Убить Первого. Том 3

«Наверняка, награбленный из какой-то человеческой деревни», — зло подумал Эдван, глядя, как этот хлыщ от звериного мира переговаривается со своими мерзкими сородичами, задирая нос от собственной важности. Своим поведением и походкой он даже чем-то напомнил Лауту Мариса в их самую первую встречу. Язык, на котором говорили обезьяны, был парню незнаком. Отдельные фрагменты фраз напоминали привычное древнее наречие, но даже общий смысл сказанного ускользал от парня.

Остановившись перед их клеткой, хлыщ придирчиво осмотрел Лаута и Мао, презрительно выпятил нижнюю губу, сплюнул на землю и о чём-то спросил одного из своих прихлебателей, который заискивающе улыбался и держал голову слегка наклоненной, видимо, выказывая таким образом уважение. Он тут же принялся что-то лепетать, поминутно указывая в сторону пленников. Остальные обезьяны поддакивали по мере его рассказа, размахивая руками и показывая на них пальцами. Эдван смотрел на них с нескрываемой ненавистью, особенно на главаря.

Сам вид наряженной в богатые тряпки обезьяны, которая с явным чувством собственного превосходства и презрением рассматривает его и прочих пленников, раздувая щёки от важности, вызывал у него в душе бурю омерзения, ярости и негодования от того, что эти волосатые ублюдки посмели возомнить себя выше людей, и надругаться над культурой павшей страны, наверняка извратив её на свой звериный манер.

Разумеется, взгляд Лаута не укрылся от главаря. Заметив его, он вначале приподнял брови и заинтересованно склонил голову набок в недоумении, простоял так несколько мгновений и, когда увидел, что на Эдвана это никак не подействовало, резко нахмурился и, гневно надув щёки, заговорил с жутким акцентом.

— Что смотришь, шваль? — рявкнул он, вынуждая всех прихлебателей резко замолчать, — почему не кланяешься? Такой человеческий мусор, как ты, не смеет даже смотреть мне в лицо, когда я стою перед тобой!

— Как ты посмел смотреть в глаза господину, раб?! — закричал щуплый воин из свиты и, попытался ударить Лаута тупым концом древка копья по голове. Однако, удар вышел медленным и Эдван, просто отклонив шею в сторону, легко уклонился.

— Противишься наказанию, раб? — недобро сощурился главарь, — я научу тебя уважать этого господина. Ты ещё будешь умолять меня о смерти, когда тебя выпустят из этой клетки… а чтобы это случилось поскорее, — обезьяна оскалилась, — поучите этого урода уважению и сломайте ему ноги! Я хочу послушать его крики. И этому волосатому тоже, мне не нравится, как он на меня смотрит, — добавил он, указав рукой на Мао.

В тот же миг все его прихлебатели перевернули копья и принялись со смехом молотить Эдвана тупым концом древка через щели в клетке. Если от первых двух ударов он ещё как-то сумел уклониться, то третий уже настиг его, сбив на пол. Парень сопротивлялся отчаянно, даже умудрился связать цепями одно из копий и заблокировать его на время, но в конце концов, через десять минут он уже просто лежал на полу и закрывал голову прочными колодками, с трудом сдерживая стоны. Удары продолжали сыпаться, но Лаут не издал ни одного звука. Даже когда твари сломали его левую ногу, зажав её между двумя копьями, он лишь закусил губу до крови, но промолчал. Точно так же молча перенёс избиение и Чёрный Мао, не желая уступать в силе духа жалкому человеку.

— Ублюдок, ты специально портишь мне настроение! — зашипел главарь, наклонившись поближе к клетке, — хорошенько запомни этот урок! Ты остался сегодня жив только потому, что мой хороший друг попросил не убивать его раба! Ты должен быть благодарен за сохранность твоей никчёмной жизни.

После избиения Лаута и Мао, обезьяны переключили своё внимание на другие клетки, где вдоволь смогли насладиться громким воем раздразнённых зверей и умоляющими криками их собственных сородичей, которые, видимо, в чём-то провинились перед прочими. Примерно через полчаса, когда господину в зелёном халате наскучило развлечение, группа удалилась прочь и Эдван, наконец, позволил себе издать слабый стон.

Лёжа на холодном камне клетки, со сломанной ногой и без единого живого места на теле, он скрипел зубами от ярости и осознания собственного бессилия. Уже очень давно он не испытывал такого унижения, и особенно мерзко ему было от того, что поиздеваться над ним пришли обезьяны. С трудом приняв сидячее положение, Эдван вытер ладонью кровь с лица и, сжав кулак, поклялся, что освободившись, он во что бы то ни стало убьёт этого обезьяньего хлыща. Но сначала… сначала нужно как-то освободиться. Взглянув на свой внутренний сосуд, Эдван застонал от обиды и злости. Ядро снова усохло, он неосознанно потратил немного энергии на то, чтобы защититься от избиения. Атры оставалось мало, критически мало. Такими темпами, если он не найдёт способа выбраться отсюда за день, то… умрёт.

Мысль о возможной смерти, о том, что он может никогда снова не увидеть Лизу, друзей, и даже не исполнить данную несколько минут назад клятву, подействовала на парня подобно ведру ледяной воды. Глубоко вздохнув, он с трудом обуздал свои чувства и взглянул на Самира. Хотел что-то сказать, но в горле словно стоял комок, из-за которого не получалось выговорить ни единого слова.

— Это был один из сыновей царя обезьян. Тебе повезло, что у него было хорошее настроение, — сказал тигр с усмешкой, — иначе, ты был бы уже мёртв.

— Какой план побега? — перебил его Лаут, наконец-то справившись с собственной гордостью.

— О-о-о… — удивлённо приоткрыл рот Самир, — оказывается, надо было просто ударить по голове… возьму на вооружение. Что же изменилось?

— Я должен убить эту тварь, — прошипел Эдван.

— Занимай очередь, человек, — оскалился в ответ тигр, — а план простой. Слушай сюда…

Глава 74. Переполох

Светало. Первые лучи солнца уже осветили верхушку горы и медленно поползли вниз по склону, пока, наконец, не достигли лесной опушки, прорвавшись сквозь ветки сонных сосен. Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель оказался этим морозным утром неподалёку от ледяной пещеры, то смог бы лицезреть очень необычное явление — совершенно чистый участок каменистой почвы, без единой снежинки, словно кто-то взял и выжег пятно на белом зимнем ковре. В центре этого прогретого участка находился огромный валун, на верхушке которого медитировала девушка. Чёрная обтягивающая безрукавка хорошо подчёркивала её стройную фигуру, а свободные тонкие штаны да босые пятки лишь усиливали контраст с окружающим зимним пейзажем. Медленно поднимающиеся от её тела облачка пара лишь дополняли картину, не оставляя сомнений в том, что именно она и является источником тепла в этом месте.

Лиза сидела на камне, полной грудью вдыхая тёплый влажный воздух, полностью сосредоточенная на окружающем мире. Её разум был почти чист и вот уже несколько часов находился в состоянии полнейшего спокойствия, постепенно приближаясь к границе между дрёмой и трансом. Всю ночь девушка пыталась разобраться в себе и своих новых ощущениях — переход на вторую ступень превзошёл все её ожидания. Лиза чувствовала себя так, будто бы вновь родилась и впервые в жизни сумела по-настоящему взглянуть на этот мир, услышать его звуки и уловить запахи. Цвета стали ярче и насыщенней, звуки полнее, и даже вода из родной фляги на вкус была как божественным нектар! Она могла видеть на несколько сот шагов дальше, слышала, как поскрипывают под дуновением ветра сосновые ветки в лесу прямо с опушки, и чувствовала, как подрагивает земля от шагов Алана у входа в пещеру. Чувства стали настолько острее и ярче, что Лизе казалось, будто раньше все её органы были залиты воском.

Задумавшись, девушка мысленно вернулась в тот миг, когда она, поругавшись с Марисом и ребятами, скрылась в глубине ледяной пещеры и начала свой прорыв ко второй ступени. Ведь то, что с ней произошло, лишь отдалённо напоминало процесс, который описывал Эдван в своих рассказах. Кольца на её сосуде уже дрожали и начали плавиться сразу же, как только она наполнила его атрой. Более того, энергия сама хлынула внутрь с такой поразительной скоростью, что Лизе оставалось только сжимать её и молиться Творцу, как бы тело не разорвало от атры. Несколько долгих часов она сидела неподвижно, изо всех сил сдерживая рвущуюся наружу силу. Кости трещали от напряжения, а мышцы, казалось, были готовы вот-вот разорваться, но девушка справилась. Однако, в тот момент она ещё не знала, что самое большое испытание ждёт её впереди.

Ядро сформировалось. То, что когда-то было зелёным сосудом души с двенадцатью кольцами, сжалось в тугой каменный шарик, размер которого в самом широком месте, на взгляд, не превышал толщину трёх пальцев девушки. Увидев это, сердце Лизы затрепетало. Идеальное ядро, мутно-зелёное, точно соответствующее описанию Эдвана. Яркая, изумрудно-зелёная жидкость смешалась с серебристой атрой и начала формировать сферу сосуда, на которой тут же проявилась печать контракта огня. Но она, почему-то, была странного, грязного серого цвета с мелкими красными прожилками, напоминающего тлеющие угли. Подумав, что вполне нормально для второй ступени, девушка уже было порадовалась, что восхождение закончилось, но стоило ей только об этом подумать, как крохотная полупрозрачная сфера вдруг расширилась, а печать контракта, не выдержав напряжения, потрескалась и исчезла быстрее, чем Лиза успела что либо предпринять. Рисунок осыпался пеплом со сферы ядра, как старая иссохшая известь, и бесследно растаял в океане атры. Девушка похолодела от ужаса, по её спине пробежала орда мурашек. Она была готова разрыдаться от сжигающей её обиды и злости на хранителя, не понимая, почему он вдруг решил отобрать её контракт. Однако, стоило только последнему следу печати исчезнуть, как вдруг Лиза почувствовала в груди странное тепло, а в глубине ядра вспыхнул какой-то синий огонёк, чем-то похожий на каплю жидкого голубого пламени.