У нас в саду жулики (сборник)

И папа тоже не отстает – что-то, не прекращая жевать, раздирает… И с подбородка у него течет.

Папа накапал на скатерть, а мама даже не обратила внимания. А дома бы уже был скандал.

3

Через всю стену бильярдной – картина: Климент Ефремович и Иосиф Виссарионович, оба в шинелях, прогуливаются по Кремлевской набережной.

Тот, что крутится возле, натер мелом кий и подскакивает. Все стоят и смотрят.

Климент Ефремович прицеливается и бьет. Климент Ефремович промахнулся. Теперь очередь за мной.

– Подставь, подставь… – шепчет мне папа и подмигивает.

Но я папу не послушался. Я прицелился и с треском «положил шара» в лузу.

4

Мы уезжаем, и вокруг Климента Ефремовича толпа. И мама все норовит чмокнуть Климента Ефремовича в щеку. А те, что возле Климента Ефремовича, все норовят маму оттереть.

Мы увозим с собой продукты: рыбу, икру, телятину… До следующего приезда хватит.

5

Мой дедушка – старый большевик, – вспоминая свою жизнь, написал «Четверть века подпольщика».

Я пошел по стопам дедушки.

За мной!!!

1

Площадь Пушкина пронеслась галопом, а возле Моссовета сгрудились так, что ребра грудной клетки, подобно прутьям тюремной решетки, готовы были разорваться.

Я этого не выдержал и, выбравшись из толпы, пошел против движения.

2

Я подошел к постаменту и, задрав голову, уставился на макушку памятника.

– Смотрите, – заорал я, – ворона!

Все вокруг возмутились:

– Ты, давай, тут не каркай! Не узнает голубя мира!

Я протер глаза и снова увидел ворону.

Странно. Неужели никто не видит?

3

Тот, кто меня совсем не знает, может подумать, что я – враг народа.

Но на самом деле все наоборот.

4

– За мной!!!

За мной… следят.

В неволе

Ну, хорошо. Голову мне отрубят. Но пускай, сколько шагов я сделаю без головы, столько моих товарищей отпустят на волю.

Но когда мне отрубили голову, я все позабыл. Потоптался на месте и упал.

А мои товарищи так и остались в неволе.

Мозг товарища сталина

Товарищ Сталин дал приказ – исследовать мозг Владимира Ильича и доказать его гениальность.

Вот приходят к нему ученые и, водя по извилинам указкой, читают ему доклад.

Товарищ Сталин сначала их наградил, но, сообразив, что при сравнении может обнаружиться неравенство, законопатил открытие в сейф. А самих авторов доклада на всякий случай расстрелял.

Баланда о сталине

Собрались однажды Рузвельт и Черчилль, и ждут они Сталина. А Сталина все нет. И вот, наконец, идет.

Рузвельт сразу вскочил, глаза выпучил, руки по швам и не шевелится. Уж больно он Сталина уважал. А Черчилль, сука, сидит. Попыхивает сигарой и ни с места.

Сталин только на него посмотрел – Черчилль и обосрался. Тоже вскочил, весь трясется и тоже руки по швам.

С тех пор, подлюка, так и ходил по струночке.

Вечно живой

Товарищ Сталин подошел к плите и, оторвав у мухи крыло, зажег под сковородкой конфорку. Муха пошевелила еще не оторванными лапами и поползла. Товарищ Сталин прикурил трубку.

Здесь все, как у Льва Николаевича: не было ни плиты, ни мухи, ни сковородки. Но, в отличие от Анны Карениной, которой тоже никогда не было, товарищ Сталин – ВЕЧНО ЖИВОЙ.

В тяжелую минуту жизни

1

На пожелтевшей фотокарточке в кругу нашей семьи запечатлен Клим Ворошилов. Моей дочери исполнилось две недели, и Климента Ефремовича пригласили почетным гостем к нам на дачу. Так что теперь он ей вроде крестного.

Правда, уже со слуховым аппаратом и трясет головой. А когда «поднимали тост», то, пригубив рюмашку, все, шамкая, приговаривал: «Цэ нам дали, цэ нам нет». Значит «Цинандали». Такой шутник. И все ему радостно аплодировали. Но совсем не так, как бывало в старое доброе время.

Раньше, когда он приезжал на дачу к бабушке, то сразу на трех машинах. И все три шофера вместе с домработницей обедали на кухне. А сейчас, когда приехал к нам, то шофер был уже всего один. И его пригласили к столу.

Мама говорит, что Климент Ефремович спас нашего дедушку от крупных неприятностей. Я думал, во время Гражданской войны. Но, оказывается, в годы мирного строительства. (Под нами тогда жили Кагановичи, а выше этажом – Калинины. А когда дедушка уезжал за границу, то из соседней квартиры приходил Буденный и играл на гармошке. Все обхаживал бабушку.)

Дедушка бабушке рассказал по секрету, а бабушка – маме. А папа говорит, что на дедушкином примере тогда закручивали гайки. В такой специальной камере. Дедушка сам привез для ее оборудования чертежи. Когда возвратился из Германии. Его туда посылали в командировку. В порядке обмена опытом.

А после испытаний дедушку осматривали врачи. И потом поставили диагноз. И если бы не Климент Ефремович, то дело бы, наверно, закончилось печально. А так только ограничилось параличом. И я дедушку помню уже в инвалидной коляске. В поселке старых большевиков.

А папа, наоборот, сразу же ушел добровольцем. В психиатрическую клинику. Уже после войны. И там его тоже лечили. Пока не вмешался Климент Ефремович.

В тяжелую минуту жизни эта фотокарточка иногда согревает и меня. Во время дружеской беседы я ее показывал на Колыме в Комитете государственной безопасности.

Я смотрю на темно-матовые грозди и под стук сыплющейся на дно корзины смородины слушаю историю маминой любви.

2

В ноябре 1934 года для расширения кругозора в нашу квартиру подселяют дальнюю родственницу Сергея Мироновича Кирова.

1 декабря на Сергея Мироновича совершается покушение, и советская страна погружается в траур.

Родственницу Сергея Мироновича из нашей квартиры выселяют, а дедушку перебрасывают за рубеж. Ему дают задание – произвести чистку в рядах братских коммунистических партий.

Дедушка производит чистку через ячейки Интернационала, а бабушку вместе с мамой направляют в Крым.

3

В Крыму бабушка снимает комнату, а мама надевает купальник. На пляже санатория ЦК она сбрасывает платье и ложится на топчан. Мамино тело стройное и нежное.