У любви не всегда красивое лицо

Рана в спине – та, куда угодила пуля – причиняла мне огромную боль. Я почти не мог шевельнуться, чтобы не застонать от боли. Поэтому я часами лежал на своей койке в каюте, уставившись в потолок, или иногда поворачивал голову и мой взгляд утопал в иллюминаторе, за которым шумели волны… Мне нравилось слушать шум моря. Он успокаивал и позволял хоть немного расслабиться. Если бы моя воля – я бы путешествовал по морю вечно…

Но наше плавание кончилось быстро. Надир привез меня в город, под названием “Нью-Йорк”. Этот город был совсем не похож на такой знакомый и родной мне Париж, нет, это был огромный мегаполис с оживленными улицами и небоскребами. Я как будто попал в новый мир, мир, где нет, и никогда не было певицы и моей любимой девушки Кристин Дае. Мне тут не понравилось. В Париже все напоминало мне о ней, и я должен был его ненавидеть, но я любил Париж. А Нью-Йорк я возненавидел.

– Ну вот, мы прибыли, - Надир сиял, открывая дверь нашего нового дома, который имел всего две комнаты. Там было сыро и влажно. Ступив шаг вперед, я отметил, что пол был очень старым и жутко скрипел. Стены были совсем обшарпанными и кое-где покрыты глубокими трещинами, сквозь которые завывал ветер. Я поежился. Здесь было очень неуютно, несмотря на то, что это был дом. Но даже в палатке мне нравилось спать больше, чем здесь.

Сердце вновь вздрогнуло, когда я снова вспомнил наше путешествие вместе с Кристин, но я твердо решил не думать сейчас об этом. Я начинаю новую жизнь, в которой Кристин больше места нет. Мое сердце и так кровоточило, и я не хотел еще больше ранить его этими воспоминаниями.

В течении нескольких дней в новом доме я не вставал с кровати, боль никак не проходила, меня бросало то в жар, то в холод… Я оставался один и метался в бреду, зовя то ли Кристин, то ли Надира, и умоляя себя спасти. Слава Богу, вскоре эти приступы начали уменьшаться. Надеюсь, что они прекратятся, а то я не выдержу каждый раз видеть Кристин в своих фантазиях.

Надир нашел работу в Парке Развлечений, а я ещё не был готов войти в новый мир ни физически, ни умственно. Мне ничего не хотелось. Если бы Надир не уговаривал меня есть три раза в день, я бы так и лежал на кровати без еды. Меня ничего не интересовало – без любимой жизнь потеряла всяческий смысл.

– Эрик?
– дверь в мою спальню открылась, вошел Надир, держа в руках поднос.
– Я принес тебе обед. Хотя… Я бы предпочел, чтобы ты присоединился ко мне и Алише… - Я закатил глаза. Многие годы перс скучал по своей жене, божился, что никогда не полюбит другую, и вот, после трёх недель в Америке, он уже привел другую женщину. Она была с Востока, и работала официанткой. Я её ещё не видел, да и не хотел, если честно. Мне причиняло боль видеть, что кто-то может быть счастлив. Но ведь Надир заслужил это! Я чувствовал себя эгоистом, но ничего не мог поделать.

– Она правда хорошая, Эрик, - уверял меня Надир, - я уверен, что твой внешний вид её мало заинтересует, её волнует душа, а не лицо… Она мне нравится, подружись с ней.

Я подсел ближе к окну и уставился на огромное колесо Луна-парка, лишь бы скрыть глаза от Надира, чтобы он не увидел всю боль, которая жила в них. Мне никто не нужен. Я не хотел быть здесь. После предательства Кристин я вообще не хотел жить. Я был опустошен… Казалось, что от моего сердца словно оторвали огромный кусок, и теперь открытая рана не перестает кровоточить.

– Эрик, ты хочешь что-то сказать?
– Надир сел напротив меня, он был обеспокоен.
– Ты стал сам не свой, когда мы прибыли сюда. Да, я знаю, потеря Кристин опустошила тебя, но не больше…

– Не больше? Надир не понимает, не понимает, что Эрик к ней чувствовал! Он любил её, как никого никогда не полюбит, и он надеялся, что она полюбит его в ответ. Глупо, не так ли?

Мне было очень больно вспоминать, как она от меня сбежала. И к кому! К Раулю! К тому, про кого говорила, что не любит его! Как, как мне рассказать персу то, что я чувствую? Как передать всю боль и горечь от моих несбывшихся желаний?

Конечно, я мог рассказать про ту ночь, когда наступил предел моих мечтаний, и про то утро, когда жизнь опустела без нее… Но я не хотел. Не хотел ни с кем делиться, ни своим коротким счастьем, которое я тогда познал, ни своим горем, которое теперь поселилось в моей душе. Чем меньше все знают о моей личной жизни, а тем более Надир, - тем лучше.

– Эрик, я знаю, как ты хотел ответных чувств, но жизнь на этом не заканчивается. Рано или поздно ты образумишься и забудешь о ней. Есть много свободных вакансий в Луна-парке, не хочешь взглянуть? – Я покачал головой, а он ободряюще похлопал меня по плечу и поднялся на ноги.
– Тогда я пойду и пообедаю с Алишей. Она потрясающая женщина и много значит для меня. Подумай над моими словами, ты же не будешь всю жизнь сидеть взаперти.

Надир ушел. Я застонал и рухнул назад на постель, сжав голову в руках. Одиночество - вот что я сейчас испытывал. Безумное, отравляющее душу одиночество. Повернув слегка голову, я увидел большую груду тряпок. Ноги уже затекли без дела, поэтому я решил подняться и походить по комнате.

Была уже глубокая ночь, и комнату освещал лишь большой фонарь с улицы. Я доковылял до кучи тряпок и стащил их на пол. Глаза загорелись, когда под ними я обнаружил старое лакированное пианино… Я осторожно коснулся кончиками пальцев старых клавиш. Сердце заныло так же, как и при воспоминании о Кристин.

Музыка. Моя вторая любовь. Любовь, которую время так же не сможет победить. И я не смогу вычеркнуть ее из своей жизни или прогнать из души. Мои пальцы все еще помнили, что нужно делать. Я играл ночь напролет, целиком и полностью поддаваясь музыке, раньше только в ней я находил утешение… И сейчас тоже. Сначала музыка лилась, словно тоненький ручеек – медленно и словно испытывала меня, как будто спрашивая – сможешь ли ты выдержать все, что я могу тебе дать? Смогу, - кивнул я. Музыка рассмеялась так звонко, словно в один момент начали звонить тысячи хрустальных колокольчиков, а потом… Потом она обрушилась на тишину, окружавшую меня с момента ухода Кристин, с силой бурлящего водопада, снося все на своем пути: все обиды и разочарования, всю боль и весь страх… Благодаря музыке я снова жил…

Я играл всю ночь напролет, пребывая в какой-то неведомой сказке, а когда взглянул в окно - было уже утро. Захлопнув крышку пианино, я почувствовал, что голоден. Впервые за все время мне захотелось есть. И жить.

– Время для чашки чая, - пробормотал я, и, собравшись с силами, спустился вниз, в пустую серую кухню. Такую же серую, как моя жизнь. Правда, музыка немного раскрасила ее, но совсем ненадолго. Пока грелся чайник, я смотрел в окно.

Она снова стояла там, на тротуаре, с обеспокоенным лицом смотря на меня. Я видел её каждый день – она то прогуливалась по парку, то заглядывала ко мне в окно, лучезарно улыбаясь, то танцевала под дождем… Это был мираж, наваждение, фантазия и я понимал это, но… Но не мог отказаться от того, чтобы снова и снова смотреть за окно, представляя ее… «Глупости! – прикрикнул на меня мой внутренний голос. – Все это глупости! Одумайся, глупец! Кристин сейчас в Париже с человеком, которого заслуживает, и готовится к свадьбе».

– Доброе утро! – Из моих невеселых мыслей меня вырвал женский голос. Неужели она?! Я медленно обернулся, ожидая увидеть Кристин, но, увы, передо мной стояла та женщина, с Востока, на её плечах была куртка Надира. Она была похожа на покойную жену перса: те же длинные каштановые волосы и карие глаза. Зря Надир надеется, что я забуду Кристин. Мне было тошно, когда я начинал думать о других женщинах. Как он мог так быстро забыть жену и найти себе другую? Это злило меня, поэтому я игнорировал Алишу. Но она, похоже, была слишком открытым и откровенным человеком, так как сказала: