Убить Марко Поло (рассказы)

Случайно сойдясь с Диком Джонсом у подножья дикой арки, расставившей ноги, как будто она собралась помочиться, я почувствовал желание открыть этому человеку моего всё же рода-племени красоту и прелесть здешних людей и мест. Охота на Марко Поло у подножья Хан-Тенгри, в совсем уже диких краях, вполне соответствовала этому моему намерению. От практического его осуществления нас отделяло появление егеря и полчаса полета на "кукурузнике", тряском, как телега.

Егерь явился пешим ходом, одновременно с самолетом - зеленым бипланом "АН-2", рассчитанным на двенадцать пассажиров. Одежда егеря была подобрана кое-как: из-под клеенчатого драного плаща, когда-то желтого, торчали холщовые портки, заправленные в сбитые кирзовые сапоги. На голове сидела по-своему элегантная в своей бесформенности шапка-ушанка, когда-то коричневая, битая многолетними дождями и ветрами. Дубленое лицо под шапкой имело багровый оттенок, голубые глаза на нем светились снисхождением к людям и любовью к окружающей природе. Поперек носа, пониже переносицы, белел глубокий неровный шрам - такие появляются обычно после удара надколотой бутылкой. Нетрудно было догадаться, что перед нами беспредельно пьющий человек.

– Будем здоровы!
– сказал егерь, подойдя, и освобожденно скинул с плеча наземь рыболовный бредень, намотанный на палку.
– Фу, черт... Дядя Жора я.

– Будем, будем!
– откликнулся из-под дерева сопровождающий Руслан. Сперва опохмелимся, а потом уже будем здоровы... Чего опаздываешь-то?

– Это не я, - нашелся дядя Жора и улыбнулся совершенно беззаботно, это вот он опаздывает.
– И указал рукой на заходящий на посадку "АН-2". Гляди!

Руслан и не подумал пялиться на порхающий над полем "кукурузник". Медленно поднявшись с земли, он, прижимая большой палец к ноздре - сначала к одной, потом к другой - старательно прочистил нос, оборотился к милицейскому бараку и замахал руками. Это означало, что время пришло и можно отправляться в путь. Г-н Конурбаев немедля появился на крыльце с трубой и ружьем. Милиционер тоже вышел проводить охотников.

– Примите подарок от нашей фирмы, - сказал г-н Конурбаев с крыльца, как с трибуны.
– Охотничий талисман.
– И протянул Дику деревянную коробочку.

Дик был растроган. Открыв коробочку, он обнаружил в ней, в красной бархатной постельке, металлическую скобу с фигурными ушками, величиной с палец.

– Что это?
– спросил Дик.

– Наш народный музыкальный инструмент, - сказал г-н Конурбаев.

– А что, - сказал я, - будем играть в свободное время. На фоне Хан-Тенгри... Может, это такой манок для Марко Поло.

– Тут бархат, - сказал Дик.
– Вы такого даже в Нью-Йорке не купите.

– Ну, Нью-Йорк!
– сказал я.
– Мало ли чего там нет... Я видал, как играют на этой штуке: вставляют ее в пасть и дергают за скобку. И во рту возникают музыкальные звуки. Приморские народы дуют в этом случае в большую раковину, а в горах где вы возьмете море?

– Зачем же тогда егерь принес невод?
– задал резонный вопрос Дик.

– Во-первых, это не невод, а бредень, - сказал я.
– А во-вторых, я понятия не имею, что он им собирается ловить и, главное, где: тут Волга нужна как минимум или лучше Миссисипи.

– А вы видели, что у него с носом, - спросил Дик, - у этого дяди Жоры?

– А то!
– сказал я.
– Ну, может, упал где-нибудь. С горы.

Самолет выл, трещал и кашлял, и эта какофония пробуждала в моем сердце героический отзвук: путешествие будет опасным. Нас ждут серьезные испытания, тяготы и лишения, а Марко Поло окажется сродни тигру или льву и окажет сопротивление. Да и "кукурузник" был похож изнутри не на пассажирский лайнер, а на военное средство для воздушной перевозки спецназа к месту боя и смерти.

С высоты птичьего полета озеро напоминало растянутую для просушки шкуру, мездрой вверх. Горные цепи окаймляли лоснящуюся воду с севера и юга, а на востоке светилось ледяное навершие Хан-Тенгри, подсвеченное высоким солнцем в золотой и алый тона. Самолет то проваливался в воздушные ямы, то карабкался по отрогам туч. Сопровождающий Руслан, разлегшись на полу и подложив под голову свой мешок, безмятежно спал, а дядя Жора с кислым видом наблюдал небесную стихию через мутный иллюминатор. По пути к Хан-Тенгри нам предстояло совершить промежуточную посадку и принять на борт второго сопровождающего, местного коновода с практическим опытом.

Мы сели посреди гор, на окраине какого-то кишлака с райским названием Пои-Мурда. Незаглушенный двигатель самолета кашлял и стрелял. Коновод протиснул в узкую дверцу ящик водки, а затем ввалился и сам.

– Салям алейкум, Питьке!
– приветствовал коновода разбуженный мелодичным звоном бутылок Руслан.

– Здоров, братан!
– уложив на ящик винтовку-малопульку, отозвался Питьке и захлопнул за собою овальную дверцу, отделяющую нас от небесного пространства.

Надо сказать, что, судя по славянским чертам лица, Питьке был никакой не Питьке, а скорее Витька либо Петька. Его заросшая рыжей щетиной морда и нос пуговкой пришлись бы куда более кстати в какой-нибудь деревеньке на Орловщине или Тульщине, чем в кишлаке Пои-Мурда. Но неисповедимы пути Господни - как духовные, так и ножные.

– Как его звать-то, а, дядя Жора?
– прокричал я, наклонившись к уху нашего егеря: "кукурузник" как раз поскакал на взлет.

– Да Витька это Еремин, - сказал дядя Жора.
– А лошадей уже на месте возьмем.

– Он водки вон принес целый ящик, - сказал я и замолчал, ожидая реакции егеря.

– Ну да!
– оживился дядя Жора.
– А как же! В горах денег нет, откуда там деньги. Вот бутылкой и будем платить, и самим тоже надо. Ты не бойся, обратно не потащим!

– А Марко Поло убьем или как?
– спросил я с сомнением.

– А как же!
– успокоил меня дядя Жора.
– Обязательно! И волков наловим.

– Каких волков?
– спросил я уже с дурацкой улыбкой.
– Как?

– А вот сетью, - объяснил дядя Жора и указал на бредень, валявшийся в хвосте самолета.

Дик этого разговора не слышал, а то бы порадовался вместе со мной.

Не скажу, что я завзятый охотник, но звериную кровь могу пролить. Да, могу.

Всякой охоте предшествует продуманная тщательная подготовка, а завершает ее дружеская пирушка на природе: шипит на огне мясо, и водка, журча, бежит к печени охотников. Люди с сердечной радостью, как в добрые допотопные времена, пожирают убоину, добытую собственными руками. Тут и костер, и звездный вечер, и увлекательные лживые рассказы... Исключение составляют лишь профессиональные охотники, которые колотят дичь на продажу: те не пируют и не врут у костра.

Подготовка начинается задолго до часа стрельбы и включает в себя выслеживание, преследование, загон или засаду; всем хватает дела. Сам выстрел занимает считанные секунды: "Бах, трах!" - и кусочек обточенного свинца вонзается в тело зверя и валит его на землю. Или подранивает, и тогда он остается инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Или пролетает мимо. В этих двух последних случаях запасливые охотники имеют в своих мешках кое-что про запас: тушенку, лучок, хлебушек. Не помирать же с голоду посреди леса или гор, если охотничья удача прошла стороной! Наоборот, этот неприятный случай надо отметить как положено и смыть горький осадок. Человек отчего выпивает? Ну это давно известно: либо от радости, либо от горя. А третьего не дано.

Наша подготовка пошла своим ходом, когда мы с Диком вышли из дверей гостиницы "Снежный барс" и сели в микроавтобус, чтобы ехать на аэродром. Около полудня мы приземлились в конечной точке - на покатом лугу, за которым бежала прыткая горная речка. На лугу белела юрта, из дырки в ее круглой крыше выползал голубоватый дымок. Тут же стояла у коновязи четверка лошадей, внимательно наблюдавших за приземлением нашего самолета.

Пилот подрулил почти к самой юрте и заглушил мотор. Образовалась приятная тишина, сквозь которую с усилием пробивался звон речных струй. Мы долетели, небо отпустило нас без ущерба и без потерь.