Убийца Шута

Этим длинным летним вечером я стоял перед дверью, но не постучал в нее, а изучал чертенят и пекси, которые резвились на резной отделке ставень. Подобно многим горным жилищам старого образца, это строение было раскрашено в яркие цвета и разрисовано, как будто детская коробка для сокровищ. Пустая коробка для сокровищ, мой друг ушел из нее.

Дверь открылась, и изнутри просочился желтый свет лампы. В дверном проеме стоял высокий бледный парень лет пятнадцати со светлыми волосами до плеч.

– Странник, если ты ищешь пристанище, тебе нужно постучать и спросить. Ты сейчас в Горах.

Говоря это, он улыбнулся и широко открыл дверь, отступая в сторону и жестом приглашая меня войти.

Я медленно пошел за ним. Черты его лица были смутно знакомыми.
– Джофрон все еще живет здесь?

Его улыбка стала шире.

– Живет и работает. Бабушка, к тебе посетитель!

Я медленно прошел в комнату. Она сидела за рабочим местом возле окна, лампа была у ее локтя. Она что-то красила маленькой кисточкой, ровными мазками золотисто-желтого цвета.

– Одну минуту, - попросила она, не отрываясь от своего занятия.
– Если я дам ему высохнуть между мазками, цвет будет неровным

Я ничего не сказал, просто остался стоять и ждать. Белые длинные волосы Джофрон сейчас были с прожилками серебра. Четыре заколки удерживали их от лица. Манжеты ярко-вышитой блузы были подвернуты к ее локтям. Ее руки были жилистыми и испещренными красками, желтой, голубой и светло-зеленой. Это было дольше, чем одна минута перед тем как она отложила свою кисть, откинулась назад и повернулась ко мне. Ее глаза были такими же голубыми, какими я их помнил. Она легко улыбнулась мне.

– Добро пожаловать, гость. Из Бакка, судя по твоему виду. Прибыл почтить память нашего Короля, я полагаю.

– Да, это правда, - Сказал я.

Когда я говорил, узнавание, а затем огонь вспыхнули в ее глазах. Она вздохнула и медленно тряхнула головой.

– Ты. Его Изменяющий. Он украл мое сердце и поднял мой дух на поиск мудрости. Затем ты пришел и украл его у меня. Как будто так было правильно, - Она подняла пеструю ткань с ее рабочего стола и тщательно вытерла свои пальцы, - Я никогда бы не подумала, что увижу тебя еще раз под этой крышей.

В ее голосе не было неприязни, лишь чувство потери. Старой потери.

Я подбирал слова, которые могли бы утешить ее.

– Когда он решил, что наше совместное время прошло, он так же оставил меня, Джафрон. Почти 15 лет назад наша компания распалась, и с тех пор я его не видел и не получал от него вестей.

Она вздернула головой на это. Ее внук мягко закрыл дверь. Он осмелился вмешаться в наш разговор и прочистил горло.

– Странник, можем ли мы предложить тебе чая? Хлеба? Стул, что бы сесть или кровать на ночь?

Мальчик откровенно стремился выяснить как я связан с его бабушкой и надеялся соблазнить меня остаться.

– Пожалуйста, принеси ему стул и чай, - Джафрон сказала ему, не спросив меня. Парень поспешно ушел и вернулся со стулом с прямой спинкой для меня. Когда ее голубые глаза вновь обратились на меня, они были полны симпатии.

– В самом деле? Ни слова, ни встречи?

Я покачал головой. Я заговорил, понимая, что она была одной из немногих людей в моей жизни, которые бы поняли мои слова:

– Он сказал, что потерял способность видеть будущее. Что задачи, стоявшие перед нами были выполнены и, что если бы мы продолжали оставаться вместе, мы бы могли сами того не желая разрушить то, что было достигнуто нами.

Она воспринимала информацию, не моргая. Затем, очень медленно, она кивнула.

Я стоял, неуверенный в себе. Голос Джафрон пробудил старые воспоминания о том, как я лежал на полу перед этим камином.

– Кажется, что я так и не поблагодарил тебя за то, что помогла мне много лет назад, когда Шут принес меня сюда.

Она снова серьезно кивнула, но поправила меня, сказав:

– Я помогала Белому Пророку. Я была призвана к этому и никогда об этом не сожалела.

И снова тишина натянулась между нами. Это было словно пытаться завязать разговор с котом. Я прибегнул к банальности.

– Надеюсь ты и твоя семья в порядке?

На мгновение она прищурила глаза, как кошка. Затем она сказала:

– Моего сына здесь нет.

– Ох.

Она опять взяла тряпку и тщательно вытерла пальцы. Внук вернулся с небольшим подносом. В маленькой, меньше моего кулака чашке был ароматический горный отвар. Я был благодарен за возможность отвлечься. Я сказал ему спасибо и отпил из чашки, ощутив вкус дикой смородины и определенных специй из коры горных деревьев, которые я не пробовал уже много лет. Это было вкусно. Я так и сказал.

Джофрон поднялась со своей рабочей скамьи. С очень прямой спиной она пересекла помещение. Одна стена комнаты представляла собой барельеф дерева. Это должна быть ее работа, потому что этого не было, когда я останавливался здесь в прошлый раз. Листья и фрукты всех видов выступали на вырезанных ветках. Джофрон потянулась к большому листу над головой, осторожно сдвинула его в сторону, обнаружив небольшой тайник, и вынула оттуда маленькую коробку.

Она повернулась и показала ее мне. Это была не работа Шута, но посмотрев на крышку я узнал изогнутые кисти рук, бережно скрывающие содержимое коробки. Джафрон вырезала крышку в форме его рук. Я кивнул ей, подтверждая, что я понял. Она провела по ней пальцами и я услышал отчетливый щелчок сработавшего потайного замка. Когда она открыла маленькую коробочку, я почувствовал исходивший из нее аромат: незнакомый, но манящий. Она не пыталась скрыть от меня содержимое. Я увидел, по крайней мере, четыре маленьких свитка, и возможно, под ними было еще несколько. Она достала один и закрыла крышку.

– Это было его самое последнее послание для меня, - сказала она.

Самое последнее. Я никогда еще не испытывал такой острой и сильной зависти. Мне он не послал даже крохотного послания с птичьей почтой, а у Джафрон был маленький сундучок наполненный свитками! Мягкая коричневая бумага была перетянута тонкой оранжевой лентой. Она потянула за нее и лента развязалась. Очень нежно она развернула свиток. Ее глаза бегали по строчкам. Я думал, что она прочитает вслух. Она оторвалась от чтения, подняла голубые глаза и посмотрела на меня бескомпромиссным взглядом.

– Это послание короткое. Никаких новостей о жизни. Никакого теплого приветствия, ни пожелания мне долгого здоровья. Только предостережение.

– Предупреждение?

На ее лице не было враждебности, лишь решимость.

– Предостережение, что мне следует защитить моего сына. Что я ничего не должна говорить о нем незнакомцам, которые будут спрашивать.

– Я не понимаю.

Она подняла одно плечо.

– Как и я. Однако мне и не требуется полное понимание для того, чтобы принять во внимание его предупреждение. И поэтому я сообщаю тебе, моего сына здесь нет. И это все, что я скажу тебе о нем.