Убить короля

Баст был палачом, а не судьей.

Он изучил повадки волка, его любимые места и еду. Забавно, что Баст узнавал каждый район Холлоуклиффа, планируя чью-то гибель. Любимой частью работы на Лигу было знакомство с разными жителями Холлоуклиффа, их предпочтениями в продуктах и музыке. Эта земля и культура никогда не переставала его удивлять. Радость от новизны немного облегчило неприятную часть его работы.

На него подул холодный ветер, и Баст выругался себе под нос. Ему следовало надеть боевые кожаные доспехи с каручами, но увидев его обнаженные бицепсы Картана превратилась в ненасытное похотливое животное, и он планировал встретиться с ней после того, как закончит работу.

Ему нужно перестать думать своим членом.

Внутри квартиры щелкнул замок, потом послышались крики и грохот.

Возможно, только возможно…

— Прячься, Майкл! — внезапно закричал мужчина.

Волк учуял его запах.

Потрясающе.

Баст бросился в окно, разбив стекло на миллион осколков. Быстро вскочив на ноги, он обнажил меч и направил его на оборотня, который не превратился с волка. Пока что.

— Я дам тебе шанс измениться, Брюс, — предложил Баст.

Это был благородный поступок. Ранее этой ночью он следил за волком и видел, как капитан забрал его пистолет и значок. Да, его цель безоружна, но, к счастью для оборотня, Баст ненавидел нечестные драки.

— Я могу справиться с тобой и голыми руками, — детектив поднял кулаки, — пикси.

Баст усмехнулся и покачал головой.

— Тебе придется выучить лучшие ругательства, приятель.

Брюс поморщился, как будто его заклеймили раскаленным железом.

— Ведьмы говорят «пара». В Ликанни мы говорим «приятель».

— А, спасибо тебе за объяснения, приятель. — Поколебавшись мгновение, Баст нахмурился. — А как говорят люди?

— Понятия не имею. Я думаю, что-нибудь глупое, вроде «чувак» или «мужик».

Баст приподнял плечи, но не опустил меч.

— Давай сегодня остановимся на Брюсе, что скажешь?

— Я бы предпочел этого не делать. Ты меня не знаешь.

— Но я знаю тебя, Брюс. Экстраординарный детектив, волк-оборотень, вершивший правосудие. — Баст шагнул вперед, разглядывая его безвкусный бежевый костюм и зеленый галстук. — Кстати, у тебя ужасный вкус в одежде. Давно хотел тебе это сказать.

Брюс поднял бровь.

— Я сочту это комплиментом, потому что это говорит мудак, одетый как готический презерватив.

Баст не смог сдержать смех.

— О, ты забавный, Брюс, и у тебя стальные яйца. Вот почему у тебя неприятности, да?

— Жизнь — это сплошные неприятности до того, как придет смерть. — Он опустил кулаки. — Ты работаешь в Лиге, так что нет смысла драться с тобой. Я сдаюсь, пикси. Чертовски устал бороться с системой без шанса на победу.

Система сломила Брюса.

Сегодня он потерял свой пистолет и значок, а теперь лишится и жизни. Однако не поэтому Брюс решил облегчить задачу Басту.

Волк хотел, чтобы он убил его и ушел только по одной причине. И эта причина разбила обычно ледяное сердце Баста.

— Давай, — подтолкнул Баст, переступая с ноги на ногу. — Я сегодня прогулял тренировку в спортзале. Мне нужно размяться.

Оборотень поднял темную бровь. Своей карамельной кожей и волосами цвета оникса он слишком сильно напомнил Басту Идиллию.

У него защемило в груди при воспоминании о маме Стеллы. Прошло двадцать лет, а рана все еще не зажила. Баст сомневался, что она когда-нибудь затянется.

— Язвительность помогает тебе справляться с твоей работой? — прямо спросил Брюс. — Это твой защитный механизм?

Описывая круги мечом, Баст пожал плечами.

— Я готов на все, что помогает сделать мою работу.

— Нанявший тебя леопард-оборотень — это раковая опухоль для Холлоуклиффа. Этот комиссар убивал и обкрадывал хороших людей. — Брюс горько поджал губы. — Ты не должен выполнять его приказы.

— Я и не выполняю. Я не выбираю сторон, только награду. Таковы правила.

— Это не имеет значения. Если делаешь за него грязную работу, ты с ним, приятель.

Баст не мог сказать, почему его уязвило его слово. Приятель.

Друг.

— Таград — могущественная нация, и Холлоуклифф — ее сердце, — продолжил Брюс. — Ночной фейри с твоими способностями должен сражаться за него, а не против.

Слова поразили Баста до глубины души, прилипнув к его сердцу, как смола.

Сражайся за Холлоуклифф.

— Если не выполню работу, то заплачу за это своей жизнью, — извиняющимся тоном сказал Баст. Обойдя противника по кругу, он провел свободной рукой по волосам. — Ладно, слушай. Люди, заказавшие твое убийство, просили, чтобы ты помучился, но я могу усыпить тебя, прежде чем завершить дело. Ты ничего не почувствуешь. — Он поднял руку, и из его ладони расцвели щупальца ночи.

Брюс крепче сжал кулаки, но вместо того, чтобы драться, сглотнул и кивнул.

— Ты избавишься от моего тела?

— Да, как принято. — Если нет тела, то не возникнет вопросов и меньше улик, вот почему большинство убийц избавлялись от тел своих жертв.

— Это мило с твоей стороны, — признал Брюс, прежде чем удрученно вздохнуть. — Тогда поторопись.

Было очевидно, что оборотень хотел прогнать Баста. Если детектив поймет, что Басту известно о Майкле, он превратится в волка и начнет драку всей своей жизни.

Только глупец мог считать, что обученный убийца не заметит существования мальчика.

Магия Баста поплыла вперед и обвилась вокруг запястий и лодыжек волка. Через мгновение Брюс покачнулся, с каждой секундой моргая все медленнее.

Почти готово…

Как раз в тот момент, когда он был готов упасть, маленький мальчик выскочил из кухонного шкафа справа.

— Папа! Папа!

Всхлипывая, он обхватил руками ноги отца.

Баст хотел разобраться с сыном Брюса позже потому, что еще не набрался смелости покончить с такой юной жизнью. Он видел ребенка издалека, но теперь, когда Майкл стоял перед ним и плакал, как и Стелла, когда умерла Идиллия…

Черт возьми.

У Баста перехватило дыхание, в горле пересохло, руки затряслись. Он напряг мышцы, чтобы взять эмоции под контроль, но всё бесполезно.

Убийца с дрожащей рукой. Такое случилось впервые.

— Майкл! — прорычал Брюс с отчаянием.

Свирепо посмотрев на Баста, он начал изменяться, его пальцы превратились в когти, а на коже появился серый мех.

Но было уже поздно. Баст применил свою магию, и вскоре превращение Брюса отступило.

Детектив упал на колено, а малыш все еще цеплялся за него.