Убить Первого. Том 4

Осторожно подобравшись к тихо догорающему телу, девушка пнула того носком сапога и только убедившись, что он действительно мёртв, пошла, наконец, освободить из плена мёртвых рук своё верное копьё. Немного подумав, она вернулась к телу последнего фоцианина и сняла с него изящный изогнутый клинок. Кое-как повесив оружие на пояс, она двинулась к тому, что осталось от Красного камня.

В воздухе витал запах смерти, крови и палёной шерсти. Некогда ровный склон горы обратился в непроходимые ухабы, усеянные каменными шипами, глубокими ямами и длинными трещинами. И трупами. Множеством изуродованных трупов. Горячка боя схлынула и Лизе стало дурно, но она мужественно сдержала себя и, с трудом привыкнув к мерзкому запаху, двинулась к тому, что осталось от стен. А осталось от них не слишком много — лишь груды кирпича да сиротливо торчащие из покорёженной земли осколки фундамента, на которых отдыхали бойцы Перевала. Кто-то просто сидел, разглядывая поле боя, кто-то чистил оружие, а кто-то насаживал головы фоциан на копья. Звуки битвы вдалеке уже стихли, но девушка ещё не успела осознать, что сражение, наконец, закончилось.

Ей приветливо махали руками, посмеивались, здоровались, но девушка не отвечала. Она всё ещё была в лёгком шоке и медленно брела к центру деревни, где, похоже, и проходила самая тяжелая битва. Смазанная тень мелькнула справа от неё и Лиза резко развернулась, выставив перед собой копьё, но не успела толком разглядеть неведомого противника, как у самого её уха раздался знакомый голос.

— Это я, — мягко произнёс Эдван, взяв её за руку.

— Привет, — улыбнулась Лиза, убрав копьё. Парень нахмурился и осторожно провёл пальцем по её скуле. Она поморщилась, а Эдван быстрым движением начертил в воздухе слово Жизни и тут же направил его на девушку.

— Ты в порядке?

— Да, — улыбнулась она, чувствуя, как боль постепенно уходит, — я как-то совсем забыла об этом.

— Тяжелый выдался бой?

— Немного, — улыбнулась она, — а у тебя?

— Тоже, — поморщился Эдван, — мастер Озера у этих ублюдков оказался на диво живучим. Он ранил Матса, и мне пришлось вмешаться раньше срока. Разумеется, вдвоём мы его уничтожили, но я не успел перебить всех, кого должен был… Их оказалось слишком много. Больше, чем я насчитал тогда у Акдага.

— Многих потеряли?

— Пятерых, — ответил Лаут, — и старому Хруту оторвало ногу по бедро. Остальные, кто не ранен так сильно, сейчас бродят, собирают трофеи. Ты, смотрю, тоже не с пустыми руками, — парень кивнул на изогнутый клинок, — хороший меч.

— Ага, — кивнула Лиза. Ей всё ещё не верилось, что сражение, которое казалось девушке таким тяжелым, действительно закончилось столь сокрушительной победой. Сколько этих обезьян было? Сорок? Шестьдесят? Больше? Усмехнувшись, она оглядела то, что осталось от деревни и покачала головой, — а вот местным, похоже, возвращаться уже будет некуда…

Глава 96. Охотник на старом тракте

— Впустите! — истошный крик женщины под стеной заставил часового скривиться.

— Убийцы!

— Впустите, уроды! Впустите!

— Твари!

Крики толпы доносились снизу под приглушённый стук множества кулаков о тяжелые створки ворот. Но те не шевелились. Обитатели старой крепости оставались одинаково глухи как к слёзным мольбам, так и ко гневным крикам. Облокотившись о зубец стены, Снор тяжело вздохнул и поморщился.

Там, под стеной, неподалёку от лагеря беженцев медленно росла гора трупов. Немногочисленные одарённые, под охраной отряда стражи постепенно стаскивали искалеченные тела людей и туши тварей в последнюю кучу. Остальные две уже догорали, отчего в воздухе вокруг Уборга витал мерзкий запах горелой плоти. Устраивать полноценные похороны с церемонией и почтением памяти погибших не было времени, а потому жгли всех вместе. А память почтили чаркой вересовки. Да и то не все.

— Первый бы побрал этих айадов, — зажав лапой нос, пробормотал огромный тигр.

Снор покосился на зверочеловека, но ничего не сказал. Спустя несколько недель совместной службы на стене его нелюбовь к зверолюдям так никуда и не исчезла. Разве что стала чуточку меньше. Но не сильно. Впрочем, на этот раз мужчина был как никогда солидарен с шерстяной громадиной — Первый бы побрал этих мерзких тварей. Наблюдать за происходящим под стенами крепости было невероятно тяжело. От вида напуганных до глубины души людей, их отчаянных криков и плача, запаха сожжённых тел и кровавых пятен на примятой траве даже у такого чёрствого человека, каким себя считал Снор, на сердце становилось невыносимо тоскливо. И тяжело.

Очередное нападение тварей закончилось плачевно. Айады вылетели из леса ранним утром, в компании небольшой стаи волков, невесть откуда взявшегося в этих краях маймуна и Ша-Маарской гончей. Бойцы крепости среагировали довольно быстро, атаковали со стен и перебили эту жуткую толпу меньше, чем за четверть часа, но момент был упущен. За время скоротечного сражения безумная толпа разъярённых тварей успела разорвать на куски ммножество беженцев. Неодарённые люди были совершенно беспомощны против них, и оттого погибали толпами. Пытались бежать, даже прыгали в ров и стучали в ворота, изо всех сил стараясь попасть в крепость. Но это не помогало.

Снор вновь взглянул вниз, на толпу людей. Мазнул глазом по убитой горем матери, в слезах обнимающий тело погибшего сына. Увидел старика, который в полнейшем ступоре смотрит на оставшуюся от некогда крупного лагеря беженцев груду разорванных на части палаток и деревянных обломков. Кто-то, столпившись у ворот, исступлённо молотил по деревянным створкам с криками впустить их внутрь. Они грозили небесными карами, взывали к жалости, совести, какой-то умник даже молился Первому, но стражи остались глухи к их просьбам. Закончив с похоронами, они просто вернулись на стены, проигнорировав беженцев. И как бы тяжело не было Снору смотреть на них, он прекрасно понимал — они ничем не могут помочь.

Всё началось с того самого дня, когда они отбили нападение зверолюдей, что обманом пытались пробраться в Уборг. Меньше, чем за неделю жители окрестных деревень покинули свои поселения и прибились к древней крепости, ища защиты за её стенами. Твари в лесу словно взбесились, рыскали по округе, нападали на деревни и несколько раз даже на сам Уборг. Но больше всего Снора поразило не само нападение, а то, как твари себя вели. Будто бы бешенные, в каком-то помешательстве или боевой ярости, они бросались в самоубийственные атаки, изо всех сил пытаясь добраться до одарённых. Убить. И такое жуткое поведение немного пугало опытного охотника. Он привык, что даже самые жуткие твари из чащи ценили свою собственную жизнь выше возможности убить кого-нибудь и редко нападали на более сильных врагов. И он никак не мог понять причин столь необычного поведения.

Немудрено, что простые люди, пришедшие сюда в надежде на защиту, сейчас тряслись от ужаса и молились Творцу, чтобы кто-нибудь с Перевала забрал их в более безопасное место. Увы, впустить их в крепость не было никакой возможности — некуда. Те, кого всё-таки приняли последними вынуждены были спать под лестницами да на улице, точно бездомные, да и припасы, увы, грозили подойти к концу с такой-то толпой. Не сидеть же друг у друга на головах, голодными, верно? Увы, от осознания причин легче наблюдать за беженцами не становилось. И, что самое обидное, они пытались помочь. Много раз, да всё без толку! Охотничьи отряды регулярно вырезали тварей в окрестностях крепости, но на место убитых тут же приходили новые с гор Ша-маары. Покосившись на гору туш, сваленную у границы леса, мужчина тихо прошептал себе под нос.

— И откуда их столько вылезло?

— Тварей-то? — подал голос Самир, в который раз пытаясь наладить общение с этим часовым, — Они всегда были. Просто не нападали без, кхм, направляющей лапы.

— Без направляющей лапы, — тихо повторил мужчина и, фыркнув, повернулся к тигру, — хочешь сказать, Хозяин Лесов где-то близко, морда шерстяная? Чушь это всё. Был бы рядом — давно бы почувствовали!

— Ну да… уж ты-то точно, — оскалился тигр, но огрызаться сильнее не стал. Сделав глубокий вдох, он отпустил часть разговора, не позволив себе вспылить.