Ты меня не помнишь

— Два тридцать ночи — Лялька поворачивает ко мне экран смартфона на котором видны данные звонка.

Открываю мессенджер на своем телефоне. Сразу сфокусировать взгляд не получается, руки дрожат и цифры расплываются. Время отправки сообщения пятнадцать минут первого. Интервал ведь большой получился? Ведь возможно?

Нет. Врач мог позвонить только после того, как Сашино состояние стабилизировали. По времени получается так: прочла, почувствовала себя плохо и вызвала врача. Плюсуем время на оказание помощи, ну или что там понадобилось.

Сходится.

Причина — я. Если бы я не рассказал ей правду, Саша была бы в порядке.

Шуршание шин по мокрому асфальту возвращает меня в реальность. Вик помогает Ляльке сесть в машину и вопросительно смотрит на меня, а я так и стою с телефоном в руке. Он окликает меня, наши взгляды встречаются, а я не могу пошевелиться. Придавленный осознанием происходящего, стою и не обращаю внимание на дождь, ветер и сигналящее такси. У меня даже появляется мысль никуда не ехать, вернуться в здание аэропорта, ждать ближайший рейс на Москву.

Всего лишь на минуту я поддаюсь этой слабости, а потом решаю идти до конца. Сажусь в машину и, не отвечая на вопросы Вика, молю высшие силы об одном, чтобы Саше стало лучше. Только тогда я смогу поговорить с ней о нашем прошлом, о ребенке и о будущем.

Саша Лисицкая

Ненавижу больницы. С тех самых времен просто терпеть не могу, а здесь... уже почти два месяца нахожусь и, как говорит доктор, еще месяца два мы с ним вряд ли расстанемся.

Конечно, я не все время лежу, иногда гуляю по коридорам, а в хорошую погоду даже на улицу выходить разрешают. РазрешаЛИ, поправляю себя. После ночного кризиса многое останется только в моих воспоминаниях.

— Не вставать, не нервничать — отчитывает врач, догадавшись о причинах моего состояния — телефон буду выдавать на час, вечером, чтобы родным позвонить!

Он снова повторяет то, что я и так вызубрила. Врезавшиеся на подкорку диагнозы уже не пугают, потому что я здесь, а этого никогда не должно было случиться. Дешевый тест, купленный четыре месяца назад в сетевом супермаркете, показал, что все могут ошибаться. Исключений нет, я точно знаю и это единственное, что не дает мне скатиться в бездонную яму самобичевания.

Балансирую на грани.

Все правильно, но должно быть не так, и мне ничего не остается, как начинать привыкать к этой новой реальности.

Отвлекаюсь от мыслей. Голос врача становится громче.

— Вы понимаете, Александра Сергеевна? Кри-тич-но — растягивает по слогам врач — да, мы немного компенсировали деформацию шейки матки пессарием, но он бессилен при отслойке плаценты, а в вашем случае этот риск очень высок из-за ее расположения. Всего два месяца, Александра Сергеевна, потерпите, а на 26 неделе сделаем кесарево. Договорились?

Киваю, понимаю, постараюсь — больше ничего от меня не зависит.

Его цель — сохранить здоровье и жизнь мне и ребенку. Моя обязанность — выполнять все предписания. Всегда, даже если мой мир в очередной раз перевернется и придется искать свое место в нем.

* * *

Первую неделю, после того как вернулась домой, я провела в постели. В моей жизни больше не было цели, как и необходимости вставать по утрам. Я отомстила, получила то, что хотела и обрекла себя на бесцветное существование.

Реальность оказалась страшнее.

Я была пуста.

Как так получилось? Почему разрушить и уничтожить все оказалось легче, чем построить заново? Я пыталась жить, пытаясь заполнить себя чем-то новым, но ничего не подходило. Месть занимала слишком много места, чтобы ее можно было заменить чем-то простым и повседневным.

Дни шли, ничего не менялось, и я почти смирилась с этим. Потом был тест, маленькая полосочка бумаги, изменившая все за каких-то пять минут. Я была счастлива и, несмотря на диагнозы, верила, что все будет хорошо, пока не получила сообщение с неизвестного номера. Прослушала его несколько раз, запомнила каждое слово. Сначала молча наблюдала, как рушится мой хрупкий мирок, а потом был взрыв. Я не смогла сдержать эмоции. Плакала от обиды и счастья, испытывая боль и облегчение одновременно, словно что-то выломало ребра изнутри и я наконец-то могла свободно дышать.

Сообщение от Межницкого так и висит в мессенджере. Не удаляю его, оставляя напоминание о том, что все вокруг может оказаться не таким, как кажется, а все, чем ты живешь — ложью.

Поворачиваюсь на бок, лицом к окну. Темно. Я не отрываясь слежу за тем, как постепенно светлеет небо. Надежды нет. Прикрываю глаза и сглатываю ком, подступивший к горлу. Сегодня опять будет пасмурно, как и вчера, и позавчера. За неделю ни единого проблеска, ни единого светлого лучика, вздыхаю я.

Кладу руку на живот и стараюсь не думать о плохом. Мне нельзя.

Тогда о чем?

О солнце!

— Да, малыш, когда ты появишься на свет, будет уже тепло. Мы будем гулять с тобой в красивом зеленом парке... и солнце, оно обязательно выглянет...

— Саша?

Вздрагиваю и поворачиваюсь к двери.

Глава 52

Саша Лисицкая

— Вик? Ты здесь?

Он стоит в дверях, лохматый, невыспавшийся и в очередном своем цвета «вырви глаз» худи. Улыбаюсь. Бельских себе не изменяет.

— Да, только что прилетели. Сестра твоя всех на уши поставила.

Вик улыбается, подходит к кровати и садится на самый край. Я сразу двигаюсь, выдергивая из-под него одеяло, и приглашаю устраиваться удобнее.

— Да, нормально все, Саш, лежи спокойно — волнуется, словно я могу рассыпаться.

— Лялька с тобой?

— И Лялька, и... — Вик замолкает и отводит глаза.

— А где она? — не обращаю внимания на его реакцию.

— Они с Межницким говорят с врачом.

Кажется, я перестаю дышать, услышав фамилию. Он здесь и, конечно, Лялька ему сказала. Другой причины, почему он в ночь сорвался из Москвы, я не вижу.

— Он знает?

— Да, Саш, мы сказали ему.

Нервно сжимаю край одеяла, мне конец. Не представляю, как он отреагировал, но точно знаю, что разозлился. Сбежала, не сказала, что беременна, а он ждал звонка или хотя бы сообщения. Поняла это вчера, когда слушала его признание. Зря Лялька рассказала, я ведь ей ночью по секрету написала.

Приподнимаюсь на кровати, чтобы сесть, дергаю подушку вверх и укладываю ее под спину. Вот теперь удобно. Расслабляюсь, откидываю голову и с шумом выдыхаю. Вик сразу начинает волноваться и пытается сбежать от меня на поиски медсестры.