Убить героя

— Мой дорогой Тиан, — захохотал Новак. — Неужели ты думал, что второй раз это снова прокатит?

Он вырвал нити, и Шун громко закричал от боли, голову его тут же сковало раскаленным обручем. Миллионы голосов вклинились в его сознание, зашептали, закричали, сводя с ума. А неповоротливое существо в вышине радостно обнажило свои острые клыки и, голодно урча, принялось заглатывать его, затягивать в темнеющую вышину. Шун почувствовал, что еще немного — и чудище разорвет его в клочья, пережует, перемолотит. И влезет под кожу вместо него.

— Сейчас все пройдет, господин, — тихо сказал ему на ухо Кааль. — Потерпите еще немного.

"С чего я вообще взял, что от прежнего Кааля что-то осталось? — панически забилось в голове. — Господи! Пожалуйста! Пусть все это прекратится!"

Надо проснуться, ему надо проснуться! Давай же!

Если у него действительно так много силы, пусть он проснется!

Огненный обруч сдавил голову сильнее, так, что даже не вздохнуть толком, раскаленная волна прошлась по спинному мозгу, выжигая нервные окончания. Чудище в вышине удивленно ахнуло, пытаясь удержать Шуна в своих невидимых лапах.

Хааа…

Он протяжно выдохнул, чувствуя, как боль постепенно отпускает голову, а чужие голоса замолкают. Потом понял, что лежит, и открыл глаза.

Просторная светлая комната виднелась сквозь что-то прозрачное, Шун резко сел и ударился лбом.

— Ай!

Где это он? Что происходит?

Воспоминания медленно заполняли его, проясняя картинку. Точно, он в Агентстве. Это капсула для полного погружения. Он…

Дверь отошла в сторону, в комнату ворвалось несколько вооруженных человек. Короткие автоматические пистолеты были направлены на капсулу. Что за чертовщина?

Следом вошел статный мужчина в костюме федерала, на левом виске его виднелась большая шишка. Асвальд! Это что, какие-то новые методы предосторожности? Что-то случилось?

Капсула открылась, Асвальд подошел ближе, заложил руки за спину и негромко сказал:

— Дайте ему пару минут, чтобы очухался. А потом отведите в камеру.

Глава 15.2

Шун никогда не умел толком собирать паззлы. Да и не любил, если быть совсем уж честным. Не было у него способности видеть картинку в целом, и особой усидчивостью он тоже не отличался. Его хватало лишь на то, чтобы загореться, обложиться кусочками, все их перевернуть и тщательно отсортировать. Ну, может быть, еще выложить рамочку да отдельные, самые очевидные фрагменты… Но сейчас даже этого умения хватало, чтобы собрать в уме совершенно безрадостную картинку.

С одной стороны, он теперь точно знал, что Миро и Агентство виновны в смерти его сестры, а значит, они ответственны за то, что когда-то его жизнь пошла под откос. Они хладнокровно использовали его в своих интересах, а теперь еще и упекли под стражу, даже не удосужившись хоть как-то это объяснить. Действительно, так себе друзья…

С другой стороны, господина Новака никто не похищал и не прятал, он спрятался сам, по собственному желанию. Потому что именно он и был Нулевым Королем. И вряд ли об этом знали в Агентстве или Комиссии. А еще начинался какой-то переход. И в этот переход его, Шуна, хотели встроить, как последнюю деталь.

Но ведь не встроили же?

Камера, в которую его привели, имела в длину и ширину метра по три и была оснащена всем необходимым. Кровать, застеленная сравнительно толстым матрасом, узким одеялом и маленькой подушкой. Металлический литой стол, такой же стул, оба прикручены к полу. Умывальник и унитаз за высокой ширмой. Шкаф с книгами, в основном — классика. Жаль только, что окна тут не было, да оно и понятно — этажи же подземные.

Дверь тоже была металлической, старого образца, с небольшим отсеком для передачек. Камер слежения Шун не нашел, хотя от нечего делать обследовал все углы и перетряс книги. От Сети его отключили, как только извлекли из капсулы, так что, наигравшись в познавателя, Шун стащил с кровати одеяло, расстелил его и сел, откинувшись спиной на стену. Он не чувствовал голода или жажды, но тело двигалось неохотно, словно после долгой болезни. Видимо, сказывался тот факт, что последние несколько недель Шун провел в лежачем положении.

Бурная деятельность позволила немного отвлечься от хаотичных мыслей и успокоиться. Вмонтированные в потолок широкие лампы светили тускло и тепло, дополнительно расслабляя. Шершавая поверхность стены приятно холодила спину сквозь чистую футболку, которую Шуну выдали взамен старой, пропахшей потом. Сейчас бы еще душ принять и штаны сменить… Шун подтянул колени к груди, положил на них руки и принялся увлеченно расковыривать на указательном пальце заусенец.

Итак, к чему же он, в конечном счете, пришел? Та правда, что обещал поведать ему Пес в глубинах Цитадели, оказалась малоприятной. И как он тогда заявил? "Я тот, кто может причинить вам самую сильную боль?" Ха-ха! Лучше и не скажешь! Не злейший враг, не лучший друг, не возлюбленный. А тот, кто знает истинное положение вещей.

И еще кое-что…

"Жду не дождусь, когда ты снова станешь моим". Если Стальной Пес был важной частью роя, то и эта его фраза обретала вполне конкретный смысл. Шуна ждали, как своего, как завершающее звено. Возможно, он являлся неким сосудом роя и единственный мог вместить в себя большое количество чужой силы. И с помощью этой силы запустить какой-то процесс.

Так он… Он был злодеем с самого начала?

Кто-то ловко придумал, как упрятать его на самом видном месте, как заставить федералов привести его, Шуна, в Игру в нужный момент. И это ощущение…

Шун вздохнул, уставившись на ярко красную каплю возле ногтя. Он так глубоко задумался, что расковырял свой палец до крови. Да. Ощущение.

Сначала ему казалось, что он — чей-то лич, сторонняя программа, приглядывающая за телом, пока хозяина "нет дома". Потом это чувство дополнилось навязчивой идеей, что он живет по чьей-то аккуратно выведенной кальке. А последние несколько часов… Нет, ощущение все еще оставалось неясным и размытым, Шун не мог даже ухватить его до конца, не то, чтобы слету описать словами. Но теперь оно изводило его, становясь все сильнее и отчетливей. Какая-то неправильность, искаженность его восприятия, которую отчаянно хотелось выправить, или хотя бы осознать для начала.

Его согласие на все это безумие, безоговорочная вера в Асвальда и Миро, беспрекословное подчинение. И всего несколько слов Стального Пса, перевернувшие все вверх тормашками. И при этом — практически полное отсутствие критичных мыслей в голове. Не может человек так слепо идти по неведомому пути, он должен сомневаться, принимать решения. Хоть немного. Почему же последнее время он идет туда, куда его ведут, словно зашоренное животное? Он такой от природы? Вот уж глупости!

Так может ли быть — поддадимся ощущениям и предположим всего на миг, на какую-то долю вероятности — что это он, Шун, водил по кальке ручкой? Что он сам заранее просчитал все будущие шаги, выбрал оптимальную дорогу, а потом каким-то образом стер ее из своей памяти, оставив лишь ориентиры, понятные только ему?

Был ли он другим человеком, давно знакомым с Роско и Стальным Псом? Имел ли еще какую-то личность, надежно скрытую под маской простачка? И если да — то какие цели он преследовал на самом деле? Цели роя?

Шун в голос хохотнул. Вот наверное сейчас все там удивляются, как это так завершающий взял и сбежал, оставив своего драгоценного короля ни с чем.

Однако кое-что никак не встраивалось в общую картинку. Один кусочек паззла отличался цветом и формой. А именно — удивление на лице Стального Пса. Что заставило его так удивиться тогда, год назад, перед позорным проигрышем наследного принца? И почему данный факт показался Шуну настолько важным, что настойчиво преследовал его даже во снах?