Ты меня бесишь

Поэтому, дождавшись, когда Александр Андреевич отъедет от своего дома, я, как мне казалось, твёрдо объявила:

— Александр Андреевич, не привозите меня больше к вам в гости.

Бесов чуть повернул голову в мою сторону.

— Почему?

— Вы же сами видите: Аня начинает ко мне привыкать, — я устало вздохнула. — А я выпущусь через два месяца и уеду из города. Незачем ей прикипать ко мне, чтобы потом скучать.

— А я-то думал, вы останетесь. Почти все общажники в итоге остаются здесь работать. Почему вы решили уехать? Вы же не целевик?

— Нет, но у меня сестра. Хочу быть поближе к ней. Пока я зарабатываю только репетиторством, но после диплома смогу найти работу получше.

— Но по специальности ли? В городе работу вам будет найти на порядок легче.

— Вам ли не знать, что семья — не всегда легко! — огрызнулась я.

— Простите, — неожиданно донеслось со стороны водительского сиденья. — Я не хотел лезть вам в душу.

Мы немного помолчали.

— Александр Андреевич, — решилась я, — ответьте, пожалуйста, на один вопрос.

— Гарантировать не могу, но постараюсь.

Я нервно сглотнула. Так-с, Арина, соберись, сейчас будет самое сложное. Но спросить всё-таки необходимо! Да и не съест Бесов меня — сыт уже.

— Зачем вы возитесь с обычной студенткой? Покупаете продукты, возите к себе домой… — Я всем корпусом развернулась к нему, стараясь поймать выражение его глаз, но Александр Андреевич смотрел вперёд, на дорогу. — У вас ведь сложное отношение к женщинам, и это не удивительно, если учесть вашу бывшую жену. Может, вы переживаете за меня после обморока? Но я уже вполне оправилась.

— Отчасти вы правы, — невесело усмехнулся Бесов. — Я действительно испугался, когда вы упали прямо в лаборатории. Но даже с учётом этого подобная забота мне не свойственна. И всё же… ваша судьба мне не безразлична — только не спрашивайте почему — я сам этого не знаю.

Я настолько впечатлилась ответом, что разом растеряла всю оставшуюся смелость. Да и, что сказать, я понятия не имела, слова не находились. Правда, я и не особенно их искала. Просто сидела на месте и, опустив глаза, смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. На Бесова я больше смотреть не могла — стеснялась.

До самого студгородка мы молчали. А затем, когда машина остановилась, Александр Андреевич повернулся ко мне и очень нежно провёл ладонью по моей многострадальной щеке. Я моментально подняла голову и посмотрела на него, даже не пытаясь отстраниться.

— Отловить бы ту сволочь, что с тобой такое сделала… — Ощущение его пальцев, поглаживающих мою кожу, почти выключило меня из реальности, но я всё же нашла силы пошутить:

— Не волнуйтесь, его моя соседка отловила, — и, резко выдохнув, не удержалась и потёрлась о его ладонь щекой. Синяк тут же напомнил о себе ноющей болью, но это было неважно.

А вот Бесов сразу убрал руку и резко откинулся на сиденье.

— Черт возьми, Арина! Давайте сейчас остановимся. Вас ждёт домашняя работа вашей соседки, а меня — Аня.

— Простите, пожалуйста, — от смущения я зажмурилась.

— Не просите прощения за то, что нам обоим понравилось. — Это было настолько неожиданно услышать, что мои глаза распахнулись сами собой. — Но у нас с вами есть обязанности, о которых следует помнить. Пора по домам.

Сердце просило оттянуть момент расставания хотя бы на пять минуточек, хотелось снова почувствовать ладонь Александра Андреевича на своей щеке… Или его губы… Но умом я понимала правоту Бесова, поэтому просто кивнула ему на прощание, не доверяя своему голосу, и вышла из машины.

42

Арина

Как понять, что нравишься мужчине? Вот с простудой всё понятно: если есть сопли, слабость, температура — значит, началось. А с мужчиной? Нужно ли ждать признания в любви? Или объятий уже достаточно? Я не знала, как ответить на этот вопрос, но сейчас как никогда нуждалась в ответе. Предположим, первый раз Александр Андреевич привёз меня к себе, потому что испугался повторения моего обморока — чего греха таить, я и сама знатно перетрусила и с тех пор стала куда тщательнее следить за собственным распорядком дня. Но зачем делать это во второй раз? Из-за Ани? Уверена, Бесов без труда смог бы найти тысячу причин для ребёнка, почему я не приехала. Да и зачем поощрять наше общение, если через пару месяцев я выпущусь из института и навсегда уеду? Но даже если предположить невероятное — что я нравлюсь собственному преподавателю, который известен на весь вуз ненавистью к женщинам, — то мне-то что делать? Воспоминание о вчерашнем моём порыве вызывало мурашки по всему телу и волну смущения — и где только мои мозги были?! Нет уж, Мельникова, сиди и не высовывайся, пока не будешь уверена, что нравишься этому мужчине. А то вдруг у него внезапный отцовский инстинкт проснулся, а ты к нему с поцелуями-объятиями полезешь? Вот позорище-то будет!

Словом, пережив очередной вечер в гостях у Беса, я пришла на кафедру с твёрдым намерением делать вид, что ничего между нами нет, не было и быть не может. Получалось плохо, но я на чистом упорстве и не такие горы покоряла. Справлюсь. Уверенности в собственных силах мне хватило до самого позднего вечера. Фонари давно зажгли вечерний свет на улицах, а время перевалило за девять. Мы с Александром Андреевичем засиделись допоздна и посмотрели на часы, лишь когда хлопнула дверь за последним из его коллег. Оставаться с Бесовым наедине после вчерашнего было сродни безумию, так что я тут же покидала все свои пожитки в рюкзак и выскочила в коридор, чуть ли не на бегу попрощавшись с преподавателем.

Но не успела я пройти и пары шагов, как мне позвонила Вера. Я подняла трубку и не узнала её голос, настолько слабым и хриплым он был:

— Арин, я, кажется, заболела.

— Ну… голос у тебя и правда не очень. А мама где?

— Она на смене, в ночь ушла. Ариш, приезжай, пожалуйста, а то я уже не вижу ничего. Сироп найти не могу. Я и до тебя-то смогла дозвониться только на ощупь, ты ведь у меня на быстром наборе. — Вера начала всхлипывать, а моё сердце пропустило удар. — Меня колотит сильно, и перед глазами всё плывет. Мне страшно.

— А маме пыталась звонить? — мозг начал перебирать варианты, но я уже знала, что мне ответит Вера.

— Пыталась, — новый всхлип, — она не берёт трубку. — Сестрёнка с каждым словом всё сильнее сбивалась на рыдания, и различить её слова было всё сложней.

Ну да, проще космонавтам на МКС дозвониться, чем маме, когда она на смене. Небось оставила телефон в кармане куртки на беззвучном режиме и убежала. И ждать её раньше утра не стоит.

— Так, отставить слёзы. Давай ты сейчас ляжешь в кровать и положишь телефон рядом. Если я тебе перезвоню, сможешь ответить?

— Не-не-не уверен-н-на, — зубы сестры отчётливо выбивали дробь. На заднем фоне у Веры что-то зашумело и зашуршало. Видимо, она на ощупь искала кровать, а потом и одеяло. — Ариш-ш-шечка, не клади трубку, пож-ж-жалуйста. Вд-д-друг я уп-п-паду в обморок?

— Никаких обмороков. Постель и телефон рядом. Хорошо, трубку класть не буду. Заряд-то полный?

— Врод-д-де да, — ответил ребёнок, и я поблагодарила небеса за то, что мама в своё время, несмотря на наши уговоры, купила нам с Верой не новомодные смартфоны, а кнопочные кирпичи. Ими не похвастаешься перед одноклассниками, зато им были нестрашны падения, а уж заряд эти агрегаты держали несколько недель. У меня заряд был где-то на середине. Если у Веры полный, то этого должно хватить на несколько часов разговора.