Ты вернешься
Шрифт:
– Финарато! Положи и брысь умываться!
Расхохотавшись, он положил оладью, подхватил с табуретки Ондхон и закружил по комнате.
– Ай! Финарато! С ума сошел?!
Запнувшись о ковер, он шлепнулся на пол, умудрившись, однако, не ударить Ондхон. Лежал и хохотал.
– Ну и чего ты расхулиганился с утра пораньше? Вот если бы твои подданные увидели тебя сейчас!
– улыбаясь, говорила Ондхон, сидя рядом на ковре.
– Так не видят же! Могу я хоть иногда забыть, что я король?
– Можешь, можешь! Пошли завтракать!
Две недели промчались, как один миг. Финарато чувствовал себя бесконечно счастливым, несмотря на войну, даже гибель братьев не причиняла больше мучительной боли. Он испытывал угрызения совести за это счастье, но ничего не мог поделать. Весь
– Ты меня перетащила ночью?
Но она только смеялась и звала завтракать.
На исходе двух недель Ондхон неожиданно начала разговор о делах, о защите крепости и об отношениях с другими принцами Нолдор. Финарато не хотелось думать о войне, но Ондхон не позволила увести разговор в сторону. Она объяснила нынешнее положение дел, дала советы и сделала кое-какие предсказания.
– И еще одно не слишком приятное известие. Скоро в твоих владениях объявятся Целегорм и Куруфин с остатками своего народа. Не обольщайся, что это военная помощь. Ты, конечно, умеешь ладить со всеми, да только они не стремятся к мирной жизни. За эти годы их гордыня и самолюбие возросли многократно, а владений своих они лишились и захотят восполнить потери за твой счет. Умные, беспринципные, превосходные ораторы, они сумеют склонить на свою сторону многих из твоего народа. Я знаю, что твое благородство в конце концов победит, но зла они успеют причинить немало...
– Рани, почему ты именно сегодня говоришь мне все это?
Внезапно Финарато вскинул голову и впился взглядом в Ондхон. Ох, не видеть бы ей никогда такого взгляда!
– Рани... Ты уходишь?
– прошептал он еле слышно.
Ондхон взяла его руки в свои, заговорила нежно и убедительно:
– Финарато, мальчик мой родной, больше всего на свете я хотела бы остаться здесь, с тобой! Но ветер судьбы, что бросает нас, будто сухие листья, не считается с нашими желаниями. Я не должна была оставаться у тебя, а сейчас каждый миг промедления грозит неисчислимыми бедами. Целегорм и Куруфин не должны меня здесь застать, моя помощь тебе даст им повод для раздоров. А еще есть Саурон, который прознал уже, где я нахожусь и начал подбираться к твоим землям. Не так давно я отняла у него его лучшую воспитанницу и помощницу, она теперь в Лориэне, туда Гортауру не добраться, но он не успокоится, пока не отомстит мне. А он умеет подло нанести удар не напрямую, а через тех, кого любишь... Наконец, у меня есть задачи, поставленные Валар, я не могу не делать свою работу.
Финарато сидел, опустив голову, в горле стоял колючий комок, в голове теснились тысячи возражений. Умом он был согласен с Ондхон, ведь он знал, что она нигде не задерживается надолго. А сердце кричало: "Нет!!!" За эти две недели Финарато так прикипел к ней всей душой, что ему казалось невыносимым расстаться с ней и опять остаться одному, лицом к лицу с неласковым миром.
– Рани!
– наконец прошептал он, - я все понимаю, я знал, что ты уйдешь, но может, можно еще хоть несколько дней...
– дрожащий шепот вдруг прервался, Финарато быстро спрятал лицо в ее волосах. Ондхон молча гладила его по голове. Невыносимая боль и жалость рвали ее сердце.
– Хороший мой, я ухожу сегодня ночью, и ничего уже изменить нельзя. Но я всей душой, всем сердцем с тобой, помни об этом! Я никогда не оставлю тебя
в своих мыслях, а каждый вечер, при появлении первой звезды, я буду посылать тебе мысленный сигнал. Ты же тоже умеешь это, я когда-то учила тебя. Синий кристаллик не потерял еще? Бросай через него мне навстречу свой мысленный зов, и наши души смогут соприкоснуться в звездных лучах...Финарато поднял голову и с трудом улыбнулся:
– Я буду звать тебя каждый вечер. Но ты возвращайся скорее, пожалуйста, я без тебя, как без света...
Долгим взглядом она посмотрела в его глаза, переливая все свое тепло в его сердце, навсегда запечатлевая в душе его образ. Рывком вскочила на ноги, выскользнула на балкон и исчезла в непроглядной темноте.
Вскоре в Наргофронде объявились Целегорм и Куруфин с остатками разбитого войска. Они принесли вести о разорениях на востоке. Лавины врагов казались неистощимыми, они по одному захватывали укрепления Нолдор и наводняли Белерианд. Только крепость Наргофронд казалась неприступной. Пока.
* * *
Для Ойорандель два года прошли в непрерывных стычках с отрядами Саурона. Ондхон металась по всему Белерианду, нигде не задерживаясь дольше одной ночи. Но Гортаур ухитрялся выслеживать ее везде. Уничтожить Ойорандель физически его прислужники не могли, но делу ее мешали, особенно, когда тайными тропами выводила она пленников из Ангбанда.
На исходе второго года ее призвал Ульмо.
– Ойорандель, дитя мое, я предупреждал тебя, что Саурон воспримет похищение Галлуинэль, как личное оскорбление и захочет отомстить тебе? Саурон хитрее и подлее Мелько, для мести он избирает самые извращенные методы, а ты даешь ему в руки такое оружие!
– Владыка, что ты имеешь в виду?
– Этот мальчик, Финарато Инголдо, Саурон понимает, что он для тебя значит и ударит через него.
– Но Владыка, я делала для него не больше, чем для остальных принцев! Я прекрасно знаю о шантаже - самом подлом изобретении Гортаура и старалась ничем не выдать себя, не показать, как дорог мне этот мальчик.
– Вот именно, старалась. Такое чувство не скроешь. Если уж я догадался, то Саурон не глупее, наверняка он знает больше меня. Кстати, эта ваша вечерняя перекличка - ты что, не догадываешься, что Саурон пеленгует тебя по ней? У него везде глаза и уши, ему служат люди и оборотни, птицы и звери, даже некоторые эльдар, которых он запугал или шантажирует чем-либо, предоставляют ему информацию. Его шпионы везде, в самом сердце Наргофронда, даже в королевской опочивальне.
Ондхон вспыхнула и опустила глаза.
– Владыка, прошу, не упрекай меня! Ведь ты лучше других знаешь, что наша дружба чиста, Финарато мой ученик, мое дитя...
– Я-то знаю, но Саурону безразлично, какое чувство вас связывает, главное, оно годится для шантажа.
– Я пыталась поддержать и защитить своего друга! Он нуждался в поддержке после гибели братьев. В такой ситуации я пришла бы на помощь любому.
– Это лишь слова, а у Саурона прекрасное чутье. Да и не нужно было большого ума, чтобы заметить - ты бросила войска Хифлума, чтобы спасти любимого тобой нолдо, там, в топях Серех. Но дело даже не в этом. Тогда ты восстала против Жребия Нолдор, отвела от своего друга удар Судьбы, прекрасно понимая, что идешь против воли Эру. Такое не прощается, Судьба тебя накажет.
– Владыка, я не понимаю, ну за что же его-то наказывать так жестоко?! Финарато не участвовал в резне, никогда никому не сделал зла, наоборот старался мирить всех принцев, помогал, кому только мог...
– Дитя, ты мне это рассказываешь? Да, твой Финарато - самый светлый и благородный из нолдор, но он, как и все остальные, принял на себя Жребий. Никто из нолдор не может вернуться иначе, как пройдя через падение, боль и смерть. Ему предначертана была легкая и быстрая смерть от мечей. Сейчас он находился бы в Мандосе вместе с братьями, без тела, но защищенный от зла. Ты отвела удар, но не отменила предначертание, а лишь отсрочила его и усилила. Судьба вскоре ударит вновь, но намного более жестоко. Это закон нашего мира. Если тогда Финарато мог умереть легко, то в этот раз ему придется перенести плен и пытки, а может, что и похуже. Своим самовольством ты обрекла его на мучения.