Убийца Шута

– Как и я. Мы все стареем.

Она вздохнула и прильнула ко мне. Я обнял ее и закрыл глаза.

Она тихонько кашлянула.

– Раз ты не спишь... только если ты не устал.
– Она придвинулась ко мне с намеком, от чего у меня как обычно перехватило дыхание. Я улыбнулся в темноте. Такова была моя Молли, сколько я ее знал. Последнее время она была настолько задумчивой и тихой, что я начал бояться, что ненароком обидел ее чем-то. Но когда я спрашивал ее, она качала головой, отводила глаза и таинственно улыбалась.
– Я пока еще не готова тебе рассказать, - дразнила она. Чуть ранее в тот же день, я вошел в комнату, где она хранила мед и делала свечи, которыми пользовались мы сами. Когда я застал ее, Молли застыла, уставившись в пустоту, а, длинная свеча, которую она начала было делать, была позабыта.

Она снова кашлянула, и тут я сообразил, что это я витаю в облаках. Я поцеловал ее в шейку и она издала звук, похожий на мурлыканье.

Я притянул ее ближе.

– Я не устал. Надеюсь, что никогда не стану для этого слишком старым.

Следующие часы в этой комнате мы провели так, словно снова стали молодыми, разве что опыт проведенных вместе лет не оставил места для неловкости и сомнений. Однажды я слышал о менестреле, который похвалялся тем, что он был с тысячей женщин, каждую ночь - с новой. Он никогда не смог бы узнать то, что знал я: каково это быть с одной женщиной тысячу раз, и каждый раз испытывать с ней новое наслаждение, лучше прежнего. Теперь я понимал, что светилось в глазах пожилых пар, когда они смотрели друг на друга. Среди шумных семейных сборищ я не раз ловил взгляд Молли и, по тому, как она улыбалась и как касалась пальцами губ, я понимал, что она планирует сделать, когда мы останемся наедине. Наша близость была более могущественным любовным эликсиром, чем зелья, которыми лесная колдунья торгует на рынке.

Мы занимались любовью просто и приятно, с полной самоотдачей. После, разбросав волосы по моей груди, она прижалась ко мне сбоку, и, довольный и согретый ее теплом, я задремал. Она нежно шепнула, пощекотав дыханием мое ухо:

– Любовь моя?

– Мм?

– У нас будет ребенок.

Я распахнул глаза. Но не от радости, которую я когда-то надеялся ощутить, а от испуга. Я трижды глубоко вздохнул, пытаясь подобрать слова и упорядочить мысли. Ощущение было такое, будто я ступил из теплой воды у берега речки в холодную глубокую протоку. Будто я споткнулся и начал тонуть. Я ничего не сказал.

– Ты не спишь?
– настойчиво спросила она.

– Нет. А ты? Ты говоришь во сне, моя дорогая?
– я задавался вопросом, не уснула ли она и не вспомнились ли ей другое время и другой мужчина, которому она прошептала эти важные слова, в тот момент, когда они были правдой.

– Я не сплю.
– С легким раздражением она добавила: - Ты слышал, что я сказала?

– Я слышал, - собрался я наконец.
– Молли. Ты знаешь, что этого не может быть. Ты сама сказала, что то время, когда ты могла забеременеть, прошло. Прошли годы с тех пор, как...

– Я ошибалась!
– теперь в ее голосе отчетливо звучало раздражение. Она взяла меня за руку и положила ладонь себе на живот.
– Ты должен был заметить, что я поправилась. Я почувствовала, как ребенок двигается, Фитц. Я не хотела ничего говорить, пока не была абсолютно уверена. А теперь я уверена. Я знаю, что это странно, и понимаю, что кажется невозможным, чтобы я забеременела спустя столько лет после того, как у меня закончились менструации. Но я знаю, что не ошибаюсь. Я почувствовала, как ребенок шевелится. Я ношу твое дитя, Фитц. Еще до того, как кончится зима, у нас будет ребенок.

– О, Молли, - сказал я. Мой голос дрогнул, а когда я прижал ее к себе, мои руку тряслись. Я обнимал ее, целовал ее брови и глаза.

Она обвила меня руками.

– Я знала, что ты будешь рад. И удивлен, - сказала она, со счастливым видом устраиваясь рядом со мной.
– Я прикажу слугам принести колыбельку с чердака. Несколько дней назад я ее отыскала, она все еще там. Она сделана из полированного старого дуба и прекрасно сохранилась. Наконец-то ее используют по назначению! Пэйшенс была бы так рада узнать, что в Ивовом лесу наконец-то появится ребенок Видящих. Но ее детской я не воспользуюсь. Она слишком далеко от нашей спальни. Я подумываю обустроить одну из комнат внизу под детскую для меня и нашего ребенка. Может, Воробьиные покои. Я знаю, что когда наберу вес, то не захочу подниматься по лестнице...

Она продолжала говорить, безостановочно добавляя все больше деталей к своему плану, болтая о том, как она перенесет ширмы из старой швейной комнаты Пейшенс, что нужно как следует выбить гобелены и ковры, и о том, что она хочет, чтобы специально для нашего ребенка подготовили и выкрасили тонкую пряжу из овечьей шерсти. Я слушал ее, онемев от ужаса. Ее уносило от меня, мысли ее вращались вокруг того, что мне было недоступно. Я видел, как она постарела за последние несколько лет. Я замечал, что у нее отекают ноги, и что иногда она остнавливается на лестнице, чтобы перевести дыхание. Я слышал, как она неоднократно звала Тавию, служанку с кухни, именем матери. Последнее время Молли бралась за какое-то дело и забывала о нем, бросив его на полпути. Или, войдя в комнату, останавливалась и спрашивала меня: "Так, зачем же я сюда пришла?"

Мы смеялись над этими ляпсусами. Но в том, как помутилось ее сознание сейчас, не было ничего забавного. Я прижимал ее, пока она продолжала болтать о планах, которые, очевидно, вынашивала месяцами. Хотя мои руки обнимали и прижимали ее, я боялся, что потеряю ее.

Ведь тогда я останусь в одиночестве.

Глава пятая. Пополнение.

Общеизвестно, что когда женщина выходит из детородного возраста, то становится крайне подвержена всякого рода недугам. Многие женщины, когда их ежемесячные менструации сходят на нет и прекращаются, испытывают приливы жара и приступы потливости, часто по ночам. Они могут потерять сон, их может охватить общая усталость. Кожа на руках и ногах истончается, отчего не редки порезы и раны на этих местах. Желание в большинстве случаев ослабевает, некоторые женщины могут демонстрировать мужеподобное поведение, сопровождаемое уменьшением груди и появлением волос на лице. Даже самые сильные крестьянки могут испытывать сложности, выполняя тяжелую работу, с которой раньше справлялись с легкостью. Кости ломаются легче и даже в результате простого падения на кухне. У женщины могут выпадать зубы. У некоторых вырастает горб сзади шеи и появляется пристальный взгляд. Все это обычные признаки старения у женщин.

Менее известно, что женщины становятся более предрасположенными к приступам тоски, ярости и глупым порывам. В тщетных попытках удержать ушедшую молодость даже самые уравновешенные женщины могут придаваться бахвальству и расточительству. Обычно эта буря минует в течение года, и к женщине возвращается ее достоинство и спокойствие, когда она принимает собственное старение.

Тем не мене, иногда эти симптомы могут предшествовать потере разума. Если женщина становится забывчивой, называет людей чужими именами, не может довести до конца бытовые дела, а в редких случаях перестает узнавать членов собственной семьи, тогда ее семейство должно признать, что на нее нельзя больше полагаться. С ней нельзя оставлять маленьких детей. Забытая на очаге стряпня может привести к пожару на кухне, или домашний скот может остаться без воды и корма жарким днем. Увещевания и упреки не изменят ее поведения. Жалость - более подходящая реакция, чем гнев.

Лучше занять эту женщину работой, которая не имеет большой важности. Пускай она сидит у огня и мотает пряжу или занимается любым делом, которое никому не может повредить. Достаточно скоро вслед за потерей разума зачахнет и тело. Семья испытает меньше горя от ее смерти, если к женщине относились с терпением и добротой в период ее угасания.

Если она станет чрезвычайно беспокойной: начнет открывать двери по ночам, убегать в ливень или демонстрировать вспышки ярости от того, что больше не понимает окружающую обстановку, тогда следует помочь ей крепким чаем из валерианы, который должен привести ее в поддающееся управлению состояние. Это лекарство может вернуть покой и стареющей женщине и семье, уставшей от забот о ней.