Ты ждала меня, Заруна?
Шрифт:
– Я не равнодушен к вам, иата. Я это искренне и от всего сердца говорю вам прямо сейчас и прошу вас не спешить отвергать мои чувства… - его руки крепче прижали меня к нему.
Мою челюсть опустило ниже плеч. Теперь только полный олигрофрен не сможет понять прямых слов. Никаких тебе уже намеков. Я уперто поджала губы, вперив в него недоверчивый взгляд.
– Разрешите спросить, господин Лахрет…
– Можно на ты…
– Вы, - словно я не услышала его последних слов,- гневаетесь на меня, за вчерашнюю мою шалость?
– Это вы о своем подслушивании?
– Да.
– Я не могу сердиться на… тебя, Лана, - он так трогательно произнес моё имя!
– Когда мужчина любит женщину, он терпит все, что она говорит и делает, - от его слов сердце мое забилось быстрее, но разум словно оглох, так как я продолжала сомневаться.
Он только что прямо, без обиняков, признался мне в любви и сделал это так легко и спокойно, будто обсуждал вопрос о полете ниясытей. На его руках, я отчетливее вдыхала его аромат, который помимо моей воли дурманил мне голову, вызывал учащенное дыхание и сильное волнение. Его слова заставили
– Сегодня я улечу. Случилось кое-что очень серьезное и это требует моего присутствия. Возможно, мы долго не увидимся… Прошу вас, подумать над моими чувствами к вам… Для меня это очень важно.
– Я не хочу вас напрасно обнадеживать, господин Лахрет, - спрятала я за его спиной свои глаза.
– А я многого и не прошу… Лишь не спешить, - он остановился возле широкого трапа и поправил меня так, чтобы увидеть мои глаза.
Поджав губы и сровняв линию бровей, я глянула в бездну его умных черных глаз. Вблизи его притягательный волевой подбородок, красивые полные губы, поджатые в решительную улыбку, сводили на нет все мои аргументы против. Сейчас я думать была не в состоянии. Правильно он сказал, чтобы я не спешила с ответом, наверное – это лучше всего.
Лахрет занес меня в пассажирское отделение, посадил рядом с Лией и пошел на свое место. Рядом сонно плюхнулась Забава и уронила мне на колени голову, пожаловавшись, как сильно она хочет есть и спать. Ласково погладила ее, прошептав, что скоро мы и покушаем и ляжем спать, а сама краем глаза поглядела в сторону ятгора. Он уже не прятал взгляда, смотрел безотрывно на меня. Я обреченно вздохнула и уронила затылок на подголовник, закрыв устало глаза. А с головы не шли последние слова Лахрета. Что мне делать? Что решать? Сегодня я увидела огромную разницу между Нараном и Лахретом. Двумя мужчинами, которые до сих пор постоянно занимали мои мысли и чувства. И выигрывал в этом сравнении явно не Наран. Перед тем как отключится, я еще раз бросила взгляд в их сторону. Куратор недовольно хмурил брови и смотрел в обзорное окно, а Лахрет глядел на меня таким взглядом, словно хотел вытрусить мою душу. Он чувствовал мои сомнения, а Нарана что-то беспокоило и злило…
Дома я быстро заснула и уже ни о чем не думала. Потом, как оказалось, на раздумья мне представилась масса времени.
На следующий день, когда я пришла на физическую культуру, я утвердилась, что Лахрет говорил правду. Ни его, ни куратора в атконноре не оказалось. Их заменяли. Март рассказал мне, что случилось. То, что Иридания окружена защитным полем, я знала. Его функцией было не пускать тараков, врагов ириданцев, на территорию страны. На главной станции, генерирующей основную частоту этого поля, произошел саботаж. В одном его месте случился прорыв. Именно через него проникли тараки. Лахрет, как начальник Службы Внешней и Внутренней Безопасности Иридании, отбыл на своем Лирите на место происшествия. Наран являлся его правой рукой. Там они возглавили целый уот, военное отделение армии численностью до ста наездников, чтобы защитить целостность территории Иридании. Что там происходило, нам приходилось только догадываться. Инцидент был засекречен, чтобы зря не поднимать панику среди населения, но напряжение, не смотря ни на что, висело в воздухе. Никто об этом не говорил вслух, но все панически боялись войны. Каждый ясно понимал, что сил противостоять страшному врагу у Иридании почти не оставалось. Наездников, единственной силы, что тараки боялись больше всего на свете и, что хоть как-то, их сдерживало, становилось всё меньше. И если сейчас начнется война, Иридания падёт. Страшно становилось и мне, когда Март все объяснил во всех подробностях. Он показал, что могут сделать тараки с людьми, объяснил, что с ними не найти мира, ведь они не воспринимают нас, людей, как равных. Мы для них – генетический материал, рабы и развлечение. Люди для них - то же самое, что домашнее животное, скот на убой. Всё. Конечно, они признают, что люди чрезвычайно смышленые и достойные противники, но от этого им еще интереснее, ведь они считают себя великолепными охотниками. Я старалась не думать о том, что может быть, а училась усердно и прилежно. Марту приходилось долго вдалбливать в мою голову элементарные понятия, ясные еще с самого рождения каждому ириданцу и удивительные для меня. Я видела, как нелегко ему было мне это все втолковывать, но он пытался. Однажды он мне брякнул:
– Слушай, Лан, ну, ты будто с другой планеты! Неужели так трудно это понять? Я уже тебе в пятый раз объясняю!
– А что если я и вправду с другой планеты? – вроде бы как бы шутя, спросила я его. – Ну, что тогда?
– Тогда я подземная лягушка! – был его ответ.
Я не убеждала его в том, во что и сама верила с трудом и никак не могла доказать. Напрасная трата времени.
О «Зарунской рукописи» я никого не спрашивала, боялась. А в общей инфосети о ней ничего не говорилось. Лахрет был прав, я ничего о ней нигде не услышу. Решила ждать молча. Ятгор же когда-нибудь обязательно вернется, и тогда я все у него спрошу. Непременно спрошу. Всему свое время.
Дни полетели стремительно и довольно весело. Мои друзья в числе семи штук не давали мне скучать. Приблизительно через месяц после приёма, мы с Мартом слетали к нашей семье в гости на выходные, которые выделила нам администрация атконнора. Сколько было восторга и радости! Особенно, когда в доме Арамсов появилось сразу две ниясыти, одна из которых – настоящая королева! Приходили в гости все соседи, чтобы поприветствовать гордость поселка Со. Такого чуда в поселке еще никогда не было. В первый день Арамсы осторожничали и не подходили к нашим малышам. А на следующий день уже все затискали крылатых гостей
до потери пульса. Особенно много висела на Забаве младшенькая Ларта. Забава вела себя весьма терпеливо с ней. Я шутила, что Ларта - будущая наездница как минимум ниры, а так и самой королевы. Та поверила мне и начала мечтать об этом. Она говорила мне, что будет работать над собой, чтобы научиться испытывать те самые нужные для них эмоции, что будет даже заставлять себя и тренироваться. Я поверила ей, ведь мечта легко может стать реальностью, тем более, что в родственниках мечтательницы сама кашиасу! Так что все вполне осуществимо. Ларта же успела заглянуть во все мыслимые и немыслимые места моей Забавы, подергала за все ее конечности, перещупала каждый сантиметр ее крыльев. Умудрилась даже за хвост подергать, за что получила недовольный толчок от Забавы и подзатыльник от отца. Выходные дни продлились целую неделю.Расставание же было чрезвычайно слезным и тяжелым, особенно для Ларты. Зато Забава вздохнула с облегчением, когда мы переступили порог нашей с ней комнаты. Ей особенно тяжело давалось внимание маленькой девочки. Я благодарила ее каждый день за ее терпение. Та благосклонно принимала мою благодарность.
И вот снова начались учебные будни. Я с обреченным вздохом принялась за обучение и, чем дальше, тем тяжелее мне давалась эта учеба. Новые слова, определения, категории, понятия. Началось много практических занятий. В итоге, я, и так не успевающая в учебе в начале, оказалась в списке успевающих на последнем месте. Честно, на многое преподаватели закрывали глаза, причем очень плотно закрывали, и, если бы я сдавала тесты на поступления в это престижное учебное заведение, точно завалила бы их.
Росла Забава сначала очень быстро, но после приезда от Арамсов, рост ее резко замедлился. Я еще испугалась, не потому ли, что ее за хвост дергали? Преподаватель по биологии объяснил, что это вполне нормально. Ниясыти растут рывками. Вплоть до того, что могут вообще остановиться в росте на несколько месяцев, а потом вмиг набрать нужный рост. Так что Забава уже к концу второго месяца после приёма дошла в плечах мне по пояс.
В отношении же интересовавших меня мужчин, спустя два месяца я успела немного успокоить свои чувства и здраво оценить ситуацию. За это время я узнала о них не много, спрашивая окружающих так, ненароком, чтобы они не догадались о моем интересе. Люди все чтили их, но об их жизни мало что могли поведать. Лахрета боялись и уважали, а Нарана сторонились из-за склочного характера. Последний часто мог доставать окружающих своим цинизмом и сарказмом, но в то же время все восхищались профессиональными способностями фагота. О Лахрете говорили только хорошее или ничего, словно каждый, только услышав его имя, чего-то пугался. Март говорил, что ятгор имеет большое влияние на людей из всех слоев общества. Его слушали и министры, и лорты, и академики, и профессора, и военные. Все. Стоило ему что-то сказать, и любой выполнял приказ или просьбу беспрекословно, будь-то уборщица или командир. Никто не пытался оспорить его авторитет. Узнавая это, я все больше и больше удивлялась тому, что такой человек посмотрел в мою сторону. Однажды я спросила, почему он работает в атконноре, ведь он военный и еще начальник Службы Безопасности Иридании или СБИ. Март сказал, что ятгор сам так захотел. Никто не спорил. Почему? Никто не знает. Еще одним моим вопросом было то, почему он еще не женат, ведь, имея такое положение в обществе, внешность и влияние, он мог легко найти себе жену.
– Не знаю, - пожал плечами в ответ Март. – Говорят, он боится брака. Наверное, единственное, чего он на самом деле боится.
– А почему?
– Может, ответственности боится или думает, что это сделает его слабым человеком? Или просто не нашел ту самую… - он хитро покосился на меня.
– По-поводу ответственности ты загнул. Чего-чего, а ответственности он не боится, это точно, - покачала я головой.
– Я думаю, он ждал тебя! – плутовски подмигнул братец.
– Март! – я возмущенно махнула на него ладонью.
– Чего ты?! – он пригнулся, защищаясь рукой от меня. – Он же тебе сделал предложение? Так что, я думаю, он ждал тебя.
– Он хотел жениться на кашиасу, - уперто ответила я ему и сама пожалела, что сказала.
Наконец, тот противный таракан в моей голове дал себе слово.
– Может, и так, - серьёзно ответил Март. – Никто не залезет к нему в голову. Он – человек-загадка. А может, он действительно питает к тебе нежные чувства. Здесь нхур надвое залаял.
Я пристально посмотрела в лицо своему приемному брату. Он не шутил. От этого мне сделалось ещё хуже. Еще я заметила за собой, что в последнее время все больше стала думать именно о Лахрете, особенно после постоянных хороших отзывов об этом таинственном и непростом человеке. Хотелось его увидеть, почувствовать его задумчивый, умный взгляд. Услышать глубокий тенор. Увидеть его особенную кривую улыбку, которой он так часто насмешливо кривил красиво очерченные губы. После того разговора с Мартом я не начала меньше сомневаться в мотивах ятгора, но больше думала именно о нем. Мое женское эго требовало внимания именно такого человека. Часто вспоминала его последние слова о чувствах. Я хотела, чтобы рядом был именно такой человек, за которым легко спрятаться и не бояться ничего, и в первую очередь его самого. Как говорят? Как за каменной стеной. Интересно, а у него есть недостатки? А страхи? Чего он боится? Чего хочет? О чем мечтает? Он ведь тоже человек. Значит, все у него должно быть, просто он тщательно это прячет от других. Бывали дни, когда я думала и о кураторе, но чаще эти мысли сводились к обиде и постоянному вопросу о его извечном мрачном настроении и сардонизме. Хотя бывало и другое, когда я с затаенным дыханием вспоминала те короткие минуты, в которые он задумчиво улыбался и вдумчиво смотрел куда-то вдаль, отрешаясь от окружающего мира. Тогда он казался очень красивым и притягательным, особенно когда показывал свои милые ямочки на щеках.