Убийство-2

Теперь и Рабен мог видеть очертания человека, идущего к ним. Он безотчетно потянулся к своему пистолету, снова взял его в руки.

— Бросьте оружие! — гаркнула Лунд.

Еще три шага, и Странге наконец вышел на освещенное место и остановился прямо под ними. Направив пистолет на Рабена, он приказал:

— Брось пистолет на пол.

Она была очень близко. Что произошло потом, она так и не смогла понять. Рабен встал на ноги, держа пистолет в правой руке, а на его осунувшемся заросшем лице появилось выражение изумления и ужаса.

— Перк… — пробормотал он.

— Брось оружие! — рявкнул Странге. — Делай, что говорят, или буду стрелять. Ну!

Лунд не была уверена, правильно ли она расслышала.

— Делайте, как он говорит, — сказала она. — Пожалуйста…

— Перк, ты, гнида! — заревел Йенс Петер Рабен и бросился к перилам, поднимая пистолет.

Она что-то кричала, когда внизу вдруг полыхнуло яркой вспышкой и раздался хлопок выстрела, разбежавшись эхом от старых кирпичных стен.

Йенса Петера Рабена отшвырнуло назад, к деревянным стеллажам, он рухнул на пол, и на него посыпались книги.

Она подскочила к нему, прижала руку к окровавленной груди, нащупала биение сердца.

Торстен Ярнвиг никак не мог выбросить из головы разговор с Арильдом. Рюванген был его вотчиной. Он отвечал за своих людей и хотел знать, что с ними происходит. А теперь оказывалось, что его держали в неведении. Причем намеренно.

Мобильный телефон майора Согарда был отключен, его нигде не могли найти. Ярнвиг вызвал Саида Биляля.

Вообще лейтенант Биляль был для него загадкой. Держался отчужденно, почти ни с кем не общался, не выпивал, ничем не увлекался. Только работа — и ничего больше.

На столе Ярнвиг разложил бумаги, касающиеся событий двухлетней давности.

— Рабен говорил, что на помощь их позвал офицер по имени Перк. Но за три месяца до этого Согард присутствовал на похоронах Перка. Разве ему не показалось это странным? В его отчете нет ни слова…

— Это не мог быть тот самый Перк, — ответил Биляль. — Почему Согарда это должно было насторожить?

— Потому что он был командиром. — Ярнвиг знал, как он сам провел бы подобное расследование. У него были бы вопросы. Много вопросов. — А что насчет того радиосигнала? Рабен сказал, что получил его от какого-то датского подразделения, попавшего в беду.

— В это время мы не получали никаких сигналов.

— Разве в лагере могли бы засечь сигнал, посланный в район той деревни?

— Сэр, у нас сейчас крайне напряженный график. Мы не могли бы отложить этот разговор…

— Отложить? На сколько? Навсегда?

— Но ведь не было никакого офицера! — Впервые Ярнвиг слышал, чтобы Биляль повысил голос. — В той зоне вообще не было наших войск.

— Верно, — сказал Ярнвиг. — Наших войск не было. Но это не значит, что там не было никого. Перк…

— Перк — это миф. Оправдание.

— Я хочу видеть расшифровку всех радиосигналов. Наших и не наших, датчан и недатчан.

— У нас много работы, сэр… — устало проговорил лейтенант.

— Запросите у штаба, пусть пришлют. Чтобы завтра к утру все лежало на моем столе.

Молодой офицер ничего не сказал и пошел к двери.

— Да, и вот еще что, лейтенант…

Он остановился.

— Все должно остаться между нами, — приказал Ярнвиг. — Никому ни слова.

Рабена везли на каталке по коридору операционного отделения. На лице кислородная маска, в вене игла капельницы. Весь в крови. По дороге в операционную хирург на ходу отдавал указания медсестре.

— Пулевое ранение в плечо. Будем надеяться, что легкое не задето.

Лунд торопилась следом. Она заметила, что раненый приоткрыл глаза.

— Он давно ел? — спросил хирург.

— Мы не знаем. Спал он плохо.

На голове хирурга была зеленая шапочка, марлевую повязку он опустил на подбородок.

— Он потерял много крови. Вы не знаете, есть у него аллергия на лекарства?

— Мы прислали вам его медицинскую карту, — сказала Лунд. — Из его личного дела. — Она помолчала. — Два года назад он был тяжело ранен в Афганистане.

— Сейчас он тоже тяжело ранен, — негромко заметил хирург, потом добавил, уже громче: — Дренаж, срочно!

Двери операционной распахнулись. Одна из сестер остановила Лунд, уперев руку ей в грудь:

— А вы куда собрались? Посторонним нельзя.

Она осталась в коридоре, глядя на закрытые двери, и никак не могла успокоить бешеный вихрь мыслей в голове.

Странге был в нескольких шагах от нее, говорил по телефону.

— Сконинга привезли на допрос, — сказал он Лунд. — Они спрашивают, ждать нас или можно начинать.

Ее запястье было все еще перевязано после событий прошлого вечера, начинала болеть голова. Она никак не могла сосредоточиться и понять, о чем он спрашивает.

— Он выживет? — спросил Странге.

— Не говорят. Состояние тяжелое.

— Мне пришлось выстрелить. Ты ведь все видела? Он размахивал пистолетом, как безумный.

Она попробовала размять пальцы рук. После падения с крыши они так и не перестали болеть.

— И какого черта он не бросил оружие? — продолжал Странге. — Тогда мы бы сейчас здесь не стояли.

— Он как будто испугался. Тебе так не показалось?

Странге моргнул:

— Чего испугался?

— Не знаю. Он ведь сначала положил пистолет. А потом увидел тебя и… — Она не спускала с него внимательного взгляда. — Кажется, он решил, что ты — это Перк.

На мгновение Ульрик Странге словно исчез, и на его месте появился совсем другой человек — злой, непредсказуемый.

— Да что за…

Вдруг в коридоре раздался голос:

— Где он?

Брикс был в мокром от дождя плаще, очень недовольный.

— На операционном столе, — ответила Лунд.

— Что, черт возьми, опять произошло?

Они пошли в сторону комнаты ожидания. Первым шел Странге, молчаливый и раздраженный.

— Он взял Сконинга в заложники, — сказала Лунд. — Избил его. Был вооружен. Отказывался опустить пистолет.

— Кто стрелял?

— Я. — Странге пожал плечами. — Я целился ему в руку, но было темно. Он был наверху. — Взгляд на Лунд. — И она тоже. Я беспокоился.

— Поставьте вооруженную охрану у его палаты. К нему никого не пропускать, только с нашего разрешения. — Он в упор посмотрел на Странге. — Ну?