У Кошки Девять Жизней

Первым делом тот выловил своего старого знакомого, работавшего в местной, нальчикской, ФСБ. Знакомый этот рассказал мало, а точнее - ничего не рассказал. Он сообщил только, что гэбисты и сами не понимают, что же, всё-таки, случилось.

Дима и поверил этому и не поверил. Он хорошо знал, что ФСБ - такой организм, внутри которого любая информация распространяется очень и очень дозированно. И тем более, человеку, для них постороннему, не стоит особенно рассчитывать быть посвящённым в их секреты.

Случившееся не выглядело, как попытка задержания. Почему сотрудник был один? Если бы они хотели действительно повязать Мишу, то отправились бы на дело целой командой. Наконец, Миша - не идиот, стрелять в сотрудника госбезопасности без повода он бы не стал. Очевидно тот вытащил пистолет первым. Если же Служба попросту хотела Мишу ликвидировать, то сделано это было очень неловко. Да и зачем бы им это понадобилось? Кто такой Миша для ФСБ?..

Все эти размышления вели Диму Григорьева к одному выводу: он упустил что-то, он что-то упустил с самого начала, упустил что-то такое, без чего вся остальная цепочка рассыпается, теряя подобие смысла.

Что-то он упустил.

Что?

Дима вынул изо рта сигарету, посмотрел внимательно на её дымящийся, опалённый кончик.

" Стоп, - сказал он себе, - стоп. Там был КТО-ТО ТРЕТИЙ. Там был КТО-ТО ЕЩЁ." И этот третий - он, судя по всему, не стрелял: выстрелов было сделано четыре - две пули выпустил Миша и две гэбист; этот неизвестный третий - он, видимо, спровоцировал выстрелы. И ушёл незамеченным... Так! Незамеченным?.. Если он, этот третий, там был, то он не мог не оставить вообще никаких следов. Какие-нибудь следы он должен был оставить. Должен был!..

Впрочем, проявление третьего ещё ничего не объясняло. Вопросов возникало больше, чем ответов. Но оно указывало направление поиска.

Как это третий попал в коридор, где произошла перестрелка? Самый простой ответ: тем же путем, что и остальные - через служебный вход. Тогда: вахтёр - это тот человек, который должен был видеть этого третьего, ибо тот должен был по любому пройти мимо вахтёра. И, может быть, он единственный, исключая Мишу и убитого гэбиста, кто этого третьего видел. При условии, конечно, что этот третий вообще существовал.

Дима затянулся и ещё раз прокрутил в уме всё. Фээсбэшник и Миша стояли один напротив другого. Музыканты в гримёрке слышали два выстрела... музыканты... слышали два выстрела... А почему тогда они не вышли? Почему не поинтересовались грохотом в коридоре? Миша вспомнил их физиономии - этих двух музыкантов. Один - длинноволосый, губы густо накрашенны: и не поймёшь - мужчина перед тобой стоит или женщина; какая-то одноклеточная амеба среднего рода. Другой - худой, сморщенный, с дегенеративной физиономией и с воспаленными, беспокойными как у больной собаки, блуждающими, глазами. Неужели не ясно, чем они занимались наедине?.. Что даже и прерываться не стали... Дима сморщился. Вот она - "культура", что идёт с Запада. "Прогресс", мать твою...

Итак, они слышали два выстрела. И это были Мишины выстрелы. Агент использовал пистолет с глушителем. Пуль было четыре. Две достались Мише. И выпустил их, очевидно, фээсбэшник. Одна пуля - Мишина, надо понимать, разнесла агенту голову. Вторая - тоже Мишина, очевидно, застряла в стене. Как раз напротив того самого места, где стоял агент.

Итак, всё сходится. Всё, вроде бы, ясно. Неясно только одно - зачем им понадобилось стрелять друг в друга. Зачем? Каждая деталь аккуратно и точно укладывалась на своё место, но по прежнему недоставало одного - смысла. Никакого смысла в случившемся Дима не находил. И потому в нём всё больше и больше крепла уверенность: нет, он не ошибся - там был кто-то ещё. Там был кто-то третий. И если установить, вычислить этого третьего, то тогда можно будет ответить на многие вопросы.

Дима посмотрел на свой окурок. Там оставалось ещё около сантиметра. Кто-то когда-то сказал ему: "В этом сантиметре сидит рак". Правда это или нет, Дима не знал. Но рака боялся. А потому он никогда не докуривал этот последний, "раковый" сантиметр.

Он раздавил окурок о стену и направился к вахтёру - проверять свою догадку.

На вахтёрском месте сидел всё тот же самый старенький благообразный дедушка. Дима уже разговаривал с ним, и тот объяснил, что пропустил Мишу, ибо молодой человек сказал - "от Альберта": как не пропустить, когда Альберта весь город знает? А фээсбэшник будто бы угрожал дедушке пистолетом. Дима не поверил. Очевидно, фээсбэшник заплатил вахтёру - точно также, как и третий неизвестный, если тот, вообще был.

Когда Дима вошёл, дедушка сидел на своем стульчике и задумчиво смотрел в угол. Увидев Диму, он поглядел на него внимательно и настороженно.

Дима присел на корточки.

– Короче так, отец, - сказал он.
– Одного ты за просто так впустил, второй тебе пистолет показал. А третий? Он тебе тоже пистолет показывал?

Дедушка ответил не сразу. Он уставился на сотрудника и секунд двадцать молчал. Думал. Потом спросил:

– Это какой третий?

– Третий - тот, кто ещё заходил сюда. Он тебе тоже пистолет показывал? Убить угрожал?

Старый вахтер не отвечал ничего. "Врёшь, - читалось в его хитрых глазах, - не на того напал."

– Тут много людей туда и сюда ходит, - старик развел руками.
– Я и не помню всех.

Дима нахмурился.

– Я тебя, дед, понимаю. Боишься, что с работы попрут. Где ещё такую найдёшь потом?..
– Он покивал.
– Вчера здесь убили сотрудника, - голос у Димы сделался, вдруг, значительным и серьёзным, - сотрудника Федеральной Службы Безопасности, который выполнял особо важное задание. И он погиб. Его убили. Каждый, кому что-нибудь известно и он скрывает, что ему известно - тот соучастник убийства. Знаешь, дед, как это называется? Знаешь?.. "Соучастие в убийстве особо важного должностного лица, находящегося при исполнении особо важного служебного задания." Статья 122-ая УКа Эр Эф, пункт 14-ый. От пятнадцати до двадцати лет лишения свободы в лагерях строгого режима. При отягчающих обстоятельствах - смертная казнь. Думай, дед. Думай.

Дима кивнул. Дедушка-вахтёр проглотил тяжёлый комок. Глаза его были полны ужаса, который он уже не мог скрыть.

– Скажи, дед, - Дима улыбнулся грустной, светлой улыбкой.
– У тебя внуки есть?

Дедушка медленно кивнул.

– Есть... внук, мальчик.

– Мальчик.
– Дима опять улыбнулся.
– Сколько ему?

– Ему?.. Восемь. Восемь лет...

– Восемь лет... А сколько ему через двадцать лет будет?.. Хотя чё это я такое говорю?
– Дима покачал головой.
– Какая разница, сколько ему будет через двадцать лет? Ты-то уже не выйдешь...
– Дима убежденно кивнул.
– Да, ты уже никогда не выйдешь. Спросят у твоего внука: "Есть у тебя дедушка?" А внук твой заплачет и скажет: "Нет у меня больше дедушки. Нет его больше. Кандали надели и увезли. Нет у меня больше дедушки"...

Дима, казалось, сейчас заплачет. Старый вахтёр вытер рукой вспотевшее лицо.

– Девушка была, - сказал он, - молодая такая, красивая очень девушка. Волосы тёмные.

– Девушка...
– Дима хлопнул себя по коленям и встал на ноги.

– Она вошла сразу же после этого - после... как его звали?..

– Миши?

– Да. Того, который от Альберта приходил. А через несколько минут после неё был другой - из Безопасности.

– Запомнил эту девушку?
– Дима опустил глаза на вахтёра.
– Узнаешь её?