Ты меня не помнишь

Время идет. Транспорт за Мироном должен приехать поздно вечером. Сидим на собранном из паллет островке, обсуждаем как дальше быть со строительством. Тендер не выгорел, нужно искать выходы на новые площадки. Гера предлагает вариант, но без документов решать ничего не будем. Подождем.

Наконец, слышим как с улицы нам сигналят.

— Твои? — обращаюсь к Томскому.

— Да — сверяет часы и отдает команду парням.

Рясенского грузят в какой-то контейнер и выносят на улицу. Не знаю, что ч ним будет делать Ганс в Германии, но сейчас он похож на отбивную. Гера хлопает по ящику ладонью и желает новому гражданину Германии хорошего пути. Мы с Грозиным только переглядываемся, удивляясь хорошему настроению Томского. Контейнер закидывают в груженую фуру и увозят с территории, а я стою и смотрю вслед уезжающему грузовику, и никаких угрызений совести не испытываю. Должен же? Об одном только переживаю, не слишком ли легко этот урод отделался.

— Пошли фейерверк запустим — хлопает меня по плечу Томский.

— Что?

— Машину надо утилизировать. Ребята все подготовили, обставим как аварию.

Машину Рясенского находим в двадцати минутах езды от промзоны. Она стоит на краю обрыва, а внутри виден силуэт. Настоящий или нет — непонятно, слишком темно вокруг.

— А? — машу рукой.

— Много будешь знать, слишком умным помрешь — отсекает Томский лишние вопросы.

И мы их не задаем. Стоим и любуемся, как машина загорается и уже охваченная пламенем летит вниз. Мелкие искры, действительно чем-то напоминают фейерверк, взмывающий в темное ночное небо.

Ну вот и все. Точка.

История закончена, Саше больше некого бояться. Теперь я могу позвонить ей и все рассказать.

Дальше? Пусть сама решает, просить ее принять меня я не имею права. Я просто буду ждать, когда Саша сама придет ко мне. Да, так лучше. На душе сразу как-то все улеглось, словно ждать ее самый естественный процесс в мире.

Приезжаю домой, скидываю и сразу выбрасываю всю одежду в которой был. Потом долго стою под душем, пытаясь смыть с себя едкую смесь запахов гнили и крови. Пока горячие водяные струи острыми иглами вонзаются в мою распаренную кожу, я мысленно проговариваю все, что хотел бы сказать Саше. Звонить бесполезно, она еще ни разу не взяла трубку, а голосовое сообщение прослушает обязательно. Накидываю халат на голое тело и выхожу в гостиную. Удобно устроившись на диване, открываю чат с Сашей и начинаю запись послания. Говорю честно, ничего не скрываю и прошения прошу также, искренне сожалея о том, что натворил. Как только произношу последнее слово, — убираю палец с экрана и откидываюсь на спинку дивана.

Считаю до десяти, но на счете пять рядом со звуковым файлом появляются галочки.

Прослушано.

Теперь спать. Все остальные проблемы буду решать завтра.

Если бы я только знал, насколько точно я описал свой завтрашний день.

Трель телефонного звонка взрывает тишину квартиры. Уставший мозг отказывается реагировать, и я снова медленно засыпаю. Настойчивость звонящего начинает раздражать, и я шарю по тумбочке, пытаясь не открывать глаза, чтобы не прогнать сон.

— Да — отвечаю раздраженно и мысленно уже прикидываю, в какую даль отправится мой собеседник через минуту.

— Алекс, это я, Вик. С Сашей плохо, она в больнице, в Питере. Самолет через час, заберу тебя у дома через пятнадцать минут.

Глава 50

Слова Вика оглушают. Хочется орать в трубку и требовать, чтобы он рассказал все, что знает немедленно, но я беру себя в руки. Отбиваю звонок и начинаю собираться.

Машинально хожу из комнаты в комнату и собираю вещи. В груди жжет, дышу, только ощущение такое, что воздух куда-то испаряется. Даже в глазах темнеет.

— Так не пойдет.

Даю себе установку собраться и ничего не забыть. Хватит одного человека на больничной койке. Перекидываю сумку через плечо и иду в спальню. Толкаю двери шкафа. Зеркальные полотна разъезжаются с противным писком. Морщусь. Почему-то сегодня скрип колесиков особенно раздражает.

Выбираю вещи, а мысли снова о Саше. Если ее увезли на скорой, то парой дней стационара не обойдется. Накидываю в сумку удобной одежды. Что могло произойти? Очередной приступ? Мозг в отсутствии информации продолжает выдавать версии одну страшнее другой. Болезнь или... даже думать об этом не хочу, я верю, что все подельники Рясенского где-то далеко.

— С ней все будет хорошо, Саша сильная — убеждаю себя.

Работает так себе, но ведь мы для этого и едем к ней, чтобы помочь и поддержать. В Москву заберем, если что, устроим в лучшую клинику.

— Черт, черт, черт! — психую я и пытаюсь закрыть заедающую молнию на сумке — хватит рассуждать. Что с ней, пока неизвестно, значит, и планировать что-то глупо.

Стоп.

Почему мне Вик звонил? Откуда он знает, что с Сашей что-то не так? Они общаются? Не удивлюсь, вспоминая с каким энтузиазмом их папаши мечтали породниться. Может, они уже активно работают в этом направлении? Нельзя исключать такой вариант. Я с Бельских не пересекался после того, как Саша уехала. Приходил к нему один раз, сразу после выписки. Точнее, приходил к Саше, но Вик сказал, что она уехала в тот самый день, когда оставила у меня в палате папку. Я просил его дать ее телефон или адрес, но вместо этого он рассказал мне правду, всю правду. Ее целью всегда была месть. Все ради этого: переезд в Москву, встречи со мной и тендер.

Слишком много неприятностей вокруг этого тендера.

В конце концов он скинул мне ее телефон, взяв обещание часто не звонить.

Месть. Неужели я не вызывал у тебя никаких других чувств и желаний, девочка? Неужели ты способна так искусно притворяться и врать?

Не верю.

Может, так и было в самом начале, но потом... потом ты не лгала. Точно не лгала. Особенно в тот день, в палате, когда держала мою руку и нежно поглаживала ее пальчиками.

— Разберемся, во всем разберемся, Саша — рычу себе под нос.

Укладываю в сумку ноут, зарядки для телефона, часов. Задержусь, пожалуй, я в их Питере на недельку. Что там еще мне понадобится для работы?

Через десять минут я уже стою около подъезда, нервно переминаясь с ноги на ногу, и вглядываюсь в темный проезд между домами. Ноут оттягивает плечо, сумка с вещами стоит на асфальте. Я подготовился и буду жить в Питере, пока не разберусь со всем, что мы с Сашей наворотили.

— Где же ты Бельских — бурчу я и набираю его номер.

Свет фар прорезает темный переулок ровно в тот момент, когда я слышу хриплое «Да» из динамика смартфона.

— Вижу тебя — сбрасываю звонок, беру в руки дорожную сумку и иду навстречу подъезжающему авто.

Яркая ламба тормозит передо мной, и я открываю дверь, чтобы сесть. Привычным движением хочу забросить сумки на заднее сиденье, поворачиваюсь и замечаю девушку, прижавшуюся в уголке.

— Привет — говорю всем.

Она поворачивает голову, и я узнаю знакомые черты. Сашина сестра Оля, Лялька, как она ее называет. Она-то что здесь делает?

— Привет — отвечает она хриплым голосом.

В полумраке салона сложно что-то разглядеть, но красные, опухшие глаза Оли я вижу. Она расстроена. Странно другое, почему она без Грозина? Как они встретились с Виком? Не похоже, что они случайно оказались в этом авто. Если у Вика нет вопросов, то получается, один я ничего не знаю и не понимаю?

— Может, кто-то из вас расскажет, что произошло?

Вик молчит и сосредоточенно ведет машину, но его нежелание говорить, пальцы, сжимающие руль с такой силой, что он, того и гляди лопнет, даже его излишнее внимание дороге просто кричат, что все не так! Я не знаю что-то важное, очень важное и в этом тоже виноват я?!