Ты ждала меня, Заруна?
Шрифт:
– Веришь?
– Верю, - я заторможено моргнула, вжимаясь сильнее в косяк.
– Почему веришь?
Я задрожала под его испытывающим взглядом. Волной хлынули на меня его эмоции. Окутали туманом, закружив голову и подкосив ноги. Он требовал ответа. Я чувствовала его дыхание, его запах, его тепло. Сердце бешено затрепетало в груди, вызывая жгучее желание его объятия. От этой дикой для меня мысли, я зажмурилась и попыталась что-то вразумительное ответить.
– Я… я… я что-то чувствую..
Разве можно было ему сопротивляться? Все мое существо покорилось его воле и готово отозваться на любой его жест.
– Ланочка… - прошептал он мое имя и мурашки осыпали мое тело. – Я люблю тебя… люблю… я это знаю… я уверен в этом.
Я не знаю, любовь ли то, что сейчас я чувствовала, но знала одно наверняка. Рядом с ним мне хорошо и уютно. Его чувства жгли меня, наполняли душу, сердце, ум. Рядом с ним я ничего не боялась. В этот миг подумала о женщинах Иридании, вспомнив слова Фии: «Мы не любим. Мы уважаем мужчин. Они нас любят». Лахрета я уважала всем своим естеством. Каждое его слово, решение, поступок вызывали у меня доверие и то самое уважение. Он никогда не позволял себе поднять на меня голос, давить авторитетом. Возле него я чувствовала себя женственной и желанной. Пусть я не питала к нему страсти и жгучего желания, но мне легко и хорошо с ним. Как часто у меня возникало желание спрятаться за него от всех своих невзгод. Я свободно чувствовала его эмоции, мысли, просто понимала его и доверяла. И еще одно льстило мне. Такой самодостаточный, сильный, мужественный человек терялся подле меня. Я чувствовала власть над ним.
Я подняла руку и положила ему на грудь. Сказать что-либо было нелегко. Разрешила телу говорить за меня. Он сжал мою кисть в большой и теплой ладони и прижался к ней губами, прошептав:
– Разреши это считать как согласие на мои чувства? – я ощущала его дрожь.
Улыбнулась ему и поднесла вторую руку к его лицу, коснувшись его скул и глядя в его черные омуты. Он просит так мало. Лишь, чтобы я приняла его чувства. Он не просит о взаимности. Память напомнила мне, что ириданские мужчины не ждут той самой взаимности. Они лишь ждут, что женщина примет их чувства. Я кивнула. Не знаю, почему в тот момент я так решительно кивнула, но… он счастливо широко улыбнулся. Его глаза засветились восторгом, и рука легла на мои волосы так осторожно, словно он боялся, что я исчезну. Я глупо улыбнулась ему в ответ. Мне так нравилось, как он пытался выразить свои сильнейшие чувства так робко, нерешительно, боязливо. А его глаза светились непривычным для меня чувством мужской любви и нежности.
– Я скучал по тебе все эти два месяца. Не было и дня, чтобы я не вспомнил о тебе, - он продолжал гладить меня по голове, от чего мурашки моросили затяжным дождем по спине и затылку. – Так хотел тебя увидеть, услышать твой голос, смех… хоть на мгновение. Ты приходила ко мне во сне…
– Правда? – я лукаво улыбнулась. – И что я там делала? У тебя во сне?
Он хмыкнул, не решаясь ответить.
– Ты целовала меня.
От этих слов мурашки пошли танцевать со своей фонотекой на бедра и ноги. Я сконфужено опустила глаза. Каков вопрос, таков ответ. А что я хотела услышать? Что вместе ромашки на полянке собирали? Смешно! Я повернулась к нему боком, опустив руки.
– Скажи, а что это за медальон?
– Возможно, это ключ. Не знаю. Наран должен знать, - он обнял меня за плече, став сзади.
Почками понимала, что он искал возможности дотронуться до меня. Я чувствовала, что его неимоверно тянуло ко мне, но знала и то, что он не позволит себе большего. Таков нрав ириданцев. Владели мужчины женщинами только по праву брака. Однако это не мешало им искать повода прикоснуться к объекту своей любви. Я помнила это еще по примеру Рода и Марты Арамсов.
– Ты расскажешь мне, где именно ты нашла его?
– Конечно! – обрадовалась, что он уже не запрещает мне вмешиваться в это дело. – Мы с Забавой нашли в стене пустоту, будто там есть потайная комната, - начала я рассказ, попытавшись повернуться, но тщетно.
Он не дал этого сделать. Вместо этого, он обнял меня сзади и положил подбородок на мое плече.
Дивное ощущение…– Так ты мне расскажешь об этой рукописи? – я повернула к нему лицо, как то позволяла моя поза.
– Какая ты у меня упрямая… - он сказал прямо возле шеи негромко, а я задрожала. Он так собственнически сказал «у меня», будто уже все решилось, и я теперь принадлежу только ему. Но, странное дело, это не рассердило меня.
– Да, я такая, - я не шелохнулась.
– Так вы с Нараном меня примете в ваше тайное общество и посвятите меня в свою тайну?
– Только если ты будешь предельно осторожной и во всем меня слушаться.
– Торжественно обещаю! – я подняла вверх ладонь и попыталась оглянуться.
– Помни, Лана, есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы тайна о «Зарунской рукописи» осталась тайной навсегда.
– Почему?
– Эта рукопись может перевернуть весь миропорядок на всей Заруне. Некоторым это будет не по вкусу, - он нежно потерся щекой о мою и это погнало очередные табуны мурашек от затылка к пяткам.
– Правда?
– Истины, записанные в ней, откроют нам, как говорил мне Наран, занавес нашего происхождения.
– Ух ты! – я заметила, Лахрету доставляло удовольствие мое восхищение.
– Тогда мы сможем получить ответы на все свои вопросы.
– Ты в это веришь?
– Наран в это верит. А я верю ему.
– Вы давно знакомы… так дружите, что доверяете так друг другу… несмотря на то событие.
– Мы с детства дружили с ним. Мы познакомились еще в конноре Ира. Он был самым младшим сыном кашиасу Мары и Тирета Ниасу. Я – сын Барета Ноа, министра образования и Лахии Ноа, дочери Исата Кри, ятгора Ира. Мы с ним сразу сдружились. У нас всегда было много общего. А потом и на площадке избрания стали наездниками. Как-то пошло и пошло… Знаешь, Наран до сих пор верит, что Ята жива и, и что когда-нибудь она вернется из плена тараков. Он сам хочет найти дорогу вернуть ее. Знать бы наверняка, что она жива и где она…
После его слов, я наконец-то, поняла, почему Наран такой угрюмый и язвительный. Он никому не верит, кроме Лахрета, и ждет свою Яту. Это выглядит даже романтично. Наконец-то, пазлы начали собираться в картину.
– Лана, - через минуту обратился ко мне Лахрет.
– Что?
– Я хочу, чтобы ты знала.
– Что?
– Я буду любить только тебя, что бы ни случилось.
Я развернулась к нему лицом, все-таки смогла, чтобы увидеть его глаза. Он глубоко дышал, и я чувствовала, как его тело била легкая дрожь, как и меня.
– Разве ты можешь знать, что будет в будущем? Можно ли обещать, что будешь любить всегда? Мне сложно в это поверить, - я отрицательно покачала головой.
– Разве ты не знаешь мужчин? – удивился он. – Если мы выбираем себе пару, то это навсегда.
Я хотела ему верить. Так сильно хотела. Но почему верила с трудом? Может, в прошлом я не раз убеждалась в обратном? Почему не помню? Лишь чувства и сомнения. Я улыбнулась ему, утопая в любящих очах, погладила по виску и произнесла:
– Странные вы, ириданские мужчины, - он от наслаждения закрыл глаза. – Как сильно и трепетно вы любите своих холодных женщин! Так преданно и самозабвенно! – и поддавшись сильному порыву и мощному притяжению от ощущения такой теплой близости, я прильнула губами к его губам.
Он вздрогнул от неожиданности, оцепенел. Я нерешительно отодвинулась и заглянула в его пораженные глаза, виновато улыбнувшись. Поняла, что сделала что-то не так. В глазах его смешались удивление, смущение, волнение и страх.
– Пожалуйста… пока больше не делай этого… - выдохнул он со сбитым дыханием.
Пленительно улыбнувшись, я коснулась пальцами его красивых губ и спросила:
– Почему?
– Разве ты не знаешь? – он поднял бровь. – Милая, тебе бы стоило знать…
О чем это он? Лахрет взволнованно поправил непослушную прядь, упавшую мне на щеку, коснулся моего подбородка, рассматривая задумчиво мои губы.