Тысяча миль в поисках души

— Р-р-а — выдохнул сержант и выбросил вперед правую руку, в которой блеснуло лезвие ножа. Солдаты метнулись к сержанту, притиснулись к нему плечами и напружинились, как на учении.

Джона схватили сзади негр и мексиканец. Бармен выдернул из-под стойки двухствольное ружье, взвел курки и отступил за кассу.

Не опуская руки с ножом, сержант медленно раздвинул окаменевшие челюсти и выплюнул резинку.

— Напиши мне еще одну записку, Коген. Давай встретимся в другом месте.

Шрам на щеке судорожно сжался. Сержант сплюнул еще раз и повернулся к солдатам.

— Пошли, мальчики.

— Йес, сэ-эр! — рявкнули солдаты, пропуская сержанта к двери.

Бармен опустил ружье и вытер фартуком вспотевший лоб.

— Я отвезу вас в гостиницу, мистер, — сказал мне негр.

В машине я спросил:

— Почему он называл его то Гонзалесом, то Когеном?

— Гонзалес — мексиканская фамилия, Коген — еврейская, — ответил негр. — Не понимаете? Сержант хотел оскорбить его. Если бы у негров были особые негритянские фамилии, сержант обратился бы к Джону, как к негру. Он и брата так называл: Гонзалес… Коген. Делал вид, что забывает его настоящее имя.

— Так поступали фашисты, — сказал я.

— Как поступали фашисты, я не знаю, — помолчав, отозвался негр. — Я знаю лишь, как поступает сержант Смит.

— За что он невзлюбил брата?

— За то, что тот сказал: «Морская пехота — корпус международных жандармов».

Негр вдруг замотал головой, как от боли:

— Если брат Джона умрет, кто-то умрет еще.

Он затормозил у отеля и внимательно посмотрел на меня. Мне показалось, что негр о чем-то хочет спросить. Но он не спросил.

И вдруг я вспомнил: телевизор в моем номере, конец какого-то фильма и реклама. Трое парней — ковбой мексиканец и негр рекламируют местное пиво. В руках у мексиканца банджо. Негр сидит у фортепьяно, на крышке которого стоят запотевшие бутылки пива. Красивый ковбой с индейским носом и ямочкой на квадратном подбородке, мой ковбой, выводит на трубе какую-то грустную мелодию.

Я взглянул на негра. Я хотел спросить… Но я ничего не спросил. Изображение на экране телевизора угасло, и печальная мелодия растворилась в кровавом закате над Сан-Антонио:

Трое ковбоев сидели у костра, А за их спиной чернел могильный холмик.

Вдали от небоскребов

Это рассказ о маленьких американских городах, которые попадали на нашем пути во время автомобильной поездки по Соединенным Штатам.

Сначала немного статистики.

На востоке от Бостона до Вашингтона тянется сравнительно узкий коридор, представляющий собой почти непрерывную цепь городов. В этот коридор входит более 40 городских районов, объединившихся в гигантскую городскую сеть. Площадь этого «мегаполисам 35 736 квадратных миль. Это всего лишь один процент всей территории США. И на этом одном проценте территории живет около 40 миллионов человек, — около одной пятой населения всей страны. Плотность населения здесь составляет 1109 человек на квадратную милю, тогда как средняя плотность в других районах страны — 50 человек.

В Соединенных Штатах Америки насчитывается 36 городов с миллионным и выше населением. Пять крупнейших — Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфия, Детройт, Лос-Анджелес — вобрали в себя свыше 35 миллионов человек.

И тем не менее США — страна десятков тысяч маленьких городов, поселков и ферм.

Когда мы путешествовали по штату Вайоминг, там продавался город Ламонт. Просили в общем-то не очень дорого: 150 тысяч долларов. Правда, город-то невелик: около ста душ населения вместе с грудными младенцами. Объявление о продаже попалось на глаза в вайомингской газете «Каспер стар Трибюн». Мы туда поехали.

Город Ламонт принадлежит сейчас двум братьям — Тому и Джиму Кинг. А до этого им владела Марта Холл, муж которой недавно попал в автомобильную катастрофу. Овдовев, Марта продала город — одной трудно вести хозяйство. Теперь и Кинги хотят с ним расстаться: подыскали себе город покрупнее.

Ламонт — типичный городишко американского Северо-Запада. Здесь всего одна улица, которая тянется вдоль автомобильного шоссе №237. Немощеная «фермерская» дорога №73, извиваясь, уползает в горы, покрытые густым лесом. По вечерам из леса выходят антилопы и олени. Осторожно приближаются почти вплотную к автозаправочной станции, принюхиваются к запахам бензина, чихают. Койоты безнаказанно шныряют между мусорными ящиками, выставленными у задней двери единственного в городе кафе.

Что еще здесь есть? Еще одна заправочная станция на другом конце улицы. Бакалейная лавочка. Мотель на двенадцать комнат. Загон для мустангов — диких лошадей (иногда их удается заарканить в степях по ту сторону гор) и два десятка домиков, принадлежащих местным жителям. Вот, пожалуй, и все.

Чем живет городишко? Автомобильным шоссе №237. Шоссе это упирается в зеленый квадрат Иеллоустонского национального парка. В прошлом году парк-заповедник посетило около двух с половиной миллионов туристов. Какая-то часть этого потока коснулась и Ламонта. Кто-то из этих двух с половиной миллионов переночевал в мотеле Кингов по дороге в заповедник; кто-то позавтракал в кафе Кингов; кто-то набрал бензина у Кингов; кто-то купил в лавочке Кингов ящик кока-колы.

Между прочим, «кинг» по-русски — «король». Жители Ламонта так и говорят о братьях:

— Они — наши короли, а мы их слуги.

И действительно, ведь так. Все взрослое население Ламонта работает у Кингов. Кто на заправочной станции, кто на кухне кафе, кто в мотеле и т. д.

Многие американские города принадлежат вот таким «королям». Иногда едешь по главной улице, читаешь вывески и удивляешься: «банк Миллера», «ресторан Миллера», «универсальный магазин Миллера», почти все принадлежит Миллеру. Ради любопытства спрашиваешь прохожего:

— А кто у вас мэр города?

— Миллер, — отвечает прохожий.

В таких городах, наверное, хорошо познавать основы политической экономии капитализма. Многое, о чем писал Карл Маркс в «Капитале», предстает в живом виде, зримо и отчетливо.

Город Гарден-сити лежит в степи, ровной, как поверхность стола. Жители, посмеиваясь, говорят: «Если даже ляжешь на живот, все увидишь в степи на несколько миль. Одна беда: смотреть не на что».

Степь эта — знаменитые прерии Южной Дакоты. Урожаи пшеницы, ржи, ячменя, льна здесь едва ли не самые высокие в США. Места исконно фермерские. И Гарден-сити — город тоже фермерский. Кстати, по-русски Гарден-сити будет «Город-сад».

Первое, что видишь, когда подъезжаешь к Гарден-сити, здание школы. С удивлением замечаешь, что окна заколочены. Потом видишь, что окна заколочены не только в школе. На улице ни души. Железнодорожное полотно заросло травой. Если бы не три разбитых товарных вагона, стоящих по оси в траве, даже не догадался бы, что когда-то здесь проходила железная дорога. Приглядевшись, начинаешь угадывать, что железнодорожная линия когда-то упиралась в элеватор. Рядом водонапорная башня с прогнившей деревянной крышей. Еще немножко, и начинаешь понимать, что «Город-сад» переживает не самые лучшие времена.