У свободы цвет неба

После полдника дела у саалан принято откладывать, так что мне предложили светское общение в неповторимом стиле Академии - то есть тот же допрос, только на другие темы. Димитри едва не шипел, но сделать мог очень немного. Следующий день был официально моим, предполагалось, что я потрачу его на конфиденцию и подготовку к практической части экзамена, но доверять свои секреты кому попало я не была готова, о чем и сказала магистру. На "кого попало" он конечно попробовал обидеться, но я сразу сказала, что его вижу пятый раз и первый из них не издали, а досточтимая Хайшен меня наставляла больше года. И досточтимый Нуаль столько же, только он сейчас с отрядом, и ребятам всяко нужнее. А вот так запросто попросить прибыть настоятельницу крупного монастыря я тем более не могу, у нее и без меня дел выше макушки. Магистр кивнул и почти отстал от меня, когда заговорил Вейен да Шайни.

– А кого бы ты сейчас хотела видеть, если не этих двух?

Я пожала плечами.

– Не знаю даже. Полину Бауэр, наверное. Но это тоже невозможно.

Маркиз безразлично кивнул.

– Хорошо. Иди отдыхай.

Следующий день я бездарно протупила. Сидела на краю обрыва и смотрела в залив и на золотые солнечные блики на крышах Исаниса. За этим занятием выкурила всю начатую вчера пачку сигарет. Послушно ходила есть, когда звали, молча возвращалась обратно и снова смотрела на воду и город за ней. Удивительно, но меня не трогали. Мыслей в голове не было никаких, только ощущение, похожее на то, что преследовало меня на вокзале в день, когда я так и не успела уехать в Хельсинки. Только в этот раз прийти и выдернуть меня из кафешки, чтобы я не села на поезд, было некому, сколько ни жди. Дождаться удалось только наступления ночи.

А утром мой поезд отправился по расписанию. Подъем, гигиена, завтрак, лаборатория. Группа товарищей в сером. Молчаливый серьезный князь. Магистр Академии с очень сложной миной. Маркиз да Шайни с непроницаемым лицом. И я с альбомом. Первый час прошел довольно удачно: я объясняла досточтимым суть идеи дипломной работы, они задавали вопросы. Потом меня выставили отдышаться, а они остались спорить, разрешать мне представить свою работу или пойти стандартным путем. И конечно, решили взять два. Но любопытство победило, и они решили начать с моей работы, а стандартные задания дать потом. Я попросила, для удобства демонстрации, выйти из здания, а там были другие жители Исюрмера, решившие понаблюдать процесс, так что зрителей получилось чуть больше, чем планировалось изначально. Дальше все было просто. Записки у меня были заготовлены заранее - небольшие цветные листочки с фразами нейтрально-позитивного содержания, типа "хорошо, что погода хорошая" или "приятного дня", ими и были заложены рисунки конкретных птиц. Оставалось только задействовать заклятие и пустить письмо махать крыльями, добираясь к адресату, а потом дождаться, пока члены экзаменационной комиссии соберутся вокруг меня снова. Альбом у меня из рук забрали, едва подойдя. Кто из досточтимых это был, я не запомнила. Кто-то в светло-сером. Я отвлеклась на другое. По площади от закрывающегося портала шла Хайшен.

– Я все-таки успела, - улыбнулась она, - хоть и не к началу. Здравствуйте, собратья. Здравствуй, Алиса. Князь, маркиз, приветствую вас.

Маркиза да Шайни аж повело от злости, это заметили все, включая меня. Но Вейен, как и все, вежливо поздоровался с досточтимой и даже уступил ей свою очередь пролистать мой альбом с птичками. Впрочем, долго мои рисунки в руках не пробыли: прозвонили колокола к обеду, и все отправились в трапезную. Обед прошел в чинном молчании, потом переместились в лабораторию для разбора моей работы. Начать решили с хорошего. Мою затею признали милой, изящной и крайне полезной, хотя и совершенно светской по содержанию. Димитри напомнил комиссии, что я вообще-то светский маг и даже замужняя дама. На меня посмотрели умиленно, как на какого-нибудь вундеркинда. Я вздохнула, сцепила пальцы в замок для храбрости и сказала:

– Идею я придумала в первый год замужества. Потом очень долго не могла доделать, были другие дела, а снова взялась за полгода до аварии. Доделала только в двадцать втором году, но уже не для мужа. И послание было совсем другого содержания, чем изначально планировалось под эту форму. И адресовалась я, понятно, не к нему...

Князь невольно потер ладонью грудь под ключицей слева. Магистр вопросительно вскинул бровь. Вейен да Шайни с интересом обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на мне. Я тоже посмотрела на него в упор, да так и рассказывала ему все, что собиралась сказать им всем. А он слушал. Остальные тоже слушали - тихо-тихо, никто ни разу не попытался меня прервать.

Вопросы тоже задавал да Шайни. Сперва его заинтересовало, как именно я обошла охранную систему в Бусанах. Потом я описывала с подробностями весь пакет моих способов шмыгать через границу с грузом мимо таможни и пограничников. Потом мы перешли почему-то к моей африканской эпопее, и я рассказывала, что именно и как я делала, не имея возможности подцепиться к Источнику. Потом я по его требованию разбирала день аварии на ЛАЭС, только теперь уже в здравом уме и полном сознании. И понимая, где там мои два с половиной действия, а где то, чему я сопереживала, еще раз осознала, что шанса не было, не было, не было... Даже очнувшись, чтобы подставить ладони, я могла только встать рядом и впаяться в купол, а этого Лелик мне не простил бы даже в том своем "никогда", где они все замерли, как бабочки в янтаре. И досточтимые это поняли тоже. И не только досточтимые - все, кто был в лаборатории. Когда я замолчала в ожидании очередного вопроса, маркиз да Шайни сказал:

– Мне очень жаль, Алиса.

– Что, не сдала?
– не поняла я.
– Стандартных тестов не будет?

– Сдала, - тихо сказал один из досточтимых.
– Иных вопросов не имею.

А за ним громче повторил магистр:

– Экзамен сдан. Приветствую сестру по Искусству, - и, встав с кресла, сделал полупоклон в мою сторону.

Я ошалело смотрела на него, не моргая, и слышала странный еле заметный звук вроде шелеста. Потом поняла: это шуршат волосы людей, склоняющих головы в приветствии. Я подумала и поклонилась в ответ.

– Вопрос о присвоении тебе дворянского достоинства будет решать судебная коллегия, - произнес Димитри.

Я тоскливо посмотрела на него:

– Пресветлый князь, а можно я сначала наш специалитет получу, а потом уже ваша судебная коллегия будет решать мой вопрос?

– Можно, - ответил он.
– Не вижу препятствий. Иди отдыхай.

Алиса скрылась за дверью. Вейен да Шайни все еще смотрел ей вслед, не обращая внимания на оставшихся. Тишина длилась и длилась. Наконец, маркиз как будто очнулся и обратился к князю:

– Мне правда жаль, Димитри.

– А мне-то как жаль, Вейен, ты себе даже не представляешь, - хмыкнул князь.
– Я и сам не знаю, как буду с этим всем жить, хотя за семь лет успел свыкнуться с некоторыми мыслями, а кое-что из случившегося даже смог поправить. Что уж говорить о тебе...

Маркиз еще раз оглядел собравшихся, поднялся и вышел.

Через всего-то неделю замужества Марина Лейшина имела все возможности насладиться мастерством настоящего, зрелого, богатого, влиятельного и очень опытного интригана, щелкавшего, как семечки, все построения любой из сил, участвующих в игре вокруг судьбы края. Особенно новым в ее опыте было то, что этот конкретный интриган играл на ее стороне. Новые правила Афье усваивал с такой скоростью, что пару раз Марина косилась на него с подозрением, а на восьмой день замужества за завтраком попыталась спросить, откуда такая осведомленность. Он только улыбнулся в ответ - мол, успел сориентироваться, разбираясь с делом "край против империи". И вернулся к теме референдума и его странного результата.

– Да, вы считаете, что оба раза проголосовал народ. Но у одного человека не может быть двух мнений по одному вопросу, верно, любовь моя? Мнение, конечно, может и измениться, но для этого должно произойти некое событие, способное к этим изменениям подтолкнуть. Между первым и вторым голосованием никаких событий не было, если не считать самого факта первого голосования. Следовательно, оно и есть знаковое событие. И значит, высказывались разные люди. В первый раз высказались те, кто молчит теперь, а те, кто промолчали в первый раз, сейчас решили подать голос. Второе мнение точно не в пользу края, зато оно похоже на слова, звучавшие, когда власть передавали Унрио да Шайни. Именно с согласия высказавшихся тогда случилось все, что привело к аварии на атомной станции и дало свободу работорговцам и казнокрадам. Важно понимать, моя радость, что заставляет одних молчать, а других говорить. У них разные интересы, значит и выгоды тоже должны различаться.

– Афье...
– вздохнула Марина.
– Я могла бы тебе рассказать про лейбористов и консерваторов или про демократов и, допустим, республиканцев. Могла бы пуститься в рассуждения о прямой, взвешенной и представительной демократии. И то, и другое могло бы занять нас на целый день, которого у нас нет. Поэтому я скажу просто. Ты видел это со своей стороны звезд, но видимо, не смог поверить. Здесь происходит то же самое, что происходит у вас между Академией и светской властью.

– Марина, этого не может быть, - строго сказал ей муж.
– Академия создана, чтобы защищать смертных от произвола магов, склонившихся к старым богам и не принявшим Путь. Светская власть не спорит с представителями Академии, потому что их цель - благо каждого из живущих в земле Аль Ас Саалан.