У моря

– Нет, почему же, мы из Москвы.

– Да!- соседка перебросилась с дочерью удивлёнными взглядами.- А где живёте?

– В Текстильщиках.

– А мы из Перово. Вы же тоже в школе работаете... а что преподаёте?

– Русский и Литературу.

– А я историк... Я подумала, что вы из Подмосковья. Мне в нашем РОНО сказали, что путёвки на эту турбазу распределены среди работников школ Москвы и области.

"Неужто, и ты учитель?" - непроизвольно возник вопрос у Зои Степановны, но она, конечно, не произнесла его вслух. Что-то, что она пока и сама себе не могла объяснить, не вязалось в поведении, речи этой безликой женщины, с обликом истинного педагога.

4

Солнечная погода установилась на третий день и Зоя Степановна начала отдыхать "по полной программе". А отдых ей был просто необходим. Что такое труд школьного учителя? Это пять, шесть, а то и семь уроков ежедневно, постоянное нервное напряжение. Ведь дети это маленькие люди, а люди бывают разные. Из кажущихся совершенно одинаковыми младенцев, к тринадцати - пятнадцати годам могут получиться простодушные милые мальчики и девочки, а могут и проявиться задатки всякого рода злодеев, крупных и мелких и никаким воспитанием, иной раз, не перебороть природу, гены.

Усталость копилась уже много лет. Когда Зоя Степановна ещё моталась с мужем по военным городкам, в отпуска они ездили в основном в Москву к свекрови. Назвать то отдыхом можно только с большой натяжкой, ибо проходили они в основном в беготне по московским магазинам - надо было впрок запастись прод и промтоварами, и где же как не в Москве с её лучшим в стране снабжением это делать. Да и перед свекровью надо держаться соответственно, быть деятельной, заботливой женой, матерью, снохой, а это всё, конечно, несовместимо с отдыхом. Зоя Степановна очень надеялась, что после увольнения мужа из Армии жить станет легче, но её ожидания не оправдались. Собственную квартиру, несмотря на все теоретические права и льготы, получить пока никак не удавалось. Работала Зоя Степановна далеко от дома, уставала ко всему и от дороги, да и свекровь оказалась бесконечно далека от понимания тяжести учительского труда, искренне считая, что дать урок это нечто вроде переноски сумки с продуктами средней тяжести, то есть почти прогулка. В общем, за два года московской жизни Зоя Степановна сдала, и пожалуй впервые в жизни ощутила свои годы. Муж, видя её состояние, не возражал, что они с сыном поедут в отпуск одни. Он понимал, что жене просто необходимо хоть не на долго сменить обстановку, успокоиться, отойти от сложившейся в их семье (не без участия его матери) накалённой обстановки. Напутствовал он их, низводя сложное до простого:

– Езжайте Зоя, фруктов вволю поедите свежих, Олег, может, поправится, подзагорит. И тебе поправится не мешало бы, вон как исхудала, одни глаза...

Насчёт жены его слова носили относительный характер. Просто некогда туготелая пышка Зоя Степановна за эти два года, в результате каждодневной скачки по автобусам, электричкам, железнодорожным переходам и сосуществования со свекровью, в квартире, где она не чувствовала себя хозяйкой... Она сбросила несколько килограммов, ушила юбки, платья и прочие носильные вещи. Но всё равно со стороны казалась плотной, фигурной, хоть и слегка усталой, но смотревшейся, тем не менее, моложе своих тридцати девяти лет.

Так вот, на третий день Зоя Степановна впервые вышла принимать утреннюю солнечную ванну, о чём тоже мечтала с незапамятных времён. Она встала в шесть утра, одела купальник, халат, взяла одеяло. Загодя, вечером предыдущего дня, она попыталась уговорить Олега составить её компанию, но тот не проявил по данному поводу энтузиазма. Она бы конечно могла заставить, но на этот раз решила не настаивать, захотелось побыть одной - солнце море и она.

Увы, побыть одной не получилось. На пляже вовсю вкушали, пока ещё невысоко приподнявшееся над морем светило человек пятнадцать. То оказались, в основном, женщины уже преклонного возраста, во всяком случае, не моложе пятидесяти лет. Одни стояли поодиночке, другие компаниями, но загорали все стоя, ввиду того, что песок после ночи был холоден. Зоя Степановна сыскала себе место в сторонке от всех у самой почти недвижимой в этот час воды. Она расстелила одеяло, сбросила халат и всем телом ощутила освежающую, облегчительную прохладу одновременно с лёгким похожим на поглаживание теплом косых солнечных лучей.

На Зою Степановну сразу обратили внимание. Она была новенькой на этом статичном моционе, к тому же... даже в свои годы, здесь она оказалась самой молодой. Так что ей пришлось поёживаться не только от прохлады, но и от оценивающих взглядов явно молодящейся пляжной аудитории. Что могли они думать, глядя на неё? Возможно: "Сразу видать только приехала, вон белая какая..." Или, как её самой, наверное, исподволь хотелось: "Ишь, какая молодец, и купальник на ней как влитой (уж так старалась, подгоняла), и фигура - всё при месте". А может быть:"Ну, и толстуха, да ещё в раздельном купальнике выползла, хоть бы стыд поимела, всё наружу".

Так или иначе, но Зое Степановне ничего не оставалось, как стойко выдерживать это молчаливое "ощупывание". Впрочем, продолжалось оно недолго, так как ещё одна только подошедшая поклонница утреннего солнца в момент отвлекла на себя всё внимание.

– Красотулечки, привет! Гляжу все уже в сборе, а я вот продрыхла,- поджарая загорелая женщина лет шестидесяти, не умолкая ни на минуту, босиком, с босоножками в руках прошла к группе примерно своих ровесниц. Те, в свою очередь, поприветствовав вновь прибывшую, уже более тихо, неслышно для прочих, что-то ей сообщили, видимо поведали о Зое Степановне, потому что скинув платье, она тоже окинула взглядом новенькую...

Зоя Степановна смотрела в море. Там на внешнем рейде белел большой корабль, вернее казавшийся ей большим, ведь она впервые видела вживую морское судно. Море играло красками радуги, отражая солнечные лучи. Город, порт, тёмно-зелёные горы с южной стороны - всё сияло наполненное неслышной музыкой просыпающейся после ночи природы. Лисс, Зурбаган, Гель-Гью...
– какой из своих солнечных городов списал Грин с этой восхитительной натуры!?

Подошедшая пляжница, похоже, привыкла быть в центре внимания и недолго мирилась с тем, что оное притягивает кто-то другой.

– Ну, что красотулечки... в воду кто-нибудь лазил?... Эх вы... И попробую, только вот температуру сейчас смеряю,- она извлекла из своих вещей водяной градусник и, не заходя в море, положила его в воду, придавив сверху камнем.

Данное обстоятельство заставило Зою Степановну отвлечься от созерцания окрестностей, её тоже интересовала температура воды в море, ведь за два проведённых здесь дня она так и не решилась искупаться. При этом она дала немного воли и своему любопытству - повернулась спиной к морю и обвела взглядом загорающих. От осмысления увиденного радужное настроение сразу померло. Даже великолепие утреннего пейзажа не могло перебить возникших мыслей о бренности, неизбежности заката отдельно взятого человеческого существования. Неужели и она станет такой и всего-то через десять-пятнадцать лет, так скоро, так мало осталось?... На что ушла жизнь? Как мало было в ней радости...

Несомненно, большинство из этих женщин давно знали друг друга и составляли группу единомышленниц объединённых общей целью - задержать неизбежное приближение старости. Кроме того, общаясь, они, видимо, не так сильно ощущали собственное биологическое старение. И потому появление Зои Степановны, женщины средних лет, к тому же обладавшей притягательной для глаз (мужских в первую очередь) внешностью, их насторожило. Рядом с ней их увядшие тела не смотрелись ни подтянутыми, ни стройными.

– Шестнадцать градусов, почти парное молоко. Ну, девчата, кто со мной?!- призвала активистка посмотрев на градусник.

Купальники на "красотулечках" были в основном старого покроя, впрочем модные с высокими вырезами на бёдрах смотрелись бы на них по меньшей мере комично. На призыв своего лидера они не откликнулись, и той ничего не оставалось, как в одиночку, демонстрируя показную лихость, войти в воду и шумно по мужски выбрасывая руки поплыть. Отплыв метров на пятнадцать, она вновь позвала подруг, но те так и не решились. Говорливая активистка плавала минут пять. Зоя Степановна тоже попробовала воду ногой и подумала, что она бы, наверное, не вынесла в такой воде и полминуты и подивилась выдержке и здоровью этой бойкой бабки, не наживший за все свои годы и унции телесных излишков, пожалуй, чаще красящих, чем уродующих женщину.