Страх, тревога, малодушьеДружно выстроились в ряд,Всюду полное бездушьеИ пороков полный сад,И один я воин в поле,Где командуют ослы,Честь моя кричит: «ДоколеБуду я в тисках хулы?»Что ответить? Я в темнице,В кандалах закона плоть.Как на небо птицей взвиться?Подскажи мне Ты, Господь!Но молчание оттуда,Не для нас святое Чудо!Лоб в молитве расшибайИ получишь пропуск в рай.Лоб разбит, но путь закрыт,В ожиданье чёрт сидит,Над рогами в стойке уши,Покупает наши души,А в глазах его козлиныхОмерзения поток,Он в копытах держит свиток,Утвердил который Бог.Кровью
подпись не спеша —И в мешке моя душа.Чем же так она ценна,Знает только Сатана,Непонятно только мне —Не гореть ли там в огне?В нетерпенье чёрт хвостомГонит пыль, и слышен стон,Стало холодно и пусто,Космос мне сияет люстрой.
– 4-
Никого не обманулаСмерть любимая моя,В праздник Пасхи заглянула,Поселилась у меня.Мне-то что? Косу стальнуюУ красавицы отнял,Опрокинул поцелуемИ над ней торжествовал.И летели мне проклятья,Я мучителем предстал,Звали Смерть больные братья,Я же с ней в обнимку спал.Грянул гром! Во гневе Парки,Проводил свою красу,И теперь она в запаркеТочит ржавую косу.
– 5-
Прожил я бесполезноДля Бога и для людей,И вот из чёрной бездныПозвал меня Злодей.В его поверив силуИ в честную игру,Покинуть мир постылыйЯ загадал к утру.И вот во сне он личноМой разум просветил,К свиданию на кладбищеМеня он пригласил.
– 6-
Воет ветер. Жуткий мрак.Шелест. Шорох. Шёпот.Привидений лёгкий шаг,Надмогильный ропот.Смерти верные жнецыДень и ночь на поле,Неспокойны мертвецыВ гробовой неволе.Волки воют в эту ночь,Плач летит собачий,Улетает Ангел прочьОт могильной дачи.Что за диво? Средь кустовГость Нечистой силыЗакрепить союз готовКровью над могилой.Совершить ужасный шаг,Невозвратный к свету,Мне поможет чёрный МагИли блажь поэта.Вянут в ужасе цветы,Лист роняют мёртвый,Надмогильные кустыОжидают чёрта.
– 7-
Молнии сверкнул клинок,Гром сошёл трескучий,И предстал у грешных ногВельзевул могучий.Он подвижен, словно ртуть,И в изящном фраке,Украшает его грудьЧереп злой собаки.Петушиное пероНад высокой тульей,Шпага бьётся о бедроНа ремне Гаргульи:«Что ты хочешь от меня,Инквизитор слова?Хочешь, дам тебе коняС пекла огневого?Как Вергилия, промчитОн тебя по Аду.Или дать волшебный щитОт беды в награду?Поэта ценится душа,Хотя живёшь ты без гроша, —Тебя сёстры обольстят,Фортуна и Случайность,По ночам они не спят,Гарем необычайный!»Правда, мир сошёл с ума!Ближе стал Антихрист,Приготовлена сумаЭтим нигилистам.
– 8-
Я в раздумьях, я молчу,Вновь позвал Лукавый:«Вас на Броккен прокачу,Где поют мне славу».Лунною тропой летимМы на пир безумный,Там собранье тёмных сил,Опытных и юных.Яркой молнии клинкиНад горой сверкнули,Дьявол обнажил клыкиИ летит как пуля.
– 9-
В царстве мёртвых шум и гам,Стук костей о кости.Полнолуние. Бедлам.Ведьмы мчатся в гости.К танцу приглашают дамСтройные скелеты,И несутся по рядамЗвонкие куплеты:Всюду слышно: «Пей до дна» —Правит балом Сатана.
– 10-
Вижу танец мертвецов,Бешеную пляску,Стук костей и лязг зубовС музыкальной встряской.Барабаны-черепа,Флейты костяные,Воет жуткая толпа,Вихри огневые.Из гнилых гробов-корытВыползает челядь,Громы, молнии и треск,Бесы как сороки —Разыгрался
политесНа горе, на Броккен.Демон мрака, бед и злаВ чёрном адском фраке,Все, кружась вокруг него,Кланяются низко,И горят глаза его,Взгляд пронзает вилкой:«Дети тьмы! Доволен вамиЯ, великий Сатана!С ядовитыми грибамиПоднесите мне вина!Тост мой следующий будет:Пусть цветёт обильно Зло!Зла пусть больше будет в людях!Выпьем же за то вино!А Добро – плохая штука,От него немало бед,И от Бога будет мука —И потоп, и дикий бред!»
– 11-
Заглянул я в зал мучений:Там в кострах вожди сидели,Их соратники в котлах,А иные на углях.Эти пытки бесконечны,И они бесчеловечны,Боря там на сковородке,Но без водки и селёдки.Тушу жирную коптятДля кого-то пять чертят.Лица мне в Аду знакомы,Бесполезно рваться в Рай,С входом там, в Раю, сурово,Не пролезет негодяй.Гид загробный мой смеётсяНад наивностью моей:«Рай и Ад – суть два колодца,Где захочешь, там и пей!Но в одном вода живая,Мёртвая вода в другом,Ты, судьбой своей играя,Поднимай ведро со льдом.Но вообще-то, друг сердечный,Мир ваш зверский и конечный,Вы – аквариум для Бога,Но порядком надоели,И пройдёт совсем немного,Он качнёт вас на качели,Вряд ли кто там усидит,Канет в Лету этот вид».
– 12-
Вдруг видения исчезли,То ли сказка, то ли быль,Но сижу я на постели,И в руке моей костыль:Череп – ручка, кость как трость,Видно, был из Ада гость.Снова что-то промелькнуло,И сознание замкнуло.
– 13-
Вот гуляет взмах за взмахом,Смерти движется коса,Нет надежды, нет и страха —Рвать напрасно волоса.«Я хочу на вас жениться!» —Прокричал я ей с угрозой.В изумлении застылаНезамужняя краса,И на землю опустиласьСмертоносная коса.То ли вспомнила Сизифа,То ли смех в Декамероне,Стало невозможно тихо,Протянула мне ладони:«Дай тебя я поцелую,Обниму и приголублю!Смерть весёлую, лихуюЗря боятся Божьи люди.Право, я в смущенье, воин,Жаль, меня ты недостоин:Я бессмертная девица,Ты проснись, а я – в светлицу,Ту, что выделил мне Бог».И шагнула за порог.…Видимо, её сеструПовстречал я поутру.Кружит, вертится рулетка —Водка, баба, в зоне клетка,Что мне год или другой,Коль дружу я с Сатаной!
Часть 2
Родовая сила
Глава 1
Детство
Корни героя нашего повествования уходят в давнюю польскую родословную, предположительно, в период заката Речи Посполитой. В конце XVIII века польско-литовская элита нещадно эксплуатировала русских, а заодно и собственных крепостных, и в стране начались брожения и противостояния. Чтобы поддержать сторонников конфедерации, Екатерина Великая ввела в Польшу войска Суворова, но поляки не угомонились и подняли восстание под предводительством Костюшко. Поскольку Суворов оказался непобедимым полководцем, то восстание было подавлено, пленённый Костюшко водворён в Петропавловскую крепость, а многих восставших препроводили с пользой для дела в Сибирь на освоение тамошних бескрайних просторов. Среди них оказались и предки династии Пекарских. О судьбе одного из их потомков, Александра Павловича Пекарского, пойдёт речь в повествовании.
Понятие родословия, святой памяти о предках, было сметено революцией и безумием Гражданской войны, когда сын шёл на отца, а брат – на брата. В разгуле репрессий был положен запрет на благородство происхождения, предоставлялись привилегии выходцам из неграмотных семей эксплуатируемого класса, история поколений разрушилась до основания, расплодив в обществе Иванов, не помнящих родства. Отечественная война, сплотившая народ, уже уходила в прошлое, но опять всплывали, настораживая людей, то ленинградское дело заговорщиков, то дело московских врачей-вредителей, и строгое табу на родство поколений сохранялось даже в узких семейных кругах.
* * *
Дед Александра по матушке имел имя необычное и исключающее у людей равнодушное к нему отношение – Философий. Был он парень видный: высок, широкоплеч, необычайно силён, добродушен и серьёзен не по годам, соответствуя своему имени. Накануне Первой мировой войны Философий был выбран на сельском сходе авторитетных крестьян рекрутом из семьи Пекарских. Холодным зимним вечером рекрут возвращался домой из церкви, где батюшка Сергий прочёл охранную молитву для воинов, и вдруг услышал из закоулка чей-то мучительный стон. Подошёл и увидел на снегу замерзающего цыгана. Философий постоял, размышляя, как поступить, ведь соплеменников бедолаги на селе недолюбливали за конокрадство. Подумал Философий, да и припёр старика в избу на отогрев. Когда цыган отлежался и пришёл в себя, он подозвал рекрута, вручил ему столовую серебряную ложку и сказал такое напутствие: