Убить бессмертного, или Электрическая церковь

Они переглянулись. От их мысленных разговоров прямо статика пошла. Они опять повернулись ко мне. Ну и странные же!

–  Мы про вас слышали, мистер Кейтс, - сказала первая.
– Зовите меня Мильтон.

Я подмигнул второй.

–  Таннер. А теперь поговорим.

Может, я сам и не произвел на них впечатления, зато произвела впечатление работа. Я в двух словах выразил суть этого долбаного предприятия (не говоря, что оно выльется в месяцы тяжелейшего труда). В глазах сестер загорелся безумный огонек жадности, который был мне очень хорошо знаком. Так горят глаза у любого преступника, готового пойти на дело.

Мильтон - или Таннер, кто их, блин, разберет?

– откинулась назад и посмотрела на меня.

–  Кейтс, ты или самый трахнутый в жопу стрелок, какого я видела, или будущий герой.

–  Трахнутый, конечно, - лениво отозвался Гатц.
– Еще бы не трахнутый.

–  Как бы то ни было, - сказала вторая, - мы хотим на твое геройство посмотреть.

–  Сколько нам причитается?

Я назвал сумму. И впервые увидел, как у них поднялись брови и расширились зрачки. Они долго общались своей близнецовой телепатией, как азбукой Морзе.

–  Мы в деле, мистер Кейтс!
– наконец хором сказали близнецы.
– Когда начинаем?

–  Завтра вечером, - сказал я, спрыгивая со стола и направляясь к выходу.
– Мне нужно кое о чем договориться.

Одна крикнула:

–  Говорят, у одного системщика твое имя вытатуировано на заднице. Тебя до завтра не пришьют?

Я не оглянулся.

–  Вряд ли.

Глава 11. ДА ТАК, ОДИН ОЖИВШИЙ ТРУП

10100

Выйдя из «Таннерз», мы с Кевом на секунду остановились. Я посмотрел на людей с серыми, угрюмыми лицами. Бедняки шли работать на чуть менее бедных. Другие кое-как перебивались воровством, грабежами и убийствами. Немногим удалось то, что удалось Пику, - стать королем информации, не выходя из кабинета.

Я глянул на Гатца. Тот засыпал на ходу.

–  Черт, хочу выпить, - сказал я. Он кивнул.

–  Не вопрос. В моем ежедневнике сегодня нет деловых встреч.

Я почему-то нервничал и чувствовал себя почти что голым. Я-то думал, что ССБ меня не замечает, потому что я самый умный и осторожный! А тут мы одним махом находим несколько знаменитых преступников, давно объявленных в розыск. Наверняка системщики знают куда больше, чем мы думаем. Просто дают нам порезвиться, а сами смотрят. Скорее всего, про меня тоже все знают. Мне хватило пятнадцати минут с Пиком и пары тысяч йен, чтобы выяснить, где мои клиенты. Очень может быть, что Пик получает информацию прямо из банков данных ССБ - и я там тоже есть.

В Старом Нью-Йорке, древнем сердце города, можно всегда быстро найти кабак. Этот оказался совсем убогим, и хорошо. Временный нелегальный бар, не как у Пика (тот свое заведение почти легализовал, заключил с помощью взяток перемирие с уличными копами). Такие бары без лицензии всплывают недели на три, сгребают деньги, продавая дерьмовую выпивку всем, у кого есть йены, а потом исчезают до того, как являются системщики.

Бар находился в старом здании, взорванном еще во время Бунтов, которое, казалось, вот-вот рухнет. Вместо окон зияли провалы в стенах; столы и стулья были явно собраны по развалинам; в мусорке посреди бара горел огонь. Я остановился и прочитал написанный от руки плакат: «ПО ВЕЧЕРАМ ЖИВАЯ МУЗЫКА. ПЕЙТЕ БЫСТРО».

Я повернулся к Гатцу, желая высказаться, но этот чудик уже прошаркал к столу. Я быстро пошел за ним. В баре больше никого не было, если не считать парня азиатской наружности, который спал, задрав ноги на стол и раскрыв рот. Его лицо загораживали темные очки, между щиколоток была зажата пустая бутылка. Я подошел к импровизированной стойке; Гатц занял позицию у двери и снял очки. Молодец, прикрывает меня сзади.

Владелец бара, низенький, круглый и краснолицый мужчина, улыбнулся мне с назойливой веселостью.

–  Добро пожаловать! Добро пожаловать к «Рольфу у моря»!
– Он подмигнул.
– Имеется в виду море человечества, которое каждый день омывает наши славные окна. Мы подадим вам все, чего душа пожелает, если душа пожелает картофельного самогона. Но дадим ему любое название на ваш выбор.

Я не мог не спросить:

–  Откуда, блин, картофель?

Он подмигнул мутным глазом.

–  Сэр, мы называем картофелем все сырье для своих прекрасных напитков! Это общее понятие.

Я кивнул.

–  Ладно. Беру бутылку.

Он чуть не пернул от радости и убежал за прочную дверь. В настоящих ресторанах есть супермодные механизмы доставки и официанты-дроиды, но кто из нас мог такую хрень себе позволить?

Я пошел к спящей красавице, подвинул к себе пустой стул и сел.

–  Другого места нет?
– спросил он не шевелясь. Я моргнул.

–  Есть.

Кругленький Рольф торжественно поставил передо мной бутылку. Я ухмыльнулся. Парень ловко выпрямился и подался вперед.

–  Я бы не отказался выпить.

Я посмотрел на него: на вид почти подросток, лет восемнадцать от силы, но уже конченый. Искрошенные зубы, бледная кожа, красные глаза - тоже из отбросов общества. По одному взгляду на человека можно определить его статус. В Нью-Йорке - а может, и во всем мире - всего два типа людей: богатые и бедные. Если у тебя есть деньги, ты здоров как бык, тебе пересаживают органы, выращенные из твоей собственной ДНК, продлевают жизнь неагрессивной терапией, делают эффективные современные прививки - весь пакет услуг. Если ты не богат (и в детстве не сдох), рано или поздно ты станешь похожим на этого парня. На меня. То есть на ходячий труп. Или у тебя больше денег, чем можно вообразить, или вообще ничего. Вот и все.

Иногда в дешевые бары заглядывают богатеи, переодетые под бедных, ищут острых ощущений. Им остается только притворяться. Все, что они делают, по определению притворство. Даже работают они только для удовольствия. Работа не оплачивается. Дроиды все исполняют лучше, а люди - всего лишь дорогие и ненадежные устройства, которые готовы обобрать хозяина до нитки. Наш мир состоит из богачей, копов и всякой шушеры.

Меня всегда дико раздражало, когда я видел богача, пытающегося работать. По улице бродят люди, готовые убить за работу - за любую работу. Места остались только в телевиде и в ССБ. Могут взять уличным полицейским, - это лучше, чем ничего, но всего лишь узаконивает твою ежедневную борьбу за жизнь. А если хочешь другую работу, нужны деньги. Злости не хватает!

Я пожал плечами и подвинул кружку к азиату. Откупорил бутылку, плеснул ему. Он взял чашку, кивнул мне и выпил. Я отхлебнул прямо из бутылки и поморщился. На вкус как моча. Теплая моча.

–  Сколько тебе лет?

Парень нахмурился, глядя в кружку.

–  У нас что, свидание? Девятнадцать.

Я кивнул: почти угадал. Парень не видел другого мира, кроме этого. Всю жизнь бегал по канализации от прожекторов ховеров.

Пойло разъедало меня изнутри, и очень хотелось выблевать его обратно.