Убийство-2

— Ты был в Афганистане? — спросила Лунд.

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Вообще-то, это секретные сведения, — наконец сказал он. — Но… Да. Три раза. Только не в составе спецназа. И в «Эгире» я тоже не состоял. Я демобилизовался за шесть месяцев до того, как они попали в засаду. — Он оперся ладонями о колени и с нажимом спросил: — Теперь вам все ясно? Я не был там, когда это случилось. До сегодняшнего вечера я никогда не видел Йенса Петера Рабена. И вообще… — Он сделал попытку засмеяться. — Неужели вы думаете, что услышали бы от меня хоть слово, если бы это было правдой?

— Ты мог рассказать, — бросила она ему.

— Что? Я ненавидел те последние годы в армии. Они разрушили… многое из того, что мне было дорого. Я просто хотел забыть об этом раз и навсегда!

— Вы должны были сказать, — теперь уже заговорил Брикс.

Странге запрокинул голову, — казалось, он вот-вот взвоет.

— Да у меня вся жизнь пошла наперекосяк, пока я там в солдатиков играл. Я потерял семью, детей. Все потерял. Мне пришлось себя по кусочкам собирать, чтобы начать жить заново. И мне здесь нравилось.

— Очень хорошо, — кивнул Брикс и потянулся к своему блокноту. — Из показаний Сконинга следует, что Рабена интересовала татуировка. Эмблема с надписью «Ingenio et Armis» — «С мудростью и оружием».

— Мы попусту тратим время, — вздохнул Странге. — Давайте лучше еще раз поговорим со Сконингом. Ему есть что рассказать…

— И он не единственный, — перебил его Брикс. — Сконинга мы уже отпустили домой. У него алиби, помните?

— Значит, мы что-то пропустили. Что-то не заметили.

Брикс остановил его взглядом.

— Снимите свитер. Давайте покончим с этим.

Странге покачал головой. Снял черный свитер, закатал рукав белой футболки.

Татуировка у него была. Меч с красной рукояткой, пронзающий крест. И девиз, написанный синими буквами: «Ingenio et Armis».

— Прежде чем надеть на меня наручники, — сказал Странге, — проверьте, сколько офицеров носит такую же татуировку. У Сконинга есть. Готов спорить, что у Согарда тоже. Мы все делали ее. Это было частью курса молодого бойца, частью…

— Сдайте оружие, — приказал Брикс, протягивая руку. — И удостоверение. Сейчас вас допросят, после чего вы сможете пойти домой и оставаться там до выяснения всех обстоятельств.

Через десять минут Странге уже сидел в комнате для допросов. Брикс смотрел на него через стекло, Лунд и Мадсен стояли рядом.

— Ситуация следующая, — обратился Брикс к молодому оперативнику. — Странге я отстраняю, по крайней мере на время, пока все не прояснится. Вы замените его. Подчиняться будете Лунд и мне.

— Нужно связаться с армейским командованием, — сказала Лунд. — Получить список всех офицеров, кто два года назад работал в Афганистане со спецназом.

— Желаю удачи, — хмыкнул Мадсен. — Мой двоюродный брат одно время служил с этими типами. Они ничего не скажут. Эти ребята и между собой-то едва разговаривают. — Мадсен кивнул на стекло. — Если Странге — один из них, вы от него ничего не добьетесь. И даже если что-то скажет, нельзя верить ни единому слову. Так у них принято.

— Затребуйте такой список, — велел Брикс. — Если будут возражать, сообщите мне.

— Если бы это был он, я бы догадалась, — сказала Лунд, наблюдая за тем, как Странге спокойно отвечает на вопросы, невозмутимо сложив руки на груди.

Брикс покачал головой:

— Все эти убийства связаны с армией. Он обязан был посвятить нас в детали своего прошлого. Вы это и сами понимаете.

Все это не так просто, подумала она.

— Мы ведь даже не знали, в каком направлении искать, помните? Сначала отрабатывали версию о террористах.

— Когда он выстрелил в Рабена… неужели у него не было другого выхода?

— Там было темно. Рабен вел себя непредсказуемо. И он был вооружен.

Брикс пристально посмотрел на нее:

— Вы были с ним, когда убили всех этих людей?

— Да. То есть…

Она замолчала, стараясь привести мысли в порядок.

Мюг Поульсен и Грюнер были мертвы к тому времени, как они нашли их. Она не знала, что делал Странге в тот момент, когда бывших солдат убили. А что касается Хельсингёра… Он вполне мог бы добраться до церкви Торпе в Вестербро до того, как там оказалась она, ведь она потратила много времени на дорогу и на борьбу с нерешительностью.

Брикс повернулся к Мадсену и сказал:

— Займитесь этим. Пока не получим доказательства его невиновности, он — подозреваемый. Лунд?

Она все еще пыталась сложить кусочки неправдоподобной головоломки.

— Лунд! — Он тронул ее за руку. — Или Рабен безумен, или Странге лжет. Я бы предпочел первое, но пока мы ничего не знаем, будем действовать по правилам.

Луиза Рабен сидела в больничном коридоре и смотрела на проходящих мимо врачей и медсестер. Перед палатой ее мужа стояли двое вооруженных полицейских. Они были не слишком разговорчивы, и ее это устраивало.

Неприятное, досадное воспоминание застряло в ее голове, как соринка в глазу: мокрый от пота Кристиан Согард на смятых простынях. Стыда она не ощущала, вины тоже. В ее поступке не было ничего, кроме глупости. Не было даже влечения. Лишь скука да инфантильное любопытство подтолкнули ее к тому, чтобы переспать с ним.

Она хотела только Йенса. И сегодня, и все эти дни, месяцы. Годы. Своей идиотской интрижкой с Согардом она просто стремилась наказать его. Бессмысленная, нелепая попытка.

Уже почти час Луиза ни с кем не перемолвилась ни словом. Она даже задремала, когда к ней подошла молодая женщина-врач со стетоскопом на шее и в зеленом хирургическом костюме под пальто, прикоснулась к ее плечу.

— Как он? — тут же очнулась от забытья Луиза.

— Спит. Скорее всего, проспит до завтра. — Она помолчала. — Но мы практически уверены, что он поправится. Он очень крепкий, молодой. И удачливый, — добавила она с улыбкой.

— Нет, удача не любит его.

— Ну, во всяком случае, сегодня ему повезло. Вы можете пойти к нему, если хотите.

Как она могла — после того, что было с Согардом…

— Лучше я приду завтра. За его вещами присмотрят?

— Он может проснуться, — произнесла женщина холодно и твердо. — Важно, чтобы он увидел рядом близкого человека.

У нее были большие внимательные глаза. Как у той женщины из полиции.

— Я провожу вас, — сказала врач тоном, не допускающим возражений.

Через пять минут она осталась наедине с Йенсом в его отдельной палате. В изголовье аппараты, мониторы. Сама будучи медсестрой, Луиза понимала, что означают показания приборов и что написано на табличке, висящей в его ногах. Да, ему действительно повезло. Два года назад, когда его привезли из Гильменда, его состояние было гораздо хуже.