Убить Марко Поло (рассказы)

– Да не в том дело, - удрученно заметил Дик.
– Просто, прежде чем сюда ехать, я выучил местные названия. Это же настоящая прелесть, музыка! Вот послушайте: Тянь-Шань, Иссык-Куль, Хан-Тенгри, Кара-Кол, Джеты-Огуз. Хочется сесть в седло, охотиться, сплавляться по горным рекам... А тут - на тебе: "У Мойши".

Глядя на удрученного Дика, я понял, что меня ждут интересные дни.

Гостиница "Снежный барс" стояла на берегу озера, у кромки мрачной тихой воды.

– Между прочим, - оглядывая холл с деревянной регистрационной стойкой, сказал Дик, - снежный барс внесен в Красную книгу. Охота на него запрещена.

– Между прочим, - сказал я, - мне уже дважды предлагали шкуру снежного барса - убитого, заметьте, барса!

– за двести долларов. И это до коммерческих переговоров.

– Да?
– сказал Дик.
– Надо обдумать это предложение.

Узкоглазая смешливая девочка за стойкой приняла наши паспорта и выдала нам по регистрационному бланку. Трудно сказать, что служило причиной ее смешливости: легкое утреннее настроение или незамутненность молодой души; но смотреть на нее было приятно. Заперев паспорта в жестяной коробке, девочка рассыпала по полированной стойке перед нами с полдюжины бумажных листков, на которых были напечатаны предложения приятных услуг, предоставляемых гостиницей: бассейн, тренажеры, сауна, массаж по-иссыккульски. На последнем листке значилось: "Охотничьи услуги с выездом". И нарисован почему-то крокодил, свернувшийся в кольцо, с раззявленной пастью. Увидев крокодила, Дик сделал стойку.

– Что там написано?
– спросил он, придвигая охотничье объявление.

– Можно пострелять, - сказал я.
– Значит, так... Кеклики, долина Кзыл-Таш, река Сары-Су.

Дик стал серьезен и торжественен, как будто услышал первые аккорды Девятой симфонии Людвига ван Бетховена. Музыка азиатских названий сильно на него действовала.

– Что это - кеклики?
– спросил Дик.

– Птички такие, - сказал я.
– Вроде воробьев. Они тут пишут: пятнадцать долларов штука, плюс два дня поездки в эту самую долину. Дороговато получается.

– Читайте дальше, - сдержанно попросил Дик.

– Улар, - прочитал я.
– Сто двадцать шесть долларов. Отроги нарынского Тянь-Шаня. Перевал Тюя-Ашу.
– И добавил, не дожидаясь вопроса: - Улар - это горная индейка.

– Дальше, - сказал Дик.

– Кабан, - продолжал я, - тысяча триста сорок один доллар. Выезд на четыре дня, собаки. Ну как, интересно?

– Очень, - сказал Дик.
– А где этот кабан?

– Терскей-Алатоо, урочище Алтын-Арча, - прочитал я.
– Тут целый прейскурант, не то что как в каком-то там "Макдоналдсе": гамбургер, чизбургер - и всё... Пошли дальше. Дикобраз, шестьсот семьдесят пять долларов. Ущелье Су-Уксай. Без собак, с фонарем... При чем тут фонарь?

– Ночная охота с фонарем, - процедил сквозь зубы Дик.
– Это все понимают.

– Раз так - хорошо, - не стал я спорить.
– Волк горный. Урочище Каинды. Восемьсот девяносто четыре доллара. Выделка шкуры по договоренности. Чучело головы по спецзаказу.

– А собаки?
– спросил Дик.

– Про собак тут не написано, - сказал я.
– Но дадут, наверно, если попросить получше.

– Хорошо...
– сказал Дик.
– Давайте дальше.

– Марко Поло, - прочитал я.
– Девять тысяч восемьсот тридцать семь долларов. Подножье Хан-Тенгри. Экспедиция. Егерь, собаки, лошади.

– Как это - Марко Поло?
– вздернув брови и глядя поверх узких очочков в золотой оправе, спросил Дик.
– Вы что, шутите?

– И не думаю, - сказал я.
– Во всяком случае, это не птица, иначе зачем тогда собаки.

– Значит, вы не знаете, - глухо и вместе с тем жестко сказал Дик.
– Но там же написано, вы говорите, "экспедиция". А это значит, что дело серьезное. И егерь.

– Ну, можно написать "две экспедиции" и "четыре егеря", - позволил я себе усомниться. Но Дик меня не слушал.

– Милая девушка!
– обратился Дик к смешливой регистраторше.
– Вот тут написано "Марко Поло". Это кто?

Старательно шевеля губами, девушка углубилась в чтение, а потом принялась смеяться и хохотать, как будто прочитанное развеселило ее сверх всякой меры. Отсмеявшись и немного успокоившись, она благосклонно взглянула на Дика и сказала:

– Это мы не знаем.

– Ну как же так?
– укорил Дик.
– Это ведь ваш отель, вы здесь работаете, на вашем рабочем месте лежит важный документ - а вы ничего не знаете. Кто же знает?

Тогда девушка потянулась к телефонной трубке, набрала номер и заговорила с кем-то на родном киргизском языке.

– Сейчас она узнает, - сказал я Дику.
– В конце концов она это в школе не проходила... Вот тут телефон этой охотничьей конторы, давайте запишем и позвоним.

Тем временем к стойке подошли от нечего делать пожилой лифтер в национальном колпаке и плечистый охранник, русский человек.

– Я охотник, - не тратя слов попусту, представился Дик.
– Марко Поло это кто?

– Козел это, - дал справку лифтер.

– Сам ты козел!
– решительно опроверг охранник.
– Не козел, а баран. Дикий.

– Крупный?
– с надеждой спросил Дик.
– Большой?

– О-го!
– обнадежил знающий охранник.
– С ишака будет, это точно.

– Я приглашаю вас на охоту, - сказал мне Дик.
– Пошли звонить!

К подножью Хан-Тенгри назначено было лететь с местного аэродрома кочковатого поля, на окраине которого торчал бетонный барак. В бараке сидел милиционер в форменной фуражке и вдумчивыми глотками пил зеленый чай из синей с красными розами пиалушки. Самолеты прилетали сюда редко, по крайней необходимости.

Организаторы и участники охотничьей экспедиции договорились встретиться на аэродроме в девять утра - не слишком рано, не слишком поздно. Солнце скользило в небесах, жара не докучала. Озеро лениво лоснилось, белели снежные вершины горного хребта. День обещал быть приятным и свежим.

Первым к месту сбора прибыл хозяин коммерческого предприятия "Золотая мишень" г-н Конурбаев. В одной руке он держал свернутую в трубу карту района Хан-Тенгри, в другой - тульскую двустволку двенадцатого калибра. До назначенной встречи оставалось еще четверть часа, и г-н Конурбаев отправился к милиционеру пить чай. Спустя считанные минуты появился сопровождающий молодой человек в походном снаряжении, по имени Руслан. Оружия при нем не было, зато на его плечах тяжко сидел дорожный мешок с продолговатыми накладными карманами, из которых выглядывали бутылочные головки. Сопровождающий, в силу своего незначительного служебного положения, не присоединился к чаепитию в бараке, а остался снаружи, привольно развалившись в траве под шелковичным деревом. Без пяти девять и мы с Диком вылезли из гостиничного микроавтобуса, который подрулил прямо к бараку. По бетонным ступеням крыльца нам навстречу спустился г-н Конурбаев с картой и ружьем.

– Самолет уже на подлете, - сказал г-н Конурбаев.
– Егерь сейчас подтянется - и удачной охоты!

Но самолет почему-то все не прилетал, и егерь не подтягивался. Оглядев чистое пространство, г-н Конурбаев вздохнул и вернулся в барак пить чай с милиционером.

Надо сказать, что этот мой приезд в Центральную Азию не первый: я здесь бывал и прежде. Мне нравится этот неброский остров посреди мира, населенный людьми, исполненными внутреннего достоинства, гостеприимными и склонными пошутить при всяком подходящем случае. Мне нравится их созерцательное отношение к жизни и смерти, их родственная привязанность к камням и деревьям отчей земли. Есть в этом нечто фундаментальное, вечное - в том, разумеется, понимании, в каком нам доступна категория "вечность"; тут спору нет... Это как раз то, что мне хотелось бы видеть в людях моего народа, чего только не нахватавшегося, не набравшегося за две тысячи лет чужбины.