Тысячелетний воин Ярополк

– Он всегда тихий был. Вежливый. Даже не подумаешь, что вампир. Кровь почти не пил. Я только разок себя укусить дала. Он коньяк принёс. А мне интересно. А сегодня вечером вдруг как наркоман. Глаза пылают. Хохочет. Только и кричит, что он идёт. А потом новенькую носил на руках. Я его не могла остановить.

Снот зажмурился, понимая, что женщина говорит совсем не то. И нужно что-то делать.

– А у вас дэд гёрл, то есть труп, не сбегала?

– Думаете, это из-за неё? А точно. Сперва пришла старуха. Умерла прямо у морга, а потом девчонка встала и пошла. Это как раз в мою смену. Я думала, с ума сойду – у неё голова раскроена, тело из кусков сшито, а она встала и пошла. А точно, она всё шептала и шептала. А точно, имя такое, старое. Ярополк. Да. Наверное, к нему пошла. Полиция меня уже спрашивала. И инквизиция тоже. И целый боевой маг был. Тот больше всех вопросы задавал. А у него ещё ворон чёрный был. Большой такой.

Снот прижал уши. Дэд гёрл у тролл киллера. Хуже не придумаешь. И эльфийку не спросишь. Эльфы гоблинов не любят. Вообще не любят. А эльфийка-то древняя. У Снота глаз намётанный, он сразу увидел старые цацки на ушах. Древние цацки. Настоящие. Родовые. Хотя эльфийка и похожа на ту девку, но точно не она. У той уши обычные. Это Снот точно помнил. Уши — это важно.

– Спасибо, добрая госпожа, – поклонился гоблин и пошёл прочь.

Убежать от Сальпы он не сумеет, но если сам найдёт дэд гёрл, то можно смело просить о пощаде. А искать нужно дома у Ярополка.

Да. Нужно будет найти дом этого охотника. Там и будет дэд герл.

Глава 26. Перезагрузка

Ушла. Эта тварь ушла из-под самого носа. Просто растворилась в воздухе.

Я стоял на берегу широкой реки и с досадой глядел вниз с набережной. Топь несла мутные тёмные воды, лениво и самодовольно. Говорят, у этой реки есть своя хозяйка, но я ни разу ещё не видел местных богов, хотя они много вмешиваются в жизнь смертных. Гореслава не в счёт, она не столько богиня, сколько сильный лесной дух.

Воды медленно текли, играя разноцветными бликами от фонарей, светофоров и освещённых вывесок богатых зазывал. Искрились узкие дорожки света, тянущиеся с того берега к этому, словно тропинки. Они упирались в песчаный берег с редкой галькой и чахлыми пучками травы, торчащими из него. Небольшая волна с тихим шелестом раз за разом гладила мокрую полосу песка и шевелила тёмные ветки, прибитые течением. Едва ощутимо пахло рыбой и водорослями.

По виднеющемуся неподалёку большому мосту сновали поздние машины.

– Поймаем ещё, – произнесла Гореслава, которая встала рядом совершенно бесшумно, словно лесная тень.

Я кивнул и с досадой шлёпнул ладонью по колену, а потом присел на корточки. Ярость погони всё ещё клокотала внутри, но уже не столь сильно.

– Нужно вернуться и забрать бумажку о выполнении задания, – продолжила моя спутница, подняв лицо к чёрному небу, по которому бежали гонимые тёплым ветром небольшие перистые облака и мерцали далёкие звёзды. – Не зря же бегали за этой умалишённой.

Дева шевельнула рукой, и лежащий на песке камушек подскочил в воздух и улетел в воду, едва слышно плюхнувшись.

– Упыря не мы убили. Да и убивать его не было смысла. Скрутить в тугой узел и принести в полицию.

Гореслава пожала плечами. И снова запустила камушек в воду.

Я вгляделся в усталое лицо лесной девы, которая безразлично смотрела на воду и серебристые дорожки, рождаемые бесчисленными огнями этого громадного города, к ним прибавилась полная луна, чей край показался над высотными домами. Острые уши были забавными, в отличие от кругов под глазами.

– Худо выглядишь, – произнёс я. – Что с тобой?

– Истратила почти все силы. Больше всего понадобилось, чтоб оживить это тело.

– А что будет, когда силы кончатся совсем?

Дева снова пожала плечами и горько улыбнулась.

– Может, умру. Может, стану смертной. Не знаю. Не было у меня никогда такого раньше.

Я неспешно встал, сделал шаг к Гореславе и обнял. Она медленно положила голову на моё плечо.

– Я устала, Ярополк, – прошептала она, – хочется, чтоб всё снова стало, как прежде. Мой тёмный лес, наполненный первобытной жизнью. Мелкие духи, которые прячутся под каждым кустом и каждым пнём, живут в каждом дупле и каждой норе в обнимку с птицами и зверями. Они все платили мне дань крохами силы. Но леса больше нет. И нет источника силы. А сейчас кругом люди. Они утомляют. Их слишком много. Я за день вижу больше, чем раньше за тысячу лет.

– Я не помню, что случилось с лесом.

– Засуха. А потом огонь. Он выжег всё на корню. Я стояла и кричала от ужаса, боли и отчаяния, глядя на то, как пламя пожирает деревья, кусты и муравейники. Я пыталась тушить, но сил не хватило.

Гореслава замолчала на мгновение и всхлипнула.

– Ты помнишь, как вынес меня из пожарища?

– Нет.

– Ты даже этого не помнишь, – вздохнула лесная дева. — А ведь у меня было другое тело. Не ахти какое, но в нём легко поддерживать жизнь. Я украла его у какой-то крестьянки, заблудившейся столетием раньше. А когда мы ушли на чужую землю, обгорелая головня, которой я стала, едва шевелилась. В лесу каждый сам за себя, и местные духи торопили, чтоб шли прочь. А идти некуда. Я сидела на пне и рыдала побелевшими от жара глазами, обугленное мясо с трудом получалось заставлять шевелиться. И тогда я вспомнила россказни тех, кто решил податься к людям. Знаешь, эта мысль возникла из ниоткуда, как яркая искра, но я зацепилась за неё, как утопающий за соломинку. Раньше я презирала ушедших, а потом поняла, что выбора нет. Люди – источник силы, большой источник, неиссякаемый, хоть и своенравный. Но одна я не смогла бы, и тогда потянула тебя. Ты же был человеком, и просто нужно разбудить от чар. Я обманом заставила тебя идти на юг, и ты долго нёс меня на руках, а я без умолку кричала «Ау!», корчась от боли.

– Твоё нынешнее тело разве не первое?

Гореслава едва слышно усмехнулась.

– А разве я говорила, что первое? – она опять смолкла на мгновение, с тем чтоб всхлипнуть и продолжить. – Мне повезло. Мы нашли людей. Правда, ты чуть было не убил одного, так как он что-то пробормотал, а тебе что-то почудилось. Но всё решилось благополучно. Помню, лежу я, не в силах пошевелиться, став незримой, ибо нельзя было им видеть меня такой, а они тебя скрутили. Среди них чародей попался. А потом, когда они уехали, долго шла по следу. Пришлось вспомнить про морок и накинуть личину встреченной когда-то старухи. Я шла, и чутьё привело к моргу. На самом деле, я даже не соображала, куда иду, ведомая первородной силой. В морге ощутила ниточку, тянущуюся от одной из усопших к тебе. Потянула, а потом решила завладеть телом. Оно всё же лучше, чем ходячая головешка. Но сил больше не осталось, как и ничего иного, как быть рядом с тобой. Ты — то единственное, что осталось у меня от прошлого.

Она замолчала. Я вздохнул.

– Давеча новое слово узнал. Френдзона называется. Вот твоё «будь мне братом названным» и есть эта френдзона.

– А что ты хочешь? – тихо ответила Гореслава. – Если и была человеком, то уже не помню этого. Не помню, что такое дом, что такое дети, что такое любовь. Не знаю всего, что тебе нужно. Я всегда была лесным духом. Даже тело краденое.

Я осторожно отстранился, взяв её за плечи, и поглядел в блестящие от скупых слёз глаза, а потом наклонился и осторожно поцеловал.

– Как неудобно быть человеком. Тело то само плачет, то устаёт без меры, то больно ему. И вот сейчас что-то внутри незнакомое, тёплое, – пробормотала Гореслава, шмыгнув носом и дотронувшись пальцами до своих губ, когда наши уста расстались.

– Поцелуй меня ещё.

Я улыбнулся и хотел было наклониться к её лицу, но тут зазвонил телефон, заставив тяжело вздохнуть.

– Да.

– Ярополк, – раздался голос Всеволода, – мы нашли твою незнакомку. Знаешь, где она?

– Где? – спросил я, поглядев на Гореславу, которая горько скривилась.