У каждого свой путь.Тетралогия

— Ловушки и мины сняты. Метель прекратилась и ветер стих.

Собрав котелки, вышла наружу. Плотно набив их снегом, вернулась. Раздув угли, разожгла костерок и натаяла воды, сливая чистую влагу в отдельный котелок и выплескива грязные остатки на каменистый пол пещеры. Сварила похлебку на всех в нескольких котелках и чай. Когда все было почти готово, попросила Андриевича:

— Вацлав, будите своих. Завтрак готов. — Тронула за плечо спавшего полковника: — Леня, пора вставать.

Горчаков открыл глаза и быстро выбрался из спальника. Увидев готовый завтрак, покачал головой:

— Все на ногах, один я все еще сплю!

Майор возразил:

— Как бы не так! Все только встают. Одна Марина на ногах больше часа. Она и готовила. Дала всем лишний часок поспать. Даже я поддался общей неге и отлеживался.

Леонид Григорьевич умылся снегом перед пещерой. Оглядел заснеженное пространство. Красота застывших в полумраке наступающего утра заснеженных скал и деревьев поразила его. Вернулся в пещеру и не сдерживая восхищения, сказал Марине:

— Красиво-то как!

Она согласилась:

— Красиво, только дома красивее. Здесь камни мертвые под снегом, а у нас березы в инее ветками колышут. На еловых лапах шапки снежные лежат. Снег под ногами хрустит, а здесь он мокро хлюпает, словно по болоту идешь. Летом жара, зимой слякоть. — Протянула ему котелок: — Подкрепись. Навряд ли удастся теперь до самого возврата горячего попробовать. Следующую ночь бивак придется разбивать в кустах у реки. Скрыть костер на открытом пространстве будет нелегко…

Начали собираться. Укладывали рюкзаки. Горчаков снова хотел нести свой рюкзак сам, но спецназовцы махнули рукой:

— Да донесем мы! Что вы переживаете. За ночь отдохнули. Идите налегке. С грузом вы быстрее выдохнетесь. Нам же хуже будет.

Полковник смирился, оставшись лишь с автоматом и альпенштоком.

Это был и не лес и не сад. Хотя деревья оказались плодовыми. На некоторых еще сохранились какие-то мелкие сморщенные и почерневшие плоды. Местами деревья стояли вплотную друг к другу, создавая непроходимые заросли, а временами расстояние между ними превышало пять и более метров. Очень часто встречались большие купы какого-то колючего кустарника, красноватыми ветками похожего на российский шиповник. Его приходилось обходить. Вокруг стояла тишина, даже легкий ветерок не тревожил это белое безмолвие. Застывшие вокруг горы казались стенами огромной чашки, а их крошечный отряд находился на дне. Старались идти друг за другом, чтобы оставлять как можно меньше следов.

Часов около десяти выглянуло солнце. Оно было настолько ярким, что пришлось срочно надевать солнцезащитные очки. Снежные грани нестерпимо сверкали, вызывая слезы на глазах. Снег начал быстро таять. Прямо на глазах появлялись многочисленные проталины. Каждый сделанный след мгновенно наполнялся водой. Это был плюс и одновременно минус. Пропадали оставленные следы, но дорогу развезло и ноги разъезжались по красноватой глине. Не спасали даже шипованные подошвы. Несколько мужиков уже упало, переляпались в грязи и теперь шли, чуть слышно матеря местную погоду. Остальные использовали альпенштоки как дополнительную опору.

По этому странному лесу они шли больше шести часов, делая пятиминутные передышки через каждые полтора часа. Горчаков чувствовал себя сносно и шагал, не замедляя движение группы. Даже высокогорье сказывалось в долине меньше. В полдень остановились для более длительного отдыха. Достали сухие концентраты, чтобы перекусить. Прихватив двоих парней с собой, Марина отправилась разведать дальнейшую дорогу. Решающим аргументом того, что пойдет именно она, явился тот факт, что женщина знала фарси, пушту и арабский в совершенстве. Спецназовцу пришлось согласиться. Рюкзак оставила в отряде, повесив на дерево. Перед уходом подробно рассказала Андриевичу маршрут и сказала тихо:

— У Леонида Григорьевича сердце больное, вы его не бросайте…

Но все обошлось. Через час разведчики вернулись без женщины:

— Товарищ майор, Ясон наблюдать остался. Просил передать: сготовьте обед на кострах, есть возможность. Из-за солнца костер не виден. Двигаться вперед пока не стоит. Впереди автомагистраль на Пешавар и по ней сейчас сплошным потоком идут машины. Она считает, что поток уменьшится лишь через пару часов и тогда можно будет перемахнуть на другую сторону. Часа через полтора будет ждать нас у дороги. Надо захватить ее рюкзак. Поблизости никого не наблюдали.

Вацлав вздохнул:

— Мужики, обед готовьте, раз уж возможность появилась.

Все время до выхода Леонид Григорьевич держал в ярких углях в котелке суп для Марины. Отряд приготовился идти дальше. Полковник собирался снять рюкзак Марины с сучка. Руку перехватил майор:

— Я донесу. Вы суп не расплещите по дороге.

И не дожидаясь возражений, закинул на свободное плечо тяжеленный рюкзак. Отряд тронулся в путь, но не прошел и ста метров, как майор, идущий впереди, поднял руку, останавливая парней. Марина, прячась за деревьями, короткими зигзагообразными перебежками неслась к ним, хотя сзади никого не было. На ходу забрала рюкзак у майора:

— Назад! На этом пути нас уже ждут. Операцию придется провести сегодня ночью…

Отряд резко развернулся и бросился за женщиной. Она вела его новым маршрутом, забирая круто вправо. Степанова по дороге объяснила Андриевичу и догнавшему Горчакову:

— Когда разведчики ушли, я решила еще немного подобраться к дороге, чтобы заглянуть, что там, за поворотом. Заинтересовало меня то, что каждая машина за скалой останавливалась и моторы гудели на одном месте почти по минуте. Там спряталась минометная батарея, около роты пакистанских военных и добрая сотня афганских бандитов. Мне удалось подслушать разговор. Мы в ловушке. Они знают, где мы должны пройти и куда направляемся. Известна даже численность группы. Путь, по которому мы сюда забрались, уже отрезан — с той стороны горы нас ждут два отряда афганских моджахедов. Те, что спрятались у дороги предполагают, мы решимся перейти через нее лишь в темноте. Они спокойны. Этим надо воспользоваться…

Майор вздохнул:

— Что вы предлагаете? У вас явно есть какой-то план, вы слишком уверенно ведете нас в сторону.

Марина остановилась и вытащила карту. Офицеры наклонились над ней. Отряд столпился рядом, поглядывая на карту издали. Женщина ткнула пальцем в кишлак, расположенный километрах в двух выше места засады:

— Мы пройдем здесь! Военных там нет! Здесь есть одна тонкость — скала высотой двадцать метров и почти без уступов. Обойти ее нельзя. Но с этой стороны нас никто не ждет. Я уверена, что смогу забраться и скину канат.

Андриевич выдохнул:

— Вы с ума сошли! Да они через пару минут будут знать о нас от жителей деревни.

Женщина хитро усмехнулась:

— Не будут. С семнадцати до восемнадцати ноль-ноль люди отправляются на вечернюю молитву. Еще светло, но селения словно вымирают. Вот этим мы и воспользуемся…

Марина взглянула на часы на руке Горчакова. Повернула лицо в сторону Андриевича:

— У нас есть три часа. Я иду вперед, вы, не спеша, двигаетесь за мной. Оставляю вам рюкзак. Взамен соберите все крючья и карабины, что остались.