Ты обещала не убегать

— Не собирался я вмешиваться в твою жизнь, — треснув по рулю ладонями, перебил меня Тимур. — Ты вообще не должна была меня видеть! Здесь и сейчас, разговаривая с тобой, я нарушаю все договоренности, все свои планы.

— А кто тебя просил со мной разговаривать? — подобно спичке, вспыхнула в ответ.

Ну, конечно, вот оно что! Дура, опять напридумывала себе не весть что, чувства свои к нему воскресила, простить готова была! Сжала руки до боли, чтобы вернуться в реальность, где "нас" никогда не существовало! Где у него беременная жена. А у меня… а у меня сын и спокойная жизнь без него. Оставалось только достойно уйти.

— Ты свой выбор сделал три года назад, вот и разгребай его последствия. А меня оставь меня в покое! — собрав остатки мужества в кулак, максимально спокойно и равнодушно заявила Тимуру.

— Не могу! — прошептал тот, ломая мою и без того хрупкую броню.

— А мне наплевать! — хорошо, что в салоне было темно, и Черниговский не мог видеть моего дрожащего подбородка или пальцев, сминающих друг друга, или слезинку, медленно стекавшую по щеке.

— Ты опять лжешь! — взорвался Тимур. — Ничего не прошло, Ксюша!

— Три долбанных года прошли! Без тебя прошли! И если твоя жизнь была все это время фальшивкой, то моя — нет! Я научилась жить без тебя! И я не хочу тебя в своей новой жизни! Не хочу!

И в этот момент я физически ощутила всю тяжесть его взгляда на себе.

— Скажи, что любишь его, как меня любила! Скажи, что когда спишь с ним, не представляешь меня, что счастлива была все эти годы! Скажи, черт тебя подери! И я уйду. Навсегда! Только не ври! Себе не ври!

Он неистово орал на весь салон. Темнота и его крики! Больше ничего!

— Чего молчишь?

— Отвези меня обратно! — сломленным голосом прошептала в ответ.

Автомобиль наконец ожил: приборная панель осветила салон, фары— дорогу впереди. Теплый воздух постепенно начал отогревать озябшие пальцы, а тихая мелодия из динамиков напомнила, что за пределами авто есть и другая жизнь. Наши взгляды схлестнулись все там же, в зеркале дальнего вида. Его черный, беспросветный и мой уставший и обессиленный.

Несколько часов в темноте. Тысяча сказанных слов. Но все они сейчас казались ни о чем. Мы не сдвинулись ни на метр. Скорее наоборот— мы только сильнее все усложнили. Несколько минут мы сидели неподвижно и просто смотрели друг другу в глаза. Я пыталась запомнить его, понимая, что это конец. Он… Что старался увидеть Тимур, я не знала.

— Я приезжаю сюда лет с пятнадцати, — зачем-то сказал он, не отрывая от меня взгляда. Оглянулась по сторонам, чтобы понять о чем речь. Вот только мы также стояли на безымянной, ничем не примечательной дороге. — Мой друг, Артур, в юности был стритрейсером, а здесь идеально прямой участок трассы, не хуже взлетно-посадочной полосы. Я знаю эту дорогу наизусть.

Мне не нравилось направление мыслей Тимура. На подсознательном уровне я вновь потянулась к двери и дернула. Бесполезно.

— Я помогу тебе найти верные ответы, Ксюша. Ты можешь врать мне, можешь водить за нос Амирова, вот только от себя убежать невозможно.

— Выпусти меня! — прорычала, все также пытаясь открыть чертову дверь.

Интуиция меня не подвела — Черниговский резко нажал на газ. Автомобиль дернулся и, вжимая меня в кресло, рванул вперед.

— Двадцать, — тихо прошептал Тимур.

— Что двадцать? — уточнила испуганным голосом, все крепче держась за поручень над дверцей.

— Максимум на что меня хватало раньше — это двадцать секунд. Ровно столько времени будет у тебя, чтобы не дать нам разбиться.

— Не дать нам что? — не своим голосом переспросила его, мотая головой.

— Дай нам шанс, Ксюша.

С каждым мгновением Тимур все сильнее нажимал на газ. Все, что мне оставалось — зажмуриться от страха и молиться, чтобы он одумался!

— Не закрывай глаза, Ксюша! Не сейчас. Сегодня это сделаю я.

Мелкая дрожь пробежала по телу, унося с собой остатки здравых мыслей. Это был какой-то розыгрыш, не иначе! Но глаза я все же открыла, видимо, чтобы убедиться, что их закрыл он.

Прямо посреди дороги! На огромной скорости! И начал отсчет…

— Один, два, три… — Тимур считал четко, громко и уверенно.

Его руки крепко держали руль, а нога давила на педаль газа.

— Четыре, пять, шесть…

Мой взгляд метался от парня с закрытыми глазами до пустой дороги, занесенной снегом. Я все никак не могла понять, что происходило.

— Чего ты добиваешься?

— Правды!

— Ненавижу тебя, Черниговский! Как же я тебя ненавижу! — закричала, уже двумя руками ухватившись за потолочную ручку.

— Ответ неверный. Десять.

— Тимур, пожалуйста, открой глаза и остановись! Пожалуйста!

— Двенадцать.

— Да какого лешего ты творишь?

— Пятнадцать. Правду, Ксюша!

— Какую к черту правду! Мы разобьемся!

— Восемнадцать. Любишь его? Отвечай!

— Люблю… — прозвучало вместе с его "двадцать"…

Машину повело в сторону, закрутило и через мгновение затрясло. Обочина. Тормоз. Удар. Не сильный, но достаточный, чтобы меня прорвало:

— Тебя люблю и ненавижу за это! Если бы ты только знал, как сильно я тебя ненавижу!

Снова неистово принялась дергать дверцу и на сей раз получилось ее открыть. Холодный воздух. Свобода. Несколько шагов от машины Черниговского и ступор. Вокруг темнота. Куда идти? И далеко ли я могла уйти в вечернем платье и на каблуках?

— Прости! — раздался за спиной голос Тимура. Слишком близко. Обернулась и встретилась с ним взглядом.

— Ты больной! Сумасшедший! Ненавижу! — истерично мотая головой, выплевывала каждое слово и пятилась назад, от него.

— Прости! — повторил Черниговский и одним шагом прервал мои попытки к бегству.

— Никогда! — дрогнувшим голосом ответила ему и ощутила его теплую ладонь на мокрой от снега и слез щеке.

— Пойдем, я отвезу тебя домой.

Рука Тимура с моей щеки скользнула вниз, лишая меня такого нужного тепла, и, ухватив меня за запястье, потянула в сторону машины, которая стояла вдоль дороги, левым боком слегка нарушая сугроб на обочине. Ничего не случилось. Я больше испугалась. Но Тимур добился своего. Теперь он знал правду.

Дорога до дома прошла в полной тишине. Этот вечер вымотал меня окончательно. У меня не осталось сил спорить, ругаться или выяснять, кто кого больше обидел. Я лишь хотела, чтобы наступил новый день. Хотя бы один день без Тимура и без Лероя.