У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Наркоз! Чего смотришь, корова? У нее от боли шок может случиться!
На лицо что-то легло, мешая смотреть. Марина вздохнула и в голове потемнело…
Странно. Голоса казались журчащим ручьем. Кто-то говорил и говорил рядом с ней, ни на минуту не умолкая, а она не могла разобрать слов. Хотела попросить говорить пояснее, но язык не слушался. И вообще шевелиться не хотелось. Голос стал удаляться, потом совсем исчез. Сквозь веки снова проникал этот раздражающий свет. Она с вялой злостью подумала, что с удовольствием набила бы рожу тому, кто придумал такой яркий свет.
Боль.
Она приоткрыла глаза и увидела огромную круглую лампу с шестью такими же круглыми светильниками. Она не горела. Маринке вдруг захотелось показать кулак этой лампе. Она шевельнулась и вскрикнула от боли, вновь теряя сознание. Но ей только показалось, что она вскрикнула. Ее голос был не громче прожужжавшей мухи, но человек в белом халате, стоявший у окна услышал и шагнул к ней, махая руками по воздуху:
— Марина… — Он был слеп. Не услышав больше ничего, крикнул: — Зоя!
В палату, сильно прихрамывая, вошла симпатичная женщина. Мягко окая, спросила:
— Что случилось, Олег?
— Маринка очнулась на несколько секунд. Простонала и снова…
Женщина наклонилась над раненой и обрадованно сказала:
— Значит выкарабкается! Голова повернута в другую сторону. Олег, я домой съезжу. Сготовлю и тебе поесть привезу.
Он руками нашел ее плечи, уткнулся лицом в волосы и сказала:
— Чтобы я сейчас без тебя и Маринки делал… Ты не ревнуешь?
Она улыбнулась, прижавшись к его груди головой:
— Нет. Она спасла тебя для меня и всегда относилась ко мне по-доброму.
Зоя уехала домой. Полковник осторожно подошел к лежавшей Марине. Нащупал ее ладонь и взял в свои руки, на правой поблескивало новенькое кольцо.
Чей-то знакомый тревожный голос ворвался в уши:
— Как она? Так и не пришла в себя? Почти целый месяц лежит не приходя в себя. У меня командировка кончается…
В голосе звучало такое дикое отчаяние, что Марина решилась попробовать заговорить. Она вздохнула:
— Я слышу, Костя…
Оба мужчины подскочили. Более рослый подполковник взял соседа за руку и подвел к кровати. Марина с трудом открыла тяжелые веки, губы чуть дрогнули:
— Костя, Олег… Почему вы вместе? Я умерла, да?
Силаев наклонился и горячо прошептал:
— Нет, Марина, нет! Олег нашел меня. Связался с бригадой в Чечне и меня позвали. Он рассказал о тебе. Я прилетел, как только смог. Послезавтра назад в Чечню. Я даже сына не повидал, зато с женой на развод подал и она не против отдать мне Лешку. Согласие подписала у нотариуса. Примешь нас?
Она перевела взгляд на Шергуна, потом на Костю:
— Я не могу оставить Олега. Прости.
Олег неуверенно дотронулся до ее лица:
— Видишь кольцо? Я женился на Зое три недели назад. Она скоро приедет в больницу. Ты права, она замечательная женщина. Генерал передал мне твои последние слова «Сбереги Олега для Зои». Он, как и ты однажды, вышиб у меня пистолет. Мне казалось, что жизнь кончена… Соглашайся выйти за Костю, Марина. Он хороший мужик, мы познакомились, пока ты лежала. Кое-что рассказал о тебе, чего я не знал. Ну и я
ему рассказал…Костя снова спросил:
— Примешь нас с Лешкой?
Она чуть улыбнулась:
— Приму… Вы извините, я спать хочу… Олег, передай генералу, стукач сидит на внутреннем телефонном узле.
Через три недели Марина начала самостоятельно передвигаться. Ей разрешили вставать и перевели из реанимации в хирургию. Здесь нравы были немного попроще, чем в святая святых. Генерал выхлопотал для нее отдельную палату и женщину никто не беспокоил. Но это только так считалось. Целые дни у нее были посетители. Первым в палате появился Полонский. Музыкант выписался, но нашел время, чтобы навестить раненую. Долго сидел рядом с кроватью и рассказывал, что произошло. Потом прихромал Володя Виталис. Широко улыбнулся, пристраивая костыли рядом со стулом:
— В жизни не видел, чтобы так яростно дрались! Теперь я знаю, кто ты. Искандер! Генерал сказал. Твои операции мы несколько раз на занятиях разбирали, особенно налет на пакистанскую тюрьму Бадабера…
Марина прервала его:
— Это в прошлом. Тяжело тебя?
Володя вздохнул:
— Левая нога — мякоть прошило, а вот правая хреново. Пуля кость перебила. Уже две операции прошло. Сейчас к третьей готовлюсь.
— Как Салманов?
— Зайдет после меня. Сам расскажет. Его вот-вот выпишут. Нам медсестра вдвоем не разрешила прийти. Говорит, мы шумим много, а тебе вредно смеяться. — Он наклонился к ней пониже и прошептал: — Знаешь, как меня в отряде обозвали, когда узнали, что я на генеральской спине катался? Наездник!
Марина прыснула смехом, держась руками за грудь:
— Неплохо! Радуйся, что они не знают о том, что и на его жене ты прокатился по коридору. Интересно, какую кличку они бы в этом случае придумали?
Виталис громко рассмеялся и в палату сразу заглянула медсестра:
— Я же предупреждала! Опять хохочешь? А ну-ка, марш отсюда!
В дверь просунулось горестное лицо Салманова:
— Марина, меня не пропускают!
Женщина попросила медсестру:
— Пожалуйста, пусть ребята посидят со мной. Мы ведь не чужие теперь…
Обо всем, что произошло после ее ранения, Марине рассказал генерал Бредин. Он приехал под вечер. Поздоровался, высыпав на тумбочку яблоки, апельсины и бананы:
— Ешь. Поправляйся. А то бледная…
«В тебя выстрелил Абдул Гамид. На допросе показал, что патрон берег для себя. Ненависть заставила выстрелить в тебя. Последний патрон был у подлеца… В нападении на дачу участвовали все те, кого мы арестовать не смогли. Дача выгорела дотла. Из сорока человек атакующих целыми остались лишь двенадцать. Остальные либо убиты, либо тяжело ранены. Ты хорошо потрудилась.
Вместе со спецназом прибыла реанимационная машина. Если бы не она, мы бы тебя не довезли. Врачи дважды возвращали тебя к жизни электрошокером. Я сам видел. Мы с Олегом в машине были. Каким образом Олег почуял, что ты умираешь, не знаю, только он упал перед тобой на колени и так страшно закричал! Я этот крик до сих пор слышу. Он рыдал в голос! Я отвернулся на какое-то мгновение! Если бы моя Тамара не закричала, он бы успел. Ногой вышиб пистолет, а потом долго вдалбливал ему в голову, что ты мне сказала. Жил у нас. Я побоялся оставить его одного.