Убить героя

Асвальд сел, уставившись на Шуна во все глаза, звонко расхохотался.

— Как же мне нравится ход твоих мыслей! Правда! Ты видишь то, на что другой бы даже не обратил внимания. Обычно так умеют только психи, но ты вроде бы не из их числа?

— Не очень похоже на похвалу, но спасибо.

— Эй! Принц! Ты тут что, сам с собой беседы ведешь?

— Вроде того… — тихо ответил Шун, обернувшись и окинув взглядом статного молодого человека.

Всего в команде было пять просветленных. Командир Юн, строго следующий приказам Дэна, трое бойцов, что с первого же дня невзлюбили Шуна, посчитав его «невезучим довеском, способным подмочить их репутацию», и девушка по имени Мая, неожиданно принявшая его, как родного.

Подошедшего бойца звали Лукой. Шун не знал, сколько ему лет на самом деле — возраст просветленных всегда так трудно угадать — но у Луки была довольно неприятная черта, присущая в основном подросткам: он любил провоцировать и задирать окружающих. И когда к команде прибился Шун, все внимание Луки сконцентрировалось именно на нем.

— Все перемыл?

— Да.

— Нормально хоть? Командир потом с меня же спросит.

Лука присел рядом с Шуном на корточки, придирчиво осмотрел железные тарелки. Хмыкнул недовольно и щелкнул пальцами. Посуда от небольшой ударной волны разлетелась по песку.

— Переделай.

Шун не стал спорить, молча собрал тарелки и снова закинул их в пруд. Переделать так переделать. Все равно заняться пока больше нечем. Не получив никакой реакции, Лука что-то буркнул себе под нос и поднялся. Уходить он не спешил, так и стоял над душой, делая замечания. То тут пятно заметит, то там.

— Если честно, то посуду ты моешь действительно так себе, — констатировал Асвальд, перекатившись на спину и закинув ногу на ногу. — А военные люди вообще повернуты на порядке и чистоте.

На полянку вышли еще двое молодых людей — Сид и Мару. У последнего за спиной гордо восседала Мая. Она погоняла Мару, выкрикивая «н-но, мой жеребец». Впрочем, тот не возражал. Шун вообще заметил, что отношения между просветленными были очень близкими, неформальными и зачастую панибратскими, словно они знали друг друга уже очень много лет. Субординацию они держали лишь перед своим командиром.

— О, Шун! Будешь с нами купаться? — спросила Мая, соскакивая со спины Мару. Подошла к воде, потрогала ее рукой. — Ух, холодная! Самое то.

— У меня еще дела, — ответил тот, улыбнувшись девушке.

— Да брось! Освежишься — и дела пойдут быстрее.

— Не отвлекай малого, — буркнул Лука. — За его работу вообще-то я отвечаю.

— С каких пор? — хохотнула Мая. — Ладно, тогда ты пошли. Раздевайся уже!

Она увлекла Луку за собой, на ходу ловко расстегнула ему штаны. Раздевшись, четверка просветленных весело ухнулась в холодную воду, подняв столб брызг. Купались они долго и когда выбрались на берег, Шун уже успел вытереть все тарелки. Но заметил цепкий взгляд Луки, пробежавшийся по посуде, и закинул ее обратно в воду. Чего бы и третий раз не помыть?

Мая растянулась рядом на песочке, чуть не задев Асвальда своими длиннющими стройными ногами, мальчишка на это довольно хмыкнул, перекатился на бок, разглядывая фигурку Маи совсем не по-мальчишечьи.

— А помните, мы в прошлом году решили вот так скупнуться в мертвом озере? — Мая весело рассмеялась. — Кто тогда руки лишился? Мару?

— Ничего я не лишился, — буркнул тот. — Это был Сину. Он тогда еще не ушел из команды.

— А! Точно! Сину! — Мая повернулась к Шуну, наигранно закатила глаза. — Кто ж знал, что в этом озере живет здоровенная зубатка… Вот весело-то было! И заплатили нам за ее артефакты тогда прилично. Эх… было времечко.

— На нас потом, правда, потрошители напали и все эти артефакты чуть не отжали, — заметил Сид, растянувшись рядом с Маей.

— Не преувеличивай, — криво улыбнулся Лука, встав перед ними и помотав мокрой головой.

— Эй! — возмутилась Мая, смахивая с груди прилетевшие капельки воды. — Солнце не загораживай!

— Я, помнится, даже Дьявольское дитя однажды одолел. Так что о каких «чуть не отжали» ты вообще говоришь? — Лука присел на корточки.

— Ой, не заливай, — махнула рукой Мая. — Дитя он одолел, конечно.

— Я тоже помню, — широко и как-то злобно улыбнулся Асвальд. — Он потом еще два дня ходил по моему лесу и клянчил обратно свое оборотное зелье. Одолел он меня… одолеватель.

Шун с усмешкой подумал, что если Дьявольское дитя сейчас вытащит из руки иглу-панцирь и внезапно появится посреди поляны — это будет настоящий фурор. Лука заметил его усмешку, набычился.

— И что же тут смешного?

— Отстань от ребенка, а… — вздохнула Мая.

Лука подошел к Шуну, навис над ним, уперев руки в бока.

— Я спросил — чего ты тут щеришься сидишь?

— Просто вспомнил слухи, — Шун поднял на него невинные глаза, — как год назад какой-то просветленный бродил по лесу Дьявольского дитя и слезно умолял того вернуть его оборотку.

Лука изменился в лице, а Мая за его спиной подскочила, удивленно вскинула брови.

— А ведь у тебя и правда год назад оборотка пропала. Тебя еще начальство за это полчаса на ковре отчитывало! — И она залилась смехом. — Дитя он одолел! Ой, не могу!

— Это не я был! — прошипел Лука. Быстро собрал свои вещи и пошел в сторону лагеря. — Всего лишь совпадение!

— Кажется, ты нажил себе врага, — покачал головой Асвальд, смотря ему вслед. — Ну и хорошо. Враги — это хорошо. Они держат в тонусе, не дают расслабиться.

— Ты это… — Мая, все еще смеясь, подхватила с земли свой костюм. — Теперь поаккуратней с ним. — Высушив себя заклинанием, она натянула штаны, подошла к Шуну и хлопнула его по плечу. — Он не то, чтобы злопамятный, но… пойду его успокою, что ли.

Сид с Мару остались на поляне. И хоть особыми задирами они не были, их тяжелые взгляды не сулили Шуну ничего хорошего. Так что, быстренько вытерев тарелки, он тоже подался в лагерь.

Удивительно, но Лука больше не обращал на него внимания. Не проверял, как Шун исполнил поручения командира Юна и не докапывался до мелочей, только ходил и злобно зыркал исподлобья. Ближе к вечеру, подготовившись к ночной охоте, команда развела костер недалеко от палаток. Сид и Мару принесли из леса пару крупных заячьих тушек, Мая достала большой походный котел, крупу и принялась кашеварить. Лука сел с другой стороны костра, устроил вертела с тушками над огнем. Когда мясо почти приготовилось, Мая неожиданно подскочила со своего места, окинула внимательным взглядом ту сторону горизонта, от которой убегало солнце, принюхалась и тихо сказала: