Твоя смерть тебя спасет

– Дарён сказал, заботилась ты обо мне. Но я не верю. Не похоже это на Марью Моревну. Знаю, есть у тебя какой-то план. Ты ведь ошейник хочешь снять? И понимаешь, что сделать это могу только я. Самой тебе не справиться. И без чародейской силы своей ты никто. Потому и не ушла.

Вот он сам для себя и нашел разъяснение. Моего ответа не потребовалось.

Пусть думает, как хочет. Всё равно моим словам не верит.

– А вот и ваш транспорт, - вдруг вскинул голову вороной.

По заросшей травой меже между полями показался тощий деревенский конек, тянущий за собой грубо сколоченную, громыхающую на ухабах телегу. В ней сидел, сгорбившись, возница лет пятидесяти, в льняной рубахе, свободных штанах и лаптях.

– Кто это? – удивилась я. – За нами?

Кощей не удосужился ответить, за него это сделал Дарён.

– Пока ты спала, пришел на поле вон тот мужичок по каким-то хозяйственным делам. А тут мы. Он как увидел, испугался чего-то, хотел деру дать. Тебя так вообще за Полуденницу принял, раз уж настоящую не застал. Ну, мы и сказали, мол, нужна помощь, есть раненые, добраться бы до деревни. И отправили его за телегой.

– А рядом с замком есть деревня? – удивилась я, сомневаясь, что кому-то понравится соседство с великим злодеем.

– Почему рядом с замком? – не понял конь. – А, ты же не знаешь. Мы не у замка. Даже близко не рядом. Мы… как бы тебе это сказать… вообще не знаем, где находимся, - сконфуженно признался он.

– В смысле? – опешила я.

Конь покосился на хмурого, молчащего, но не мешающего объяснять Кощея, и продолжил.

– Пока неслись мы к земле, хозяин успел сотворить две вещи. Использовал заклинание, замедляющее падение. И активировал кольцо мгновенного переноса в пространстве. Шутка лишь в том, что действует оно по своему усмотрению и занести может куда угодно. Где, как оно посчитает, будет безопасно.

– А что вообще произошло? – спохватилась я. – Из-за чего произошло это… крушение?

– Иван твой постарался! – не выдержал Кощей. – Бросил в Дарёна какое-то заклятье. И ведь не пожалел зазнобу свою, дурак, в объятия смерти бросил. А мне из-за него редкий артефакт пришлось разрядить, чтобы убраться от того места подальше.

Слова Кощея ошеломили.

– Иван? А разве он так может?

И осеклась, вспомнив, как именно вытаскивал меня из камеры царевич. Тогда он тоже использовал какую-то магию, амулет, позаимствованный у сильной, как он сказал, чародейки. Может, и волшебным оружием она его снабдила?

– Но зачем? – пролепетала я, совсем запутавшись.

Решил, раз не его Марья, можно отдать под раздачу? Не пожалеть случайную девицу, добираясь до недруга?

– Да ловушку хотел он нам с хозяином расставить, - отозвался конь, с превосходствующей насмешкой наблюдая за приближающей чахлой гнедой лошадкой. – Удобно же. Пульнул заклятьем, мы падаем. Пока хозяин приходит в себя, Ванюшка подбирается – улетели-то мы недалеко – и вяжет хозяина цепями заговоренными. Вот и все дела.

Что-то не припомню я у царевича никаких цепей. Разве что в лесу были припрятаны, недаром же он решил сделать остановку именно на той опушке. Будто поджидал кого-то. Не Кощея ли?

Странное коварство для не блещущего умом Ивана-царевича.

– Марья, - предупредил Кощей сурово, когда гнедой конек замер рядом с нами. – Твой ошейник я изменил. Нечего людям видеть его и выводы неверные делать. И вплел в его суть новое правило. Теперь ты привязана ко мне. Твои только тысяча шагов в любую сторону от меня. Отойдешь дальше – пожалеешь.

Обидно. Эх, надо было не рисковать жизнью, оставаясь рядом с ним, а сбегать от этого тирана, пока лежал без сознания.

Пока я пыталась придумать, как выразить свое мнение о таком гнусном новшестве, Кощей с видимым трудом забрался в телегу и растянулся на ее дне, закрывая глаза. Кажется, он до конца не оклемался и вообще держится из последних сил. Повременю я, пожалуй, с претензиями по поводу его тысячи шагов, да и перед чужим человеком неудобно.

– Ты тоже прыгай, девица, места всем хватит, - заулыбался мне возница, хлопая рукой по бортику. – Твой муж, как погляжу, совсем плох, да в деревне ему помогут. А коняшку вашу к телеге привяжем, никуда она не денется.

– Она и так никуда не денется, - смущенно заверила я, залезая в телегу. Почти всё ее пространство занимали сам возница и разлегшийся Кощей, и мне досталось место в углу у задней стенки.

Муж? Вот за кого принял нас мужичек, за пару супружескую? Но с чего бы…

Взгляд случайно зацепился за правую руку, лежащую на бортике.

На безымянном пальце серебряной полоской светилось тоненькое колечко.

Левая ладонь потянулась к шее, но коснулась свободной кожи.

Так вот как изменил Кощей магический ошейник.

Глава девятая. Тысяча шагов

Конь притворился бессловесной, но в меру понятливой скотинкой и захромал следом за телегой. Все-таки досталось летуну немало. Хоть Кощей и подлатал его, но, видно, не достаточно.

Я вжалась в угол трясущейся телеги, вцепившись в бортики руками, и злилась. Значит, чтобы люди не делали неверных выводов? А такой вывод – верный?

В ярости и отчаянии попыталась я стянуть ненавистное кольцо с пальца, но оно не поддавалось, только чуть не свалилась на Кощея в раскачивающейся телеге. И вроде не маленькое, вполне по размеру, не застревало на суставе, а не снималось, хоть плачь. Точно, волшебное.

Тысяча шагов! Всего тысяча шагов! Теперь о побеге не может быть и речи. Что случится, если пересеку оговоренную границу? Кощей не пояснил, сказал лишь, что пожалею. Зная его – точно пожалею. И пытаться не стоит.

Вороной всхрапнул, приблизился к телеге вплотную, разве что в нее не полез, приблизил ко мне черную голову.

– Марья, - шепнул он досадливо. – Ты бы хоть косы заплела, две, как положено мужниной жене. А то селяне не поймут. Нельзя распущенной ходить.

И отстал, похромал метрах в трех от телеги.

Распущенной? Я с удивлением провела рукой по волосам. Спутанным, толком не прочесанным после купания и из-за отсутствия расчески прядям спонтанный побег из замка и падение с высоты птичьего полета опрятности не добавили. Я, как смогла, разделила их на две части и заплела косы, как просил Дарён.

А телега, тем временем, въезжала в старинную маленькую деревеньку в три улицы с небольшими дворами, роскошными садами, огромными огородами и бревенчатыми избами-пятистенками между ними. Из дворов навстречу чужакам выходили люди. Женщины с покрытыми платками головами, в платьях вроде моего или же рубахах с юбками, и мужчины в рубахах, длинных штанах и лаптях. Сбегалась любопытная детвора. Такое внимание смущало и вызывало желание нырнуть на дно телеги, но место уже было занято, и мне осталось лишь приветливо улыбаться. Кощей, как назло, спал и не думал реагировать на этот комитет по встрече. Конь притворялся, собственно, конем.