Ты моя жена. Настоящая

Маленькая моя девочка. Сколько же ей пришлось пережить. Сейчас, глядя на нее, я понимаю, как сложно ей дались эти дни. И, наверняка, она захочет убить меня, когда немного придет в себя и все узнает. Ну, уж стукнуть точно захочет. Но это будет потом. А пока.

Она в моих руках. В моей власти. Такая податливая.

Рукой сжимаю грудь. Сосок приятно упирается в ладонь. Слегка натираю его.

Но главные ласки там, внизу живота.

Там уже так горячо и так влажно. Каждое мое касание отзывается слабым стоном.

Продолжая растягивать ее, большим пальцем касаюсь клитора. Василиса вздрагивает и пытается свести ноги. А я обвожу твердую горошину и кончиком пальца начинаю теребить ее.

— Ох! — вырывается громкое из Василисы и она накрывает мою руку своей рукой.

Движение моих пальцев уже сопровождаются хлюпаньем. И я не могу больше ждать.

Стою на коленях перед раскрытой передо мной Василисой и сжимаю член через боксеры. Сейчас он получит, наконец, то, что так долго ждал.

Василиса открывает глаза и приподнимается на локтях. Ее взгляд скользит вниз по моему телу. Останавливается на боксерах, в которых красноречиво выпирает член. И под ее взглядом я спускаю резинку и обхватываю член рукой.

Не давая ей опомниться, толкаю ее в плечо и наваливаюсь.

И сразу поцелуй в губы. Чтобы не успела все испортить.

С силой впиваюсь в нее и толкаю язык. И в мозгу выстреливает ее вкус. Я не забыл. Я помню, как пахнет наш секс.

Я трахаю ее рот, заставляя повиноваться движениям моего языка. Она безропотно лишь слегка толкает свой язык мне навстречу, но, поддавшись напору, покорно опускает его, позволяя мне делать, что я хочу. Пока у нее во рту. Пока языком.

Член трётся о ее бедро, пока я мну груди. Мне кажется, я кончу от одного ощущения обладания этим телом. От того, как покорно Василиса принимает мои ласки. Наверное, впервые так. Это точно стоило того.

— Обними меня, — шепчу я ей в губы. И она делает и это.

Я приподнимаюсь и рукой пристраиваю член.

Василиса стонет, прикусив губу и откидывая голову назад. И я сам сильнее сжимаю губы, когда возбужденная до нельзя головка касается ее складочек. Громко и тяжело выдыхаю, проводя головкой. Упираюсь ей в клитор и Василиса с громким стоном приподнимает бедра мне навстречу.

— Сейчас, девочка, сейчас, — хриплю я.

Сгибаю одну ее ногу и упираю себе в грудь.

— Ты такая хорошая сейчас, — толкаю член в нее. — Такая послушная. Мне нравится, зайка. Это точно стоило того.

Толкаюсь бедрами, медленно входя в нее. Аккуратно. Сдерживаясь.

Чувствую, как сильнее впиваются ее пальчики в меня.

Ещё чуть-чуть и я полностью буду в ней. Но терпения не хватает и я делаю один резкий толчок. И стон вырывается уже у меня.

— Зайка…

Не хочу выходить, опять оказавшись в этой бархатной и горячей узости. Ни один секс до неё не приносил такого удовольствия. А ведь я ещё ничего не делаю. Просто лежу на ней, скользя губами по нежной коже. И член в ней. Сука. Мне хочется рычать от удовольствия.

— Девочка моя, — хриплю я и начинаю двигаться в ней.

Сначала медленно, выходя лишь немного и вновь проникая полностью.

Целую ее грудь, водя языком по мурашкам. Потом кончиком языка касаюсь соска.

Василиса стонет. Ногой обхватывает меня.

— Ещё? — спрашиваю я, улыбаясь и глядя ей в глаза. — Так?

И теперь выхожу полностью и врезаюсь в нее одним четким движением.

Василиса вскрикивает. Смотрит на меня ошалело.

— Вот так? — рычу я, понимая, что больше не могу себя контролировать.

Впиваюсь губами ей в шею и начинаю трахать. Быстро, глубоко, каждый раз толкаясь в нее полностью. Не давая ей выдохнуть и вырывая из нее обрывки стонов.

— Моя, — хриплю на выдохе. — Моя только.

И прикусываю нежную кожу.

Стоны Василисы уже заглушают мои хрипы и звуки шлепков наших тел.

Сейчас мы кончим быстро. Похоже, не только я так долго ждал этого.

Ещё ускоряюсь. Губами чувствую, как бешено бьётся едва заметная венка на тонкой шее.

Ногти Василисы царапают спину и это усиливает удовольствие, потому что чем резче я вхожу в нее, тем сильнее она впивается. Как будто ищет опору.

— Кончай, зайка, — стону я. — Давай. Ты готова. Давай…

И она как будто только и ждёт этого.

Толкает бедра вверх и член оказывается как в тисках. Стискиваю зубы. До скрежета. До боли.

— Сууууука, — стону протяжно, упираясь руками и приподнимаясь. Смотрю вниз. Красные припухшие складочки плотно обхватили член. И я боюсь пошевелиться, чтобы не упустить ни секунды этого оргазма.

Когда спазмы начинают ослабевать, кладу большой палец на клитор и чуть натираю. И вторая волна. Слабее, но все равно ахуенно. И я опять начинаю двигаться в ней. Мне хватает пары толчков и я сильнее вжимаю ее в кровать, чувствуя, как, наконец, сливаю сперму в нее. Не в руку, а в нее. В мою девочку. И еще толчки, чтобы все до капли.

Ладонями провожу по дрожащим ногам, бедрам.

Опять смотрю вниз и медленно вынимаю член. Блестящий от ее смазки он легко выскальзывает и я опять возбуждаюсь, наблюдая, как сходятся ее складочки. Красные, часто пульсируют и блестят.

Чуть шлепаю Василису по заднице и она сжимает бедра. И из складочек стекает белая капля. Я рычу и опять возвращаю член в нее. Начинаю водить там, чувствуя, как он вновь становится тверже.

Василиса громко дышит в такт моим движениям. Опять обнимает меня.

И в этот раз я трахаю ее нежно и медленно, не прекращая целовать. Не оставляя без внимания ни сантиметр нежной кожи.

Довожу Василису пальцами и кончаю следом. Еще долго просто лежу на ней, продолжая терзать ее губы, впиваясь в шею и лаская грудь.

Я бы так и провел остаток дня, но, отойдя немного, понимаю, что ей, наверное, тяжело. Она все же такая маленькая. Поэтому перекатываюсь набок и прижимаю ее к себе.

— Зайка моя, — целую ее в плечо. — Такая послушная. Теперь все будет по-другому.

Шепчу еще что-то хотя по мерному посапыванию понимаю, что Василиса уже спит. И меня тоже вырубает.

Мне кажется, я даже улыбаюсь во сне. Так офигенно мне давно не было.

Яйца сводит от того, что я думаю, что после нескольких часов сна я опять трахну ее. И еще раз. Пока все поверхности в доме не будут опробованы.

Сказка, а не жизнь.

И вот, когда все так ахуенно, что не хочется просыпаться, я получаю ощутимый такой удар в плечо. И громкий возглас:

— Какого черта, Давид?!