У любви в плену

Глава 15

Никогда не езди быстрей, чем летает твой ангел-хранитель.

Хлоя Трегер

Сойер покачал головой:

— Я не прошу тебя помогать мне.

— Не просишь. Я сама предлагаю.

Хлоя еще раз окинула взглядом полупустую гостиную, совершенно пустую столовую и такую же кухню.

Сойер знал, что она увидела. Она поняла, что это его жилище. Не дом.

— Ты должна уйти, прежде чем запах краски вызовет приступ астмы.

Хлоя открыла окна и включила два потолочных вентилятора.

— Этого хватит? — спросил он.

— Пока да.

Взяв пакеты с едой, она перенесла их в середину комнаты и опустилась на колени.

— Что ты делаешь?

— Устраиваю пикник. — Хлоя наклонилась, чтобы достать еду. — Присоединяйся.

Однако внимание Сойера было приковано к тому, как ее мини-юбка скользит вверх по бедрам.

— Если ты не сядешь, — пригрозила Хлоя, не глядя на него, — я съем все одна. Поверь, я так и сделаю, потому что умираю от голода.

Он сел. Она передала ему тарелку, потом достала из недр сумки бутылку вина.

— Я думала принести водки, хотела помочь тебе расслабиться. Но ты всегда такой стоический, что трудно сказать, нуждаешься ли в расслаблении.

Сойер безрадостно рассмеялся.

— Ты думаешь, ничто меня не беспокоит?

Хлоя улыбнулась.

— Пожалуй, кроме случая, когда я оказалось голой. В тот раз ты очень беспокоился.

Сойер покачал головой.

— Нет?

— Да, черт возьми. Но совершенно по другому поводу.

— Какому?

— Ты задыхалась.

Улыбка Хлои погасла.

— Да, зрелище не для слабонервных. Прости.

— Боже. Это не требует извинений. Ты помирилась с сестрами?

— Конечно. — Хлоя пожала плечами. — Тут моя вина. Я всегда была необузданной, кроме того, ненавижу, что они не хотят зависеть от меня. Я над этим работаю, но проблема в том, что окружающие склонны определять твой образ жизни. Тут ничего не поделаешь, остается лишь доказывать их неправоту.

Сжимая коленями бутылку, чтобы не упала, Хлоя нашла в таинственных недрах сумки штопор. Когда он соскользнул, она со вздохом досады обхватила пальцами горлышко бутылки.

— Дай сюда.

Сойер вытащил пробку, Хлоя наполнила два стакана, и оба приступили к еде. Через какое-то время она посмотрела на его пустую тарелку и улыбнулась:

— Теперь лучше?

Он кивнул:

— Спасибо.

— О, не мне. Это еда. И алкоголь. — Она вылила остатки вина в его стакан и достала вторую бутылку.

— Что еще находится в твоей сумке? — удивленно спросил Сойер.

— Все.

— Что-нибудь стоящее? К примеру, домашний маляр?

— Сейчас я твой домашний маляр. — Хлоя дотянулась за штопором, чтобы открыть бутылку номер два.

Сойер остановил ее.

— Ты пытаешься напоить меня?

— А это возможно? — поддразнила она.

— Нет.

Когда Хлоя наклонилась вперед, Сойер наконец понял, что тонкая черная полоска, не дававшая ему покоя, — это бретелька ее изящного бра. Во рту вдруг пересохло, он залпом допил остатки вина, и его не удивило приятное ощущение легкого опьянения.

— Я действительно могу красить. Если окна будут открыты и надену маску.

— Ни в коем случае.

— Ни в коем случае? — удивленно повторила Хлоя. — Не указывай мне, что я могу или не могу делать, Сойер.

Он со вздохом провел рукой по лицу, виня себя за приказ вместо просьбы.

Хлоя надела маску и посмотрела на него.

— Я знаю, ты просто беспокоишься, а не пытаешься быть высокомерным дураком, — милостиво сказала она.

— Знаешь? — усмехнулся Сойер.

— Да. Я большая девочка.

Хлоя выглядела прелестной. И сексуальной. Глаза у нее весело блестели, и он знал, что она улыбается, когда они приступили к работе. Хлоя тянулась вслед за валиком, скользившим вверх по стене.

— Твой отец в порядке? — спросила она.

— Отвратителен как черт, — ответил Сойер, глядя на ее голые ноги.

— Я слышала, что это приходит с возрастом.

— Значит, он всегда был старым.

— И у тебя случаются такие моменты.

— Ты считаешь, я похож на него?

— Я считаю, что порой генетика досадна. — Хлоя продолжала красить, не уделяя ему особого внимания.

Интересно, думал Сойер, имеет ли она в виду Фебу, которая обрекла ее на кочевую жизнь, или винит неизвестного отца, которого даже не видела?

Хлоя окунула валик в поддон с краской.

— Иногда я думаю, что во мне от моего отца. Был ли он… трудным, как я.

Сойер действительно любил Фебу, однако время от времени ему хотелось вернуть ее к жизни, чтобы задушить. Как она могла не рассказать Хлое об отце, не оставить ей ни сведений, ни воспоминаний — ничего?

— Ты не трудная, — сказал Сойер и, когда она фыркнула, улыбнулся. — Может, совсем чуть-чуть, но я это люблю.

— Не любишь. Трудных не любит никто, что и создает мне проблемы. — Хлоя потерла переносицу, оставив пятно краски на ней и под левым глазом.

Целых пять минут они работали молча.

— Думаешь, он бы любил меня? — небрежно спросила она. Слишком небрежно. — Мой отец.

— Я думаю, он бы гордился тобой, твоим добрым характером и силой духа, тем, как ты живешь.

— Включая мои безрассудные поступки?

— Гордился бы, — твердо повторил; Сойер.

Пристально взглянув на него, Хлоя кивнула:

— Спасибо. И, держу пари, твой отец тоже гордится тобой.

Настала очередь Сойера фыркнуть.

— В глубине души, — сказала она.

Разве что в совершенно бездонной глубине, да и то вряд ли, подумал Сойер.

— По крайней мере он рядом. И видится с тобой. — Хлоя пожала плечами. — Жизнь коротка, Сойер. Иногда нужно брать то, что можешь получить.