядке, да хоть о падении метеорита.

– Дуру из себя заканчивай строить. Ну! – командным тоном произнес мужчина.

Я сглотнула, поднеся дрожащие пальцы к молнии собственных брюк, но Игорь шустро перехватил мою руку, и сжимая запястье, поднес ее к своему паху.

– Детка, я кончу себе в штаны, пока дождусь от тебя действий сегодня. Ты что мне предлагаешь самому себя удовлетворить?!

Не дав мне произнести ни слова, он обхватил мою шею, и с силой приблизил голову к себе, наклоняя ее в уже известную мне область. Я зажмурила глаза и еще сильнее сцепила губы, в этом темном, дорогом салоне автомобиля для меня едва ли найдется спасение. Здесь некуда спрятаться, одно мое слово против и Игорь разнесет все к чертовой матери, а искать пятый угол в маленьком пространстве сейчас подобно спасительной смерти. Но несмотря на всю горечь, уходить мне рано, сначала…я обязана родным, обязана найти истину, а уж потом можно и безоблачную ввысь.

Самыми кончиками пальцев я дотронулась до его одежды, отодвигая края, мысленно желая, чтоб все это пролетело в один миг. Быков сполз на сидении, закидывая голову. Похотливая улыбка мартовского кота блуждала по его физиономии, и лучше не смотреть в его лицо, чтоб окончательно не захлебнуться в рвотных массах, которые уже подступали к горлу.

Наклонившись ниже, я извлекла его орган из боксеров и, слегка облизнув губы, прикоснулась ими к нему. Мужчина издал протяжный стон, а по моему лицу покатились горькие слезы. В очередной раз он ломал меня, а может это когда-то сделала я сама, подписавшись на его условия, беспощадные и варварские. Но иного выхода не было, или я упорно его не видела.

– Не халтурь, – раздался над макушкой его хриплый голос, и теплая рука прикоснулась к моей голове.

Он слегка надавил, заставляя меня принять его глубже в себя, в горле все сжалось, а и я сильнее зажмурилась, проклиная все, в том числе и себя.

Быкову нравилось получать вот такие вот внеплановые порции удовлетворения в самых неожиданных местах, и он этим пользовался без зазрения совести, заставляя меня чувствовать себя никем, швалью, грязью. Смешивать людей с дерьмом у него выходило лучше всего на свете.

– Давай, детка, – прохрипел он, – ты же знаешь, что мне нужно сегодня. Ты все знаешь, – бубнил он чуть приоткрытыми губами.

Стекла автомобиля запотели, отгораживая нас от окружающего мира, отрезая, будто ненужный ломоть.

Я вцепилась рукой в его бедро, не останавливаясь ни на секунду от своих действий. Мои губы и язык быстро скользили по его возбужденной плоти, играли с ней, облизывали, целовали и с каждым таким движением ненависть черной волной ударяла все сильнее. В груди росла выжженная дыра, а ведь еще недавно, каких-то несколько месяцев назад на ее месте были цветущие сады.