У края темных вод

— А чертов проповедник где? — откликнулся второй, и его я тоже узнала.

Они сделали еще несколько шагов в глубь комнаты, обнаружили лампу и зажгли ее от фонаря. Зажигал одноглазый констебль Сай, а дружка его, того, кто пнул Джинкс и ударил маму, я еще недавно звала «дядя Джин».

4

— Так, — заговорил, оглядывая нас, дядя Джин. — Жена моего брата Хелен — в доме другого мужчины, заметьте себе — и ее нахальная дочка, а также педик и беглая негритянка. А проповедник где?

Нетрудно догадаться: все это время они нас искали. И хлопотать особо не пришлось, порасспрашивали вдоль реки, пока не наткнулись на человека, который видел нас и все разболтал. Учитывая, что паства отшатнулась от преподобного, никто бы не стал его покрывать. Подумали, должно быть, что нас ищут сборщики долгов, и заложили чужаков вместе с проповедником. Я бы в первую очередь поставила на ту, которая всегда пересаливала цыплят.

— Я не вернусь туда, — сказала мама, поднимаясь с пола. Рукой она держалась за щеку, по которой пришелся удар.

Джин уселся за стол.

— Догадываюсь, Хелен. А где проповедник?

— Он уехал, — вмешалась я. — Прихожане его выгнали. Рассердились, что он поселил нас тут. Он и уехал.

— Вот как? — произнес Сай. Он положил руку на кобуру, и там она покоилась, в любой момент готовая к новому движению, как пташка, вспорхнувшая на ветку. В этот момент я вполне поверила историям про то, из чего сшита его кобура. — Джин, — сказал он. — Загляни-ка в спальню, тащи сюда проповедника в исподнем или без.

— Стыдитесь, как вы могли такое подумать! — возмутилась мама.

— Не выставляйся передо мной, девочка, — посоветовал ей Джин. — Ты-то штанишки скинула еще прежде, чем познакомилась с моим братом. Ведь так? И с тех пор там еще не один мужик побывал. Хотел бы я знать, почем ты берешь.

Даже в темноте я почувствовала, как мама вспыхнула — от нее прямо жар пошел. Джин, двигаясь в сторону спальни, прошел мимо мамы и хлопнул ее по заднице.

— Знаешь, — сказал он, — я всегда думал, что мы с тобой могли бы неплохо позабавиться — и время еще не упущено.

Мама развернулась и плюнула ему в лицо.

Джин вытер попавшую ему на щеку слюну и ухмыльнулся:

— Скоро, детка! Жди меня!

— Хватит болтать, дело делай! — прикрикнул констебль Сай.

Джин пошел в спальню. Пока он там осматривался, констебль Сай заговорил с нами:

— Вам всем лучше бы развязать языки. Я — представитель закона.

— Вы находитесь за пределами своей юрисдикции, — напомнил ему Терри.

— Ты всегда был слишком умен, — проворчал констебль Сай. — Но, полагаю, ты уже сообразил, что на юрисдикцию мне плевать. Я же не собираюсь вести вас в тюрьму и сдавать деньги в банк.

Джин вернулся.

— Там никого нет.

— Странно, — протянул констебль, поглядывая на маму.

Джин подошел к леднику, достал банку из-под варенья, в которой были сливки, снял крышку и принялся жадно пить, проливая себе на грудь. Напился, рыгнул, вернулся к столу и уселся. Остатки сливок поставил возле себя. Одну половину его лица ярко подсвечивал фонарь, вторая, в тени, как будто провалилась и исчезла.

— Стало быть, священника ты ублаготворить не смогла, и он свалил, — начал констебль Сай, поглядывая на маму. Он так и стоял, выставив вперед одну ногу, рука на кобуре. — Смотришься ты неплохо, но небось сварлива.

— Подойди сюда и сядь, — распорядился Джин, махнув рукой в мамину сторону. — Все в порядке. Я присмотрю, чтоб с тобой ничего не приключилось.

Мама, все еще прижимая ладонь к скуле, подошла к столу и села, выбрав дальний от Джина стул.

Констебль Сай тоже облюбовал себе место — прямо напротив мамы. Он вынул револьвер из кобуры и выложил его на стол, накрыв сверху рукой.

— Как я уже говорил, ты его не ублаготворила, и он бросил вас тут. Полагаю, выхода у него не было: народ, с которым мы потолковали, сплетничает, что он жил не как проповедник, только языком возил, а сам тайком сношался с тобой по ночам.

— Он приютил нас из христианского милосердия, — сказала мама. — Вот и все.

— Как скажешь, — усмехнулся Сай. — Не осложняйте нам жизнь, и мы вас не тронем. Нам нужны только деньги.

— Где Клитус? — спохватилась я.

— Клитус ищет вас по-своему, — порадовал нас Джин. — Сказал, наймет того вонючего ниггера, Скунса, и он вас из-под земли достанет. Ищет кого-нибудь, кто знает Скунса и решится найти его — если Скунс действительно существует. Но даже если Скунс и существует, теперь он ему не понадобится — мы сами нашли вас. Он думал, мы не найдем, но он ошибся.

— Как Дон принял все это? — спросила мама.

— Пару дней поискал вас, потом заперся в доме и не выходил — во всяком случае, я не видел, чтобы он выходил. Ты разбила его сердце, и это скверно. Не то скверно, что сердце у моего братика разбито, а что разбила его такая, как ты. Ты пришла к нему с ребенком в утробе, и он принял тебя, а теперь ты снова пустилась во все тяжкие. — Он повернулся ко мне: — Ты знаешь, что Дон тебе не папаша, а?

— Знаю, и очень этому рада, — ответила я. — И насчет его Дара все вранье. Если б у него был Дар, он бы нас сразу нашел, верно?

— Ха! — усмехнулся Джин. Его мое замечание, кажется, действительно позабавило.

— Я не пустилась во все тяжкие, — вставила мама. — Я просто ушла от него.

— Охота мне убедиться, в самом ли деле ты такая, как хвастал Дон, — сказал Джин. — Дон говорил, если тебя хорошенько напоить, так ты согреешь и в холодную ночку.

— Прекрати! — потребовала мама. — При детях!

Джин расхохотался и отхлебнул еще сливок.

— Стесняться начала! Вот душка!

— Хватит болтать! — вмешался констебль Сай. — Сделаем так: вы отдаете нам мешок с деньгами, мы уходим, а вы оставайтесь тут, целые и невредимые. Не отдадите — плохо будет вам всем. Вы еще не раз пожалеете, что не околели и не отправились прямиком в ад.

— Уже жалею, — сказала я.

Джин присмотрелся ко мне и сказал:

— Эта нахалка и негритоска — уже есть, кем заняться. А потом еще Хелен. Да и педик сойдет, если знать, с какой стороны подойти.