Твоя чужая

– Самой-то претворяться не надоело? – прищурился он, словно кот на весеннем солнышке, который так и желал, чтобы его почесали за ушком.

Только вот Сергеев в отличии о мягкого и пушистого зверька, обладал не дюжими коготками, и в миг способен был разорвать меня на части.

– А тебе задавать глупые вопросы?! – хмыкнула я, привалившись к дверному косяку.

– Вот именно я пока что задаю, а не требую ответов, по возможности подробных и честных!

– Пытать будешь?! К батарее привяжешь и будешь морить голодом?!

– Думаю тебя эти не испугать, Ксения. Тебя, вообще, сложно напугать чем-либо после произошедшего, я прав?!

Его слова бились внутри меня птахой, которой крылья мешали жить в клетке, его фразы ранили, заставляя раны кровоточить, он безжалостно расковыривал то, что я столько месяцев пыталась зализать. Сергеев, если и не знал, то догадывался, что данная тема для меня весьма болезненна и все равно давил, даже сейчас, стоя напротив меня, и наверняка заметив, как я буквально сжалась в комок, он продолжает пронзать меня взглядом, будто фокусник шпагами. В его взоре нет сожаления, печали или сострадания, там только любопытство и спокойствие, будто он ведет наблюдение за лабораторной мышью, что в сущности, наверное, и не далеко от истины.

– Что ты хочешь услышать, Даниил?!

– Правду, Ксения! Чем он подцепил тебя на крючок, что ты с глупым выражением лица влюбленной дуры с радостью ложишься с ним в постель. Вот только не надо вешать лапшу и петь про большую и светлую. Я давно не мальчик и в сказки закончил верить еще в раннем детстве.

– Она тебе известна! Я его информатор, наркоманка и проститутка. Все, легче стало?! Теперь можешь катиться отсюда!

Сергеев сделал шаг ко мне и резко схватил за локоть, подтягивая к своей груди. Я буквально носом уперлась в его ключицы, и не знаю, как нашла в себе силы, чтоб не уткнуться носом в шею этого мужчины. Дрожь, мурашки, сумасшедшие импульсы пробежали по телу, заставляя что-то еще пока живое внутри меня ухать и биться, будто я пробежала стометровку. Терпкий аромат его воды с нотками перечной мяты ударил в нос, принудив закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Необходимо было срочно отвлечься, сменить направление мысли поэтому что есть силы я впилась ногтями к ладони, сжимая руки. Сделала это, чтоб не стать мягкой, как пластилин в этих крепких руках, чтоб перестать дрожать, как осенний лист на пронизывающем ветру. Мне непросто было понять в эту минуты себя и свое тело, оно словно жило отдельной жизнью, а Сергеев, будто издевался, все крепче и крепче стискивая меня в объятиях.

Его голос прозвучал над самым ухом, заставляя зажмурить глаза и прикусить губу, мне не хотелось даже знать, что начало происходить с моим телом, почему оно так откликнулось на его прикосновения, на теплоту его рук.

– Дурёха! – прошептал он.

– Отпусти! – стараясь унять дрожь в коленях, ответила я.

– Послушай, я не Быков и иже с ними, в мои планы ни коем образом не входит пользоваться тобой ни сегодня, ни завтра. По-хорошему, мне, вообще, должно быть параллельно кто и что тебя, но вот незадача, не люблю, когда обманывают привлекательных девушек, запудривая им мозги всякой шелухой! С завтрашнего дня ты будешь под моим покровительством…

Я икнула от неожиданности, робко поднимая глаза на него.

– Да, да, – продолжил Даниил: – И не смотри так на меня, будто олененок из мультика, я не герой и не спаситель. В свободное время можешь делать, что душе угодно, мне без разницы Быков там будет или еще сто пятьдесят человек, но пока ты под моей ответственностью, руководить процессом буду я. Никакой самодеятельности, ты поняла?!

– Не совсем.

– Заканчивай с играми, и выброси уже эту дрянь, которой снабжает тебя Игорь Михайлович, – выдал Сергеев, будто видел сквозь стены и расстояние.

– И откуда ты только взялся такой умный?! – не удержалась я, чтоб не съязвить напоследок.

– Тебе конкретно или обойдешься общим ответом?! – ослабевая хватку, процедил он, а я поймала себя на крамольной мысли, что мне приятно было рядом с ним, несмотря на его паршивый характер.

Но где я, а где он. У него жена, семья, а у меня захудалая квартира, нуждающаяся в ремонте, покореженная жизнь, да и я чужая стала для самой себя. Необъяснимо это, но точнее и не скажешь, потерянная для общества, для семьи, друзей, для жизни.

– Ладно, я все поняла, завтра, как штык буду у тебя в кабинете. Постараюсь не захворать и не саботировать! – отодвигаясь от него, хмыкнула в ответ, понимая, что пора прощаться, иначе спорить мы можем до бесконечности.

Сергеев развернулся и направился к двери, я молча плелась следом, шаркая ногами по изношенному линолеуму, в котором местами уже зияли дыры. С каждым шагом Даниила, моя коморка наполнялась тенью, туманов, который стелился по полу, медленно, поднимаясь по стенам, словно лианы. Пытаясь сбросить с себя навязчивые мысли, которые были точно сейчас не ко времени и не ко двору, я тряхнула головой, но, к сожалению, ничего путного из этого не вышло. Аромат его одеколона залез мне под кожу, распространяясь с током крови по организму, и с каждой секундой, он, как отрава приближал паралич моих мыслей.

– До встречи, – пробурчала я невнятно, уже держась за ручку двери с намерением захлопнуть, но Сергеев снова проделал трюк, показывая, кто здесь главный.

Схватив меня за кисть руки, он нагнулся чуть вперед и практически уперся своим лбом в мой, мы не сводили взгляда друг с друга, кажется, я даже забыла, как дышать, то ли от страха, то ли отчего-то другого… Я рефлекторно облизнула губы, и, наверное, залилась румянцем, потому что подобие улыбки проскользнуло на его губах, и милая ямочка появилась на щеке. Тело напоминало пружину, которую отпусти слегка, и она покажет свою силу, шестое чувство подсказывало, оно кричало и вопило, топая ногами, что попала я в капкан, и смогу ли выбраться – большой вопрос. Но в то же время ощущение спокойствия царило в атмосфере, безмятежность мгновения завораживала, заставляя кровь бежать чуть медленнее, превращая ее в кисель.

– Мы так и будем стоять?! – проскрипела я, словно старая дверь, на которой давненько не смазывали петли.

– Да, – будто пробудившись, выдал Даниил, фокусируясь на своих ботинках, – до завтра.

Когда за ним закрылась дверь, я медленно сползла по стене, обхватывая колени руками. Снова тишина, звенящая, давящая! Одиночество, и тиканье часов. Удивительно, но захотелось, чтобы он вернулся, пусть ругается, сквернословит, достает своим умными фразами и нравоучениями, но отчего-то в его присутствии я ощущаю себя живой. Словно ветка на засохшем дереве, ветка, которая еще надеется, что придет весна, и она будет способна к цветению.

– Глупые мысли, – откидывая прядь со лба, фыркнула я, поднимаясь.

День только начался, а чем занять себя я даже не представляла, хотелось лечь и отрубиться, чтоб даже сны не донимали. Но увы, моим мечтам и желаниям сбыться не удалось. Шум, неожиданный, громкий послышался с улицы, потом крики и визг прохожих, и вот я уже сорвалась с места в попытке выбежать быстрее из этих четырех стен. Хотя, по-хорошему, лучше б мне сидеть в своей коморке.

Дом наш нельзя назвать благополучным, прибежище разных социальных прослоек, но в основном тут преобладали такие же, как и я. Грязные, разучившиеся мечтать, неожидающие, что завтра будет новый день и он, возможно, станет лучше предыдущего. Вероятно, поэтому с завидной периодичностью во дворе, да и между соседями, частенько случались перепалки, иногда с поножовщиной и даже стрельбой. В этот раз видимо все разворачивалось по первому сценарию. Голос Марины я узнала практически сразу, ее стон, а потом грохот и визг, с последующей матерщиной. Девушка лет тридцати, которая вот уже несколько месяцев прочно сидела на игле, и завязывать с дурной привычкой, по-видимому, не собиралась, отчаянно бранилась. Выскочив из подъезда, я пулей понеслась в эпицентр скандала, где уже отчаянная Маринка, размахивая руками, в которых был перочинный нож грозила своей старой матери, что зарежет ее, если та не сподобится поделиться пенсией, так как девушка уже неделю без дозы, и клеммы срывает окончательно. Старенькая тетя Люся, прижимая к груди таз с выстиранным бельем, старалась успокоить дочь, но так только распалялась, будто котел со смолой.

– Маринка, уймись, зараза, – выкрикнула я, подскочив к ним, но притормаживая на расстоянии в несколько метров.

– Тебе чего надо, а?! Ты ж такая же, слушай, – пропищала она, сменяя дерзкий тон на просящий, – а у тебя взаймы не будет, Ксю, ну ты ж понимаешь, как сейчас сложно.

Маринку трясло, глаза блуждали по моему лицу, и было заметное, что еще немного и она начнет рвать на себе волосы, ударяясь головой о твердую поверхность. Руки и ноги ее и так уже жили отдельно, коленки дрожали, а кисти она заламывала, будто у нее нервный чес. Вздыбившиеся волосы, который девушка расчесывала дай Бог пару неделю назад напоминал мочалку, а лицо приобрела оттенок желтизны.