Твоя смерть тебя спасет
Шрифт:
– Туточки, - раздался дрогнувший голосок откуда-то сбоку, от стены без окон.
– Сможешь разжечь лучину?
– Попробую…
От той стены донесся шорох. Мои глаза начинали привыкать к темноте, я даже различила какое-то движение. И тут на стене вспыхнул огонек. Настоящее живое пламя, но не свечное, а на кончике длинной узкой щепы, вставленной в простенькую конструкцию-держатель. Которая, в свою очередь, крепилась между бревнами стены на высоте, куда легко могла дотянуться невысокая девушка.
Сразу же по комнате заплясали тени, а желтоватого теплого света хватило, чтобы
– Зачем пришли? – тихо спросила хозяйка, опустив глаза.
Ей было отчего тушеваться перед чужими людьми. Девушка стояла посреди беспорядка. По избе словно ураган пронесся, снося всё со своих мест. Перевернутая скамья у печки лежала среди осколков перебитых крынок и горшков. На полу под печным очагом кровавым пятном расползалась лужа разлитого борща. Опрокинутый на бок чугунок мерно раскачивался над краем варочной поверхности, словно раздумывая, присоединиться к расколотым собратьям или послужить еще хозяйке какое-то время. Разбросанную по полу постель снежными сугробиками покрывали перья из разодранной в клочья подушки.
Кто-то знатно порезвился в этой избе и совсем недавно.
– Ворона на твоем заборе увидали, решили проверить, - пояснила Боянка, стреляя глазами по сторонам. – Не бойся, это Марья, она мой гость, издалека.
Что-то травнице явно не нравилось. Наверно, явно сверхъестественное происхождение беспорядка. Не сама же девушка учинила такое в собственном доме.
У меня самой тревога скручивала в тугой узелок внутренности. Нехорошее что-то чудилось. Будто смотрел кто в спину.
Как вспомню тот пугающий смех…
И тут он раздался снова.
Мы замерли, прислушиваясь.
Детское гаденькое хихиканье рассыпалось по избе и стихло.
Ждана занервничала еще больше. Кажется, она была не рада внезапно заявившимся к ней домой гостям. Хотя мне в такой обстановке захотелось бы, чтобы рядом оказался хоть кто-то, с кем было бы не так страшно.
– Извините, - пролепетала, будто оправдываясь, девушка. – Это домовой… Расшалился…
Домовой? Я поежилась. Впрочем, после плена у настоящего Кощея да битвы-состязания с Полуденницей можно уже ничему не удивляться. Подумаешь, домовой. Эка невидаль.
Если бы только не было так жутковато…
В эту секунду огонек на лучине мигнул, словно кто-то пытался его затушить. И сразу же с громким лязганьем упала на пол прислоненная к печи кочерга. Травница мгновенно развернулась на звук, Ждана вскрикнула, а я испытала сильное желание убраться из этого дома подальше.
– Ты пробовала его задобрить? – выспрашивала Боянка хозяйку, не сводя глаз с печи. – Домовые любят, когда им молочко за печкой ставишь или вареньице какое.
Ждана поспешно закивала.
– А вообще странный он какой-то, - проговорила травница задумчиво. – Так-то домовые не вредят хозяевам. Не хулиганят. Не пугают почем зря. Они же защитники дома. Где нужна помощь – подсобят, где какая беда – оградят. Разве что только хозяева крепко их чем-то обидят…
С
этими словами Боянка пристально так посмотрела на притихшую Ждану.– Обидела? Не уважила?
– Что ты! – всплеснула руками Ждана. – Жили душа в душу! И не было такого раньше! – чуть не плакала она. – Он озорничал, не без этого, но чтобы так… Не понимаю, что на него нашло…
– Кощей в деревне, вот что нашло, - бросила Боянка сурово. – Видно, тьма его до твоего домового дотянулась.
Новость о Кощее не особо испугала хозяйку дома. Наше присутствие напрягало ее куда больше. И, кажется, я начинала понимать, почему именно.
– Ты живешь одна, Ждана? – спросила я, глядя на накрытый к ужину стол с нетронутой едой.
– Одинешенька, - всхлипнула девушка. – Тятенка в начале лета помер, а матушки у меня от рождения нет.
– Тогда почему столовых приборов два экземпляра? Ты кого-то ждешь в гости?
Глаза девушки испуганно округлились.
Боянка нахмурилась и на правах самой старшей в этом доме обратилась к девушке со всей родительской строгостью:
– Кто к тебе ходит по ночам, Ждана?
– Никто! – поспешно замотала головой та. – Боги свидетели!
– Тогда с кем ужин собралась разделить?
– С домовым… Говорю же! Душа в душу!
– Плохая!
– раздался вдруг тоненький детский голосок, и в Боянку полетел с печи веник из каких-то сухих трав.
– Тетя плохая!
Она машинально вскинула руки, отбивая душистый снаряд, как следом в нее тут же запустили связанную из ниток игрушку.
На печи сидел ребенок лет двух или трех от роду. С такими озорными глазками, будто в них бесенята прыгали.
Обычный такой улыбчивый малыш в белой рубашечке с русыми, как у Жданы, лохматыми волосенками. Если бы не один факт.
У этого ребенка не хватало ручек и ножек.
Впрочем, присмотревшись, я их всё же разглядела. Но они были настолько призрачно-прозрачными, что казались плодом моего воображения, не желающего мириться с пугающим видом безрукого и безногого дитя.
– Не домовой это, - прошептала Боянка, ошарашенно рассматривая духа. – Ой, не домовой… Ждана, признавайся, был позор в твоей жизни?
– Что? – вздрогнула девушка.
– Ребенка, говорю, рожала?
– Что ты такое говоришь, Боянка?
– залепетала Ждана, краснея и тушуясь.
– Не было никакого дитя. Я ж и замужем никогда не была!
– Не лги, - жестко оборвала ее травница. – Было дитя. Вот оно, перед нами. Позору твоему три зимы, не более. Ты его не видишь, и Марья не видит, потому как такие духи видны лишь детскому глазу да ведуньям вроде меня. А этот еще и беременным может явиться. Но лучше бы не являлся...
Почему не вижу? Прекрасно вижу.
– Боянка, если это не домовой, то кто? – подобралась я поближе к травнице, не торопясь раскрывать, что насчет меня травница не совсем права. А то вдруг и она запишет меня в злые колдуньи, как сделал это Кощей?
– Игоша это.
– Кто? – не поняла я.
А Ждана вдруг залилась слезами. Уж она-то прекрасно поняла, о чем или ком толкует травница.
– Мертвым родился или сама порешила? – строго поинтересовалась Боянка у девушки, игнорируя мой вопрос.