Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Вот суки! – взбудораженно встрепенулся Вадим. – За что?

– Карточный долг. Деньги вовремя не вернул… Кинули его, брат, конкретно… Но дело не в том.

– А в чем?

– Гошку за что посадили? За убийство. Бабу он убил… Клянется, что не убивал… Так и Пермяк тоже клялся. А посадили его. И опустили… И с Гошкой то же самое… Что это, брат, случайность или злой рок?

– Клянется, что не убивал? – криво усмехнулся Вадим. – А Таньку кто убил?.. Он же… Нельзя о нем сегодня плохо…

– Давай помянем его душу грешную.

Макс потянулся к бутылке.

– Может, хватит? – спросил Вадим.

Сам он чувствовал, что его корабль полон воды. Еще чуть-чуть зачерпнуть бортом – и можно пойти ко дну.

– Не, я в норме…

– Тогда и я тоже.

Макс выпил залпом, с глубокомысленным выражением на лице закрыл глаза, как будто прислушиваясь к внутренним ощущениями.

– Понимаешь, что беспокоит меня, – сказал он. – Гошка повторил судьбу Пермякова. Даже если он убил, все равно тюрьма. И унижения… И смерть… Где сейчас Пермяков, ты знаешь?

– Нет.

– И я не знаю. Лежит где-то сейчас под слоем земли. Так же, как и Гошка…

– Даже если это злой рок, нам чего бояться? – сказал Вадим, чувствуя, как в глубине души возникает ледяной страх. – Мы Таньку не убивали.

– Да, но мы невинного человека посадили. Мы соучастники…

– Жестко сказано.

– Забудем об этом, – встряхнувшись, сказал Макс.

– Давно уже забыли. Незачем было вспоминать… Лучше о себе расскажи, как живешь?

О жизни они говорили под водочку. В какой-то момент забыли о том, по какому поводу собрались, – даже чокнулись, поднимая тост за удачу в текущих и грядущих делах.

Пили, пока не появилась Вика, жена Макса. Красивая, строгая и непоколебимая в своих притязаниях на мужа.

– Вика, присаживайся! – обрадовался Макс.

Вадим совсем был не прочь, чтобы она составила им компанию. Она и прежде волновала его мужское воображение, а сейчас, после выпитого, распаляла до неприличия.

– Как-нибудь в следующий раз, – с милой стервозной улыбкой сказала она. – Поздно уже. Максим, тебе пора. Поехали… Вадим, ты с нами?

Она обращалась к нему с видом, будто вопрос об окончании вечеринки был полностью и окончательно решен. И ее муж стал подниматься из-за стола.

– Я слышал, раньше ты в прокуратуре работала?.. – из чувства протеста, с вызовом спросил Вадим.

– И что? – резко глянула на него Вика.

– Муж твой ни в чем не виноват… И не надо так с ним…

– Как это я с ним?

– Грубо. Как будто у него своей головы на плечах нет…

– Я голова, – не согласился с ним Макс. И, взглядом показав на жену, продолжил: – А она шея… Хочу я этого или нет, но мои глаза на дом смотрят…

– И ты, Вадим, поедешь с нами, – отрезала Вика.

Не было в ее категоричном тоне фальшивых ноток, она была естественна в своем стремлении держать мужа под каблуком. Она не играла стерву, она была ею… Интересно, Макс оставил за собой плацдарм для отступления?

– Поеду, – глянув на часы, кивнул Вадим. – Но не с вами. Такси возьму.

– Как знаешь… – не стала отговаривать Коваля Вика.

Она усадила пьяного мужа в свой «Мерседес», а Вадиму на прощание помахала ручкой. Они уехали, а он остался стоять у вдоха в ресторан, ощущая себя кретином. Совсем не обязательно было противиться женской воле, сейчас бы ехал в теплой машине, а не качался бы, как фонарный столб на холодном ветру…

Вадим продрог, пока поймал машину.

– На Белинского.

– Хоть к самому Белинскому! – задорно подмигнул ему водитель, ушлый малый с веселым взглядом.

Салон теплый, но с дурным запахом прокисшей лаванды: эффективность подвесного освежителя воздуха была высокой, но с минусовым знаком. Руль, обтянутый пыльным мехом, богомерзкий чертик под зеркалом заднего вида, продольная трещина в нижней части лобового стекла.

– Белинский давно уже умер.

– Можно к нему на могилку, только плати.

– Хватит с меня сегодня кладбищ, – поежился Вадим.

– Что, с похорон?

– Могилка, кладбище, похороны… Тебе самому не тошно об этом говорить?

– Да, не веселая тема… Надо бы сменить пластинку… Как насчет девочек?

– Чего? – с возмущением и восторгом одновременно протянул Вадим.

Он старался не изменять жене, но иногда на него находило, и тогда ему трудно было сладить с собой.

– Ну, девочки есть. Очень хорошие. И недорого, – заговорщицки подмигнул ему веселый малый.

– Ты что, сутенер? – не удержался от любопытства Вадим.

– Ну зачем так грубо?.. Просто есть возможность… Вам же развлечься надо, я вижу… А девочки хорошие, не пожалеете…

– Проститутки?

– Ну, не-ет, о-очень порядочные девушки, – гаденько хихикнул водитель. – Очень-очень. Сама невинность…

– Одна на всех? – усмехнулся Вадим.

– Ага, на всех!.. Есть одна девчонка. Ей уже девятнадцать, но выглядит на четырнадцать. Конституция у нее такая – худенькая, сама девица нежная, глазки, как у ангелочка. Но в постели – сущий демон… Обычно у нее от клиентов отбоя нет, но сегодня она в отгуле… Поехали, я вас к ней отвезу. Она квартирку здесь недалеко снимает, на Тургенева…

– Так отгул же у нее, – замялся Вадим.

«И хочется, и колется, и жена не велит…»

– А ты на время посмотри. Половина двенадцатого. Через полчаса сегодня закончится. Логично?

– Нет, не логично, – Вадим с недоуменным видом мотнул головой. – Половина десятого, логично. А половина двенадцатого – нет…

Часы на приборной доске автомобиля могли врать, но собственный швейцарский хронометр ошибаться не мог, а он тоже показывал полчаса до полуночи. Да, Вика, говорила, что поздно уже, но Вадим как-то не подумал, что настолько.

Домой надо ехать, к жене. Но Вадим был в том состоянии, когда повинуешься зуду в нижней части живота, а не голосу разума.

– Так что, едем? – спросил водитель, провоцируя на решительный шаг.

И Вадим встал на скользкую тропку. Пока что лишь одной ногой, и не поднимаясь в рост.

– А дорого?

– Было бы дешево, я бы вас не уговаривал.

Логика в словах сутенера послужила дополнительным толчком. Вадим был опасно близок к тому, чтобы поставить на шаткий мост вторую ногу.