Убить Бенду

– Двадцать лет правил – все нормально было. А как твоим добром завладел, так все пошло не слава богу. А все ты, дорогой племянничек, все ты... Как был наглым, так и остался. Но ничего, ничего, вижу, благородный рыцарь, как же. А твои крестьяне все бунтовали, знаешь? То неурожай, то голод – сплошные неприятности с твоей страной, я скажу, дорогой мой. Не захотел стать моим наследником, а я вот твоим – не справился. Такие все упрямые! Как ты с ними богатеть-то стал? А какое вино у тебя в подвалах было, а?.. Что, уже?

Прибежал паж, за ним быстро шел писец, неся на вытянутых руках розовый ларец, инкрустированный перламутром. Приблизившись к королю, писец поднял крышку, и его величество стал иссохшими кривыми пальцами перебирать бумаги.

– Купчая... эх, племянничек, не уважаешь старших... сейчас, да... матушку обидел... хоть поздоровайся сходи! Вот, вот, это она. – Старик вытащил желтоватый лист, поднес к глазам. – «С правом выкупа...» Да, она, она, держи, только дай перо.

Паж с чернильницей обмакнул перо и с поклоном подал королю. Тот медленно начертал два слова, помахал листом в воздухе, протянул Арчибальду:

– Проверь, племянничек, ты у нас деловой когда-то был. Проверь, чтобы дядюшка тебя не обманул. И чтобы ты потом не отказывался, не отказывался от своей дыры. – Старик начал смеяться и закашлялся.

Арчибальд принял бумагу и пробежался глазами по строчкам, от первых до последних, только что появившихся слов. Сложил лист вдвое, сунул за отворот куртки.

– Благодарю, дядюшка. – Он поклонился и повернулся, чтобы уйти.

– Эй, племянничек, и к матери, что ли, не зайдешь?

– В другой раз. – Рыцарь быстро пошел к выходу. Перед ним расступались, провожая обретшего королевство короля завистливыми взглядами. Проходя мимо Канервы, Арчибальд кивнул на трон: – С Богом.

И вышел.

Лорд Мельсон двинулся вперед, преодолевая внутреннюю дрожь. Его узнали, по залу пронесся гул приветствий.

– Кто там, кто еще? – кашляя, крикнул Лу недовольно.

– Это лорд Мельсон, – наклонившись к самому уху короля, доложил паж с чернильницей. – Начальник городской стражи.

– А, Канерва! – Король приподнялся в кресле, вглядываясь в толпу придворных. – Стража, взять его!

* * *

Солнце безжалостно заливало город светом и жаром. Людей на улицах было не меньше обычного, хотя даже помои в канавах высыхали. Дома посерели от пыли. Пыль была везде: на мостовой, на подоконниках, на одежде, на лицах; в ярких солнечных лучах она блестела; город словно оделся в серый мех с искрой – весьма не по погоде – либо был посыпан мелкой металлической крошкой, как бывает в верстаке ювелира, что работает по серебру.

Немолодой уже рыцарь вел в поводу вороного коня и гнедую лошадь, с седла которой свисали два узла. Также рыцарь вел под руку девушку в простой косынке.

– Утрите же слезы, Жанна, хватит плакать. Сейчас мы найдем какой-нибудь трактир, пообедаем, а то я не ел, кажется, больше суток. Корка хлеба от Бенды обедом считаться не может. Кстати, вы давно живете в этом городе? Имя «Бенда» вам знакомо?

Девушка, утирая слезы косынкой, свела брови к переносице:

– Это он или она?

– Оно.

– Я серьезно. – Она улыбнулась.

– Я тоже. Это... Как же это называется?.. То ли гермафродит, то ли андрогин. Бенда – бесполое.

– Нет, тогда вряд ли. – Девушка покачала головой. – Я знавала когда-то только Бенду – сына булочника. Того булочника, которого несколько лет назад зарезали в собственной спальне вместе с женой. Они недалеко отсюда жили, и мы с Анастасией ходили к ним за медовыми крендельками, тетушка их очень любила...

– Сомневаюсь, что это тот, кто меня интересует. Сын булочника? Бенда – колдун и лекарь.

– Точно, да, колдун. – Жанна показала вперед, туда, где открывалась в конце улицы площадь: – Во-он там был их дом, около рынка.

– А вот наш трактир. – Арчибальд задержался перед небрежно нарисованной вывеской, изображающей две скрещенные сосиски в миске.

Жанна остановилась, заглянула рыцарю в лицо:

– Все же почему вы забрали меня от тетушки? Уж извините простую девушку, но судя по вашему виду, вы совсем небогаты. Что вы собирались делать со мной?

– А вы почему пошли?

Жанна опустила глаза.

– Я сама хотела бежать из дому. Наняться куда-нибудь служанкой, чтобы только не оставаться там. Да все не могла решиться. А тут вы... такой сердитый, такой решительный...

Арчибальд невольно улыбнулся:

– Забудьте обо всем как о дурном сне. Сначала, когда я узнал, что мне придется сюда вернуться, я хотел сходить на кладбище, убедиться, что Анастасию похоронили в освященной земле. Все-таки... я мог не допустить...

– Ох, оставьте, энц рыцарь! Раз Господь...

– Подождите. Что там хотел Господь, он мне не сказал, а я все же мог остановить того ублюдка. И я счел себя обязанным поспособствовать участи бедняжки если не в этом, то хоть в том мире. А кто, кроме вас, рассуждал я, показал бы мне дорогу? Но позже, выходя из дворца, я подумал, что, быть может, вам не помешает небольшое приданое...

– Немедленно замолчите, энц рыцарь! – Девушка вспыхнула, как маков цвет, и веснушки на ее порозовевших щеках стали почти белыми.

– Мадонна, вы все время меня перебиваете. – Арчибальд вынул из-за пояса свернутый лист пергамента. – Это непочтительно по отношению к королю пусть даже совсем небольшого и бедного королевства, которое кое-кто называет дырой.

Жанна с недоверием и даже опаской посмотрела на рыцаря. Тот показал ей бумагу:

– Вы читать умеете? Посмотрите.

Девушка наклонилась, вглядываясь. Арчибальд продолжил:

– Выходя из дворца, я понял, что обладаю баснословной суммой денег...

Оглянувшись на лошадей, Жанна повернулась к рыцарю:

– Я ничего у вас не возьму. Если вы сумели накопить те деньги, что указаны здесь, то только ценой ужасающих лишений. И если у вас что-то осталось, то, поверьте, с моей стороны было бы...