У Кошки Девять Жизней

– Пойдём танцевать, - сказал Альберт.
– Будешь танцевать со мной?

Оля улыбнулась.

– Может быть.

– Я сейчас что-нибудь закажу.

Интонация голоса у Альберта была как раз та, что неотразимо чарует женщин - мягкая, одновременно тяжёлая, мужская, и вместе - завораживающая. Альберт встал и пошёл на эстраду - к музыкантам.

Оля задумчиво смотрела ему в спину.

Песня как раз кончилась. Музыка остановилась. Альберт быстро переговорил с муэыкантами, сунул несколько купюр. Заиграла "Молодая" - красивый хит нальчикского барда Ефрема Амирамова, старый хит. У Оли всё зажглось внутри, вспыхнуло. Это же её любимая песня! Как он угадал? Или просто она сама сейчас решила, что именно эта песня - её любимая?...

От плавной медленной мелодии всё тихо и в такт закружилось. Огоньки над эстрадой мигали так, словно нажимали на какие-то кнопочки, уговаривали что-то сделать, на что-то решиться. Оля закрыла глаза. Когда открыла их, увидела Альберта, который стоял перед ней на коленях.

– Оля!
– сказал он.
– Разрешите вас пригласить?

Альберт двумя руками взял Олины пальцы, чувствуя, как они подрагивают.

Танцевала Оля скверно, Альберт не намного лучше. Со стороны всё выглядело обычно, заурядно и даже чуть-чуть фальшиво, пошло, но ни Оля, ни Альберт не замечали этого.

– Я буду любить тебя до смерти, - сказал Альберт тихо, но Оля услышала.

Она вздрогнула неловко и хотела вырваться. Но не смогла - то ли седеющий горец держал крепко, то ли красивая мелодия не отпускала. Оля подняла глаза и посмотрела в лицо Альберту. Она сама почувствовала, что не только щёки - всё лицо стало красным, как у только что сваренного вкрутую рака. Оля хотела сказать что-нибудь, но мысли все перемешивались в голове, и выделить что-нибудь было непросто.

Когда танец закончился, Альберт с Олей вернулись за свой стол. Усаживаясь, Альберт аккуратно и ненавязчиво погладил олину руку. Оля словно и не заметила этого. Вид у неё сейчас был такой, как если бы она обдумывала что-то для неё важное.

Ужин продолжался молча. Альберт смотрел на Олю, Оля смотрела в свою тарелку.

И тут сотовый телефон в кармане Альберта призывно заиграл "Турецкий марш Моцарта". Альберт достал трубку.

– Да?
– сказал он.
– Алло.

– Алло. Это Альберт?

– Альберт. А с кем я говорю?

– Валера. Валера Саркисян.

Альберт резко поднялся. Отошёл в сторону. Проходя мимо Миши, который сидел один за столом, недалеко от выхода, Альберт бросил в его сторону быстрый взгляд. Миша чуть заметно кивнул. Потом раздавил в пепельницу недокуренную сигарету. В обязанности Миши входило пасти шефа на безопасном расстоянии, и он был готов, если надо, подняться и двинуть за ним - куда понадобиться.

– Валера?..
– Альберт помолчал. Он обдумывал.

– Ты хотел говорить со мной?
– спросил Валера.

– Да хотел... Но не по телефону.

– Хочешь, сейчас встретимся?

– Сейчас?..

– Да, прямо сейчас. Хочешь приехать? Я скажу куда. Но только... только ты должен приехать один. Один и без дула. Я, правда, хочу просто поговорить. Тихо, мирно поговорить.

Альберт напрягся... "Один. Один и без дула". Валеру все знают как психа. Что у него на уме сейчас?

– Я приеду, - сказал Альберт.
– Говори куда.

– Один?

– Да, один.

– Поклянись.

– Клянусь. Честью клянусь. Один приеду.

– Без дула? Поклянись.

– Честью клянусь. Без дула.

– Хорошо. Теперь слушай..

Валера назвал улицу, номер дома, номер квартиры. Описал как туда добраться.

– Через полчаса будешь?

– Да. Буду через полчаса.

Альберт услышал, как щёлкнуло где-то далеко. Он отключил трубку. Мысли его лихорадочно бились. Острыми, звонкими молоточками выстукивали слова Валеры. "Один"... "Один и без дула"... "Один"... "Один и без дула". Зачем? Что он хочет? Хочет замочить?.. Альберт взял себя в руки, усилием стряхнул весь хоровод мыслей.

Миша не сводил глаз с Альберта. Он уже понял: что-то произошло, что-то сейчас будет. Не глядя больше на него, Альберт чёткими, уверенными шагами вернулся к своему столу, где его ждала Оля. Та вскинула голову, как бы проснувшись, и обожгла Альберта мгновенно быстрым и горячим, как у испуганной кошки, взглядом. И тут же уткнулась в свою тарелку. Она была сейчас похожа на школьницу, которую поймали, вдруг, на чём-то неприличном и стыдном. Щеки её опять стали пунцовыми, словно бы Оля только что вылезла из горячей ванны.

– Оля, - сказал Альберт, - я очень перед тобой извиняюсь, но мне нужно сейчас идти. Срочные дела. Прямо сейчас.

– Сейчас? Идти?

Оля видела, что глаза у Альберта лихорадочно, возбуждённо блестят, а в зрачках появилось что-то зверинное, шакалье.

– Да, надо идти. Сейчас.

Потом добавил:

– Оля, помнишь, что я сказал тебе? Что бы там ни случилось, просто имей это в виду. Просто знай... И всё.

Альберт развернулся. Он подошёл к официанту и сунул ему несколько купюр.

– Мы уходим, - сказал он.

Оля быстро оглядела стол. Ей стало ужасно жалко чёрной икры, которую она планировала докончить и не докончила, и ещё - горячего, дымящегося, пахучего шашлыка. Мелькнула быстрая мысль - завернуть в салфетку несколько шоколадных конфет и сунуть в карман. Но она тут же подумала: а если Альберт увидит?.. Оля даже мотнула головой - до того стыдно ей стало.

Альберт махнул рукой Мише. Тот быстро направился к их столу. Они вместе отошли в сторону - чтобы не слышала Оля.

– Мне Валера звонил, - сказал Альберт.

– Валера?..

– Он хочет встретиться.

Миша хмыкнул.

– Это интересно. И где? Когда он хочет?

– Сейчас. Через полчаса.

Миша зло усмехнулся. Потом покачал головой.

– У него крыша съехала. Кто с ним через полчаса будет встречаться?

– Я буду.

– Ты?..
– Миша, не понимая, смотрел на Альберта.
– С ним? Сейчас будешь встречаться?..

– Да, я еду, - Альберт посмотрел на часы.

– У тя, чё - котел треснул, да?
– Миша отошёл назад.
– Ты думаешь, вообще, чё делаешь?

– Едь сейчас домой и засеки время.
– Альберт ещё раз глянул на часы.
– Если через полтора часа я не позвоню - собирай наших. Мочите тогда Валеру и всех его...

Миша покачал головой.

– Делай, чё хочешь. Я те сказал...

Альберт посмотрел на Мишу.

– Ничего не произойдёт. Валере надо договориться насчёт мира с Асланом - иначе его самого замочат.

– Валера - больной. Он сам не знает, чего ему надо. Он замочит тебя за нефиг, а потом скажет, что настроение было херовое.