Убийца среди нас

– - Не-ет, не пойдет, -- сказал Колян и протянул цепочку обратно.

– - Чего-чего?!
– - сморщился Федор.

– - Не пойдет, говорю.

– - Это объясни, почему?

– - Надо...
– - Колян сжал ладонь в кулак и потряс им перед Федором.
– - Надо покруче. Я ж говорил.

– - Ах, покруче?!
– - Федор руку Коляна с цепочкой зло оттолкнул и недовольно засопел. Внутри все кипело. "Сопляк! Котенок! Шибздик!.. Было время, не рыпался, а теперь голос подает. Да кто ты такой? Подумаешь, пахан пригрел!.."

Но и Колян завелся. Сколько раз там, на зоне, мечтал врезать старшим Кошкиным в лоб, в глаза, напрямую, чтобы дошло до их мозгов, как подло его подставили! За них, не за кого-то, срок отбухал, а они жмутся, скупердяйничают, благодетели! "Ты нам как брат". Хватит, поиздевались! Да, было время, за кормежку в форточку лез. Было, да сплыло. Ох, выплеснуть бы все, что накопилось, в эту мордастую мрачную харю! Но нет, обойдемся без психа. Что значит покруче? Вот она, на его толстенной шее болтается. Не цепочка -- цепь! Пусть ее и снимет...

Успокоившись, сказал все это без напряга. Ему-то чего бояться? Это Кошкины пусть боятся. Им есть из-за чего трястись. Он-то, Колян, догадывается, но закладывать Ястребу не собирается. Пока, а там видно будет.

– - Мне подачек не надо. А за добро добром платят, -- Колян зыркнул глазами на Федора, но тот уставился куда-то в одну точку и молчал.
– - Отдай свою цепь, и квиты.
– - И добавил: -- Тебе же лучше будет.

– - Почему лучше? Объясни, -- сказал после долгого молчания Федор. Его так и подмывало проучить обнаглевшего пацана. Усмехнулся:

– - Может, прикажешь, чтобы заодно и штаны снял? Ты чего себе позволяешь?

– - Я вас продал? Нет, не продал. Хотя хотелось, ох как хотелось проучить!.. Но молчал. Вот и вы малость поделитесь. Я цепь пахану отдам за его добро ко мне и скажу, что штучка твоя, и мы теперь квиты.

Федор закурил и отвернулся. Курил долго. "А ведь дело "котенок" говорит, -- подумал.
– - Отдам -- глядишь, и Витек ко мне будет помягче. Барахла столько натырили, что сразу не растолкать, так чего жадничать?"

Повернувшись к Коляну, Федор не спеша расстегнул на рубахе верхние пуговицы, снял цепочку, подбросил ее на широкой ладони, вроде как намекая, с чем расстается, и протянул Коляну.

– - Бери, дело говоришь. Другую тоже оставь, карман не протрет. Половинке своей отдашь. Только ша -- нечего вертеть, понял, "котенок"? Не дуйся, для меня ты был и есть "котенок".
– - В глазах Федора блеснуло какое-то подобие ласки, но может, это Коляну просто показалось?

Он не ожидал, что Федор вот так сразу поведет себя с ним по-мирному. Характер у него жестокий, а жадность в воровских кругах известна. Значит, или дошло, или решил схитрить. Перед тем как разойтись, напомнил о завтрашнем сборе. Сказал, где и во сколько.

XLVII

Собрались у Колькиной марухи. Баба не болтливая. Она старше Коляна, роста, как и он, небольшого, безмужняя, накрашенная, с рыжеватыми завитками волос.

– - Лида, -- представлялась каждому, кто приходил.

От умершего мужа ей досталось полдома, детей не было. Другая половина дома временно пустовала: жена с ребенком уехала погостить к родителям, а муж дома несколько дней не появлялся. Колян сначала планировал собраться за городом, где-нибудь на турбазе, но потом решил, что лучше места, чем у Лидухи, не сыскать.

К назначенному времени бандгруппа собралась в полном составе. Все восемь человек. "Половин" с собой не брали: какие бабы, если пахан придет -- у него без раскруток не обходится. Подарки вручали не раздевшись, прямо у двери. Братья Кошкины не поскупились: Колян с Лидухой глазам не поверили, когда те преподнесли "телек" с "видиком", конверт с пачкой баксов и надели на полец Коляну золотую печатку. Видно, и в самом деле подействовал разговор Грошева с Федором.

На столе всего вдоволь. Лида глаза не мозолит, больше на кухне кружится. Ее задача -- подавать и убирать.

Разряжаться начали, как всегда, по-своему. За "старшего" был лишь один тост. Федор Кошкин встал, оглядел всех и напомнил, что Колян ему как брат родной, а потому и пусть живет, пока не надоест. Братва краткость ценит. Рохля обнимал именинника и спрашивал, сколько же тот жить собирается?

Вначале выпили без закусона, чтобы согреться и разговориться. Когда кровь по телу заколобродила, начали шухарить. Верховодил Васька Кошкин. Он на это мастак, недаром в самодеятельности на зоне призы брал. Фантазии хоть отбавляй, каждый раз преподносит что-нибудь свеженькое. Сам заводится и других заводит. Вот и сейчас застихоплетничал:

А ну, братишки,

Достанем золотишка!

Мы не колдыри1 и не бараны,

Вывернем свои карманы.

Хоть и не добрые мы с вами феи,

Да цветняком2 блестят пальцы и шеи.

"Ах", "ох", "аги-га" -- загалдела, радуясь, братва, снимая кольца, печатки, цепочки, вынимая припрятанный в карманах красный товар. Каждому хочется хвастануть своим золотцем. Не обходится и без стычек, спора -- у кого цветняки больше и лучше. Арбитр -- Васька Кошкин. Только он умеет утихомирить братву и внести ясность. Потом пили за победителя и все остались довольны.

А Васька все накручивал. Шпарит, как псих ненормальный:

Для золотишка нужны кулачишки,

Чем крепче кулачишки у нашего братишки,

Тем больше в его руках золотишка.

А как крепки наши кулаки? Как мы ими богатых бить будем? Хрясь, хрясь! Сильнее, еще сильнее! Стучим по бокам, коленкам, по столу! Вот так! Вот так! Теперь покажем свои коготки! Они у нас любую мордашку разукрасят! Цап-царап, цап-царап! Бьем кулаками вместе, дружно -- и цап-царап, цап-царап!...

Санек Кошкин прихватил видеокамеру и как змея извивается, чтобы заснять "на память" весь концерт. Шум и гам Федору надоел, он вышел покурить. Колян волнуется, то и дело глядит на часы. Несколько раз выскакивал на улицу, но пахана и Рюмина пока нет. Пришел Сагунов, пить отказался. Покрутился, поглазел и ушел на летнюю кухню.

– - Ну и шкаф!
– - проводил его взглядом Федор.

А в доме куролесят. То скачут так, что стены ходуном ходят, то песни орут. "Раскрепощаются". Морщась, Федор сказал Коляну:

– - Пойди остуди малость, а то перепонки лопнут.

– - Пускай поорут. Да и Ваське говори не говори.

– - Это верно, отходит после зоны. Подарками доволен?

– - Спасибо.

– - Не знаешь, чего пахан задумал?

– - Догадываюсь.

А в доме бушуют страсти. Слышится:

– - Все равно свое возьмем!