Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Значит, нужно сделать так, чтобы не перевели… Но не о том сейчас разговор. Ты мне про Ситника зачем рассказал?

– Ну как зачем? Во-первых, он анашу в камеру пронес.

– Как?

– Сердитый вопрос, – помрачнел Лыпарев. – Такой же и ответ. Виновные найдены, взыскание наложено… Но факт остается фактом, сеанс массового веселья состоялся…

– Дальше что?

– Сам догадайся. Куда, по-твоему, я Ситника перевел?

– В триста тринадцатую, – поймал подсказку Андрей. – А там Карцев. Был.

– В том-то и дело, что был. Сегодня Ситник заехал, назавтра Карцев выехал, вперед ногами…

– То есть он мог и с Михалевым провернуть, и с Карцевым.

– Гипотетически да.

– Ты с ним разговаривал? Что он говорит?

– Хотел бы я с ним поговорить. Да поздно хватился. Пока до меня дошло, он за ворота вышел, своим ходом, по решению прокурора.

– То есть освободили парня.

– Освободили. В связи с возникновением обстоятельств, исключающих преступность деяния… Короче, говоря, пьянка-гулянка была, в квартире хозяйки кольцо золотое пропало, Ситника обвинили в краже. А потом выяснилось, что дружок его это сделал…

– И обстоятельства эти возникли аккурат после того, как не стало Карцева.

– Вот, вот, как на заказ. Это меня еще больше насторожило…

– Насторожило – и что?

– Ну не бегать же мне за этим Ситником. А озадачивать оперативников из РОВД глупо, ведь нет же никаких доказательств его вины. Только подозрения, и то смутные. Такие же смутные, как и эти призраки…

– И все же надо бы с этим Ситником разобраться. Личное дело его в архиве?

– В архиве… Дался он тебе.

– Вдруг он тоже призрак.

– В каком это смысле?

– В фигуральном. Тело из плоти, а личность липовая…

– Да нет, реальный человек. Он уже был здесь четыре года назад, данные в архиве нашлись. Два года за мелкую кражу получил, год в зоне отмотал, полгода – на поселении, остальное – условно-досрочное… Об ориентации ни слова, но его последующая жизнь в новом деле отражена. Был женат, развелся. Но это ни о чем не говорит… Да, кстати сказать, твоя бывшая меня достала… Или наша бывшая, в том смысле, что работала с нами…

– Это ты про Викторию Михайловну.

– Ой, ой, про Викторию Михайловну! – подначивая и передразнивая, помахал пальцем капитан. – Прям уж Виктория Михайловна! Про Вику я говорю… Какая женщина! Мне б такую!..

– Саш, тебе не кажется, что ты слишком уж распелся? – недобро глянул на подчиненного Андрей.

Но тот лишь слегка сбавил обороты.

– Не девушка, а картинка. А машина у нее какая… Они же с мужем Карцеву помогать взялись, а он того. Угадай, кто в этом был виноват?

– Я.

– На счет тебя не знаю, а мне Вика высказала свое, скажем так, неудовольствие… Не уберег, не досмотрел…

– Насчет финансовых обязательств спрашивать не буду, – сказал Сизов с намеком на возможную корысть в отношениях Лыпарева и Вики.

– И правильно. Все через Бугри… Я тебе ничего не говорил…

– Бугримов тебе вставил за Карцева?

– Нет. Я ж ему не лечащий врач, чтобы за состоянием его сердечно-сосудистой системы следить… Это мы с тобой такие умные, до истины докопаться пытаемся. А все нормальные люди думают, что его привидение угробило… Или ненормальные мы? Черт его разберет, какие…

– Слово «черт» в нашем лексиконе появляется все чаще, ты не заметил?

– Заметил. Тюрьма наша на склеп стала похожа. Призраки, чертовщина… Непонятно пока, насколько это серьезно.

Андрей одобрительно посмотрел на Лыпарева. Саша рассуждал в унисон с журчанием его собственных мыслей. Если есть призраки и следующие за ним трупы, значит, это кому-то нужно. Но кому?

Глава 14

Поминальная тризна закончилась, люди разошлись, но Вадим Коваль не хотел ехать домой. И Макс был одурманен – нет, не водкой, и даже не тоской по умершему другу, а страхом, что корнями своими произрастал из далекого прошлого. И еще им обоим хотелось остаться наедине, поговорить о том, что крепкими узами связывало их с покойным Гошей. Именно поэтому, отправив жен по домам, они перекочевали в основной зал ресторана, где продолжили поминать Карцева.

Вадим пропускал стопку за стопкой, не опасаясь напиться. Макс не отставал.

– Брат, ну как же мы теперь без Гошки будем? – осоловело глянув на друга, спросил Макс.

– Как-нибудь будем… Сами по себе были и дальше так будем, – угрюмо усмехнулся Вадим.

– Как это сами по себе? – возмутился Макс. – Тридцать лет уже дружим, больше чем четверть века…

– Дружим. На расстоянии. Ты сам по себе, я сам по себе…

Как не вспомнить было старую мудрую поговорку – дружба дружбой, а денежки врозь. У каждого из друзей был свой бизнес, каждый был занят своим делом. И не пересекались их пути-дорожки.

Вадима тянуло на откровенность.

– Ты когда в последний раз меня с Новым годом поздравлял? – изобличающе спросил он.

В ответ Макс обвинил друга:

– А ты когда?

– Ну, иногда было, – стушевался Вадим.

И Макс и он сам – оба хороши.

– Последний раз мы в двухтысячном друг друга поздравляли, – вспомнил один.

– А в новом тысячелетии ни разу, – сокрушенно добавил второй.

– Но на свадьбу я тебя с Гошкой приглашал, – покопавшись в памяти, сказал Макс.

– Приглашал, – не мог не согласиться Вадим. – Неплохо погуляли…

– И Гошке помогал, когда он в тюрьму загремел… Пол-лимона одолжил. Начальство тюремное подмазал, чтобы камеру хорошую ему нашли… Не знал, что поздно…

– Что, Гошка умер, а они после этого деньги взяли? – спросил Вадим, адресуя свое негодование тюремным крохоборам.

– Не, поздно не в том смысле, – пьяно мотнул головой Макс. – Не знаю, говорить или нет… Никому не говорил… И Вика не скажет… Но ты же друг. Ты поймешь… Или не надо…

– Не надо – так не говори, только вола не води…

– Ладно, скажу… Но только потому, что с Пермяком тоже так было. Ну с Егоркой… Мы ж его в тюрьму затолкали. А там с ним, сам знаешь, что было…

– Что было?

– Опустили его.

– Точно никто не знает. Слухи это…

– Может, и слухи. А может, и нет. Да и самого Пермяка нет, сгинул где-то во мраке лагерных зон… И Гошка сгинул…

– Короче можешь? – поморщился Вадим.

– Могу и короче… Вика за камеру хорошую хлопотала, а Гошка в это время… В петушатнике он был… Опустили его братки…