Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде

– Скоро Ла-Коммандари! – ответил тот, продолжая взмахивать хлыстом. – Там смена лошадей. Потерпите немного.

Чета Жервилье откупорила кринку с яблочным морсом, старушка Дофен растолкала своего внучка, чтобы он достал ей что-нибудь съестное, проснулась и захныкала дочурка гражданки Прекорбен, а Мария делала вид, что продолжает спать. Впрочем, развалившийся на половине лавки гуляка Флоримон также не открывал глаз, хотя он-то, кажется, почивал больше всех. В таком-то смутном и несобранном состоянии путешествующая компания приблизилась к крохотному посёлку, где находилась очередная почтовая станция.

Спокойно въехать в посёлок дилижансу не дали. На дороге висел закрытый шлагбаум. «Странно, – продолжал дивиться кучер, – На мосту не было ни души. А здесь, почти что в голой степи, какие-то заставы…» Заметив подъехавший экипаж, из близлежащей казармы тут же выбежали двое караульных. Хотя у каждого из них за поясом торчало по пистолету, это были не военные, а гражданские лица. Отсутствие мундиров компенсировалось трёхцветными республиканскими лентами, перекинутыми через плечо, и огромными кокардами, нацепленными на изрядно помятые треуголки. Один из них, который был постарше, потребовал бумаги у кучера, а другой, помоложе, с худым прыщеватым лицом, бесцеремонно распахнул дверцу дилижанса и скомандовал: «Всем выйти! Проверка документов».

Наконец-то дождались! Начиная от самого Кана это была первая такая проверка. Хотя пассажирам, которые в последний раз справляли свою нужду в Марше-Нёф, очень хотелось облегчиться, они всё же крепились, надеясь, что осмотр не займёт много времени, и они смогут продолжить свой путь. Станция уже виднелась за поворотом. Но не тут-то было! Караульный постарше остался стеречь дилижанс, а прыщеватый удалился с изъятыми паспортами в казарму и отсутствовал там более получаса. Что он делал столько времени? Перечитывал бумаги по слогам, с трудом осиливая грамоту? Совещался с кем-то, что делать с проезжающими?

Публика стала заметно нервничать, но напрасно обрадовалась, когда увидела идущего к ним караульного. Хмурый вид его не сулил ничего хорошего. Подойдя к дилижансу, прыщеватый стал вызывать пассажиров поимённо и возвращать им паспорта. Свои документы получили всё, кроме четы Жервилье. «А наши бумаги? – обеспокоено спросили они. – Вы забыли наши документы, гражданин комиссар».

– Гражданка и гражданин Жервилье? – сурово сдвинул брови охранник, глядя на две оставшиеся бумажки.

– Да, это мы.

– А это ваш слуга?

– Это наш работник Этьен.

– Следуйте за мной.

Гражданин Жервилье побелел как полотно, а его жена в испуге схватилась за его руку.

– Ради всего святого, отпустите нас, добрый человек! Мы не сделали ничего дурного… Разрешите нам сесть в экипаж. Мы мирные путешественники.

– Без разговоров! – отрезал прыщеватый. – Все трое следуйте за мной.

Остальные пассажиры сочувственно покивали головами, но не проронили ни слова. Лишь один Флоримон осмелился подать голос:

– Позвольте сказать, гражданин комиссар. Мы едем с этими гражданами уже второй день и не заметили в них ничего предосудительного. Скажите нам, в чём они обвиняются?

– Помолчи-ка, оборванец! – грубо прервал его прыщеватый. – Не твоего ума дело.

Всё же какие-то объяснения нужно было дать, и караульный вперил грозный взгляд в почтенную чету:

– В ваших паспортах сказано, что вы проживаете в Фалезе и получили пропуск для поездки в Эврё.

– Именно так. Мы едем к нашей замужней дочери, проживающей в Эврё.

– Но этот дилижанс едет не из Фалеза, а из Кана.

– Что ж с того?

– А вот что. Возникает вопрос: были ли вы Кане, и если были, то почему здесь нет отметки о вашем пребывании в этом городе?

– Не понимаем, гражданин…

– Вы должны были отметить свои паспорта в Канском муниципалитете. Порядка не знаете?

«Что это за невиданные порядки?! Какие ещё отметки?» – хотела было возмутиться гражданка Жервилье, но муж остановил её крепким рукопожатием.

– Видите ли, гражданин комиссар… Позавчера мы приехали из Фалеза в Кан, переночевали у своих знакомых и на другой же день сели в этот экипаж. У нас просто не было времени посетить муниципалитет.

– Мы не знаем, как долго вы проживали в Кане и чем там занимались. Пропуск вы получили в Фалезе семнадцатого июня. А сегодня десятое июля. Прошёл почти месяц. Что вы делали в течение этого времени?

– В чём же вы нас подозреваете? – пробормотал изумлённый супруг.

– Без вопросов! – рявкнул прыщеватый, для вящей убедительности вынимая из-за пояса пистолет и взводя курок. – Вы нарушили порядок и задерживаетесь до выяснения всех обстоятельств. Немало врагов народа, роялистов и эмигрантов разъезжает ныне по подложным паспортам. Может быть, вы одни из них?

После такого аргумента, под дулами пистолетов несчастным супругам не оставалось ничего другого, как покориться. У обоих на глазах блестели слёзы. Вместе со слугою и своей поклажей они побрели за суровыми стражами, часто оглядываясь на дилижанс и шепча слова прощания. Со стороны могло показаться, что их сажают в тюрьму.

«Попались, голубчики…» – проговорила гражданка Прекорбен таким странным голосом, что нельзя было понять, жалеет ли она невезучую супружескую чету или же радуется её задержанию.

Рейсовый дилижанс, следующий строго по расписанию, не мог останавливаться из-за того, что полиция (была ли это полиция?) арес товала кого-то из его пассажиров. Кучер дал сигнал отправления. Путники быстро поднялись в купе и расселись по лавкам.

– Что же с ними будет? – тревожно спросила Мария, когда экипаж тронулся с места.

– Не переживайте так сильно, – попытался успокоить её Флоримон. – Такое случается часто. Всегда кого-нибудь задерживают. Это называется «нарваться на акулу». Подпишут протокол, откупятся тремя сотнями ливров и поедут в следующем дилижансе. К их пропускам и прицепились только потому, что увидели, что люди при деньгах: у муженька брошь в галстуке, а у жёнушки золотая цепочка на шее. В наше время кичиться богатством опасно.

– Выходит, – вздохнула Мария, – они-то и есть настоящие грабители, а не те, которых ищут в лесах?

– Что же, – усмехнулся завсегдатай канских кабаков, озорно подмигивая остальным пассажирам, – это вы справедливо заметили, мадемуазель.

– Но… – молвила наша героиня после некоторой паузы. – У меня ведь тоже пропуск выписан два месяца назад. Не прицепятся ли к этому?

– Но ведь на вас нет драгоценностей! – резонно возразил Флоримон. – Что с вас взять?

– Хорошо, если так.