Убийство деда Мороза

После того как епископа Нансийского посетил аббат Фукс и ему стало известно о попытке ограбления в Мортфоне, епископ решил приставить охрану к раке святого Николая. Он не хотел обращаться в полицию, отчасти опасаясь неуместных толков: Нанси слишком близок к Мортфону; но, главное, он вообще не слишком-то желал впутывать в это дело полицию. Тем более неприятно было ему прибегать к услугам частных сыщиков, которые вызывали у него неприязнь. Он поделился своими затруднениями с монсеньером Флораном, архиепископом Парижским.

С обратной почтой он получил письмо от архиепископа: там сообщалось, что из Парижа к нему послан адвокат Проспер Лепик. «О его проницательности, ловкости и такте рассказывают чудеса, — уверял монсеньер Флоран. — К тому же он большой умница. Что можно к этому добавить?»

Лепик прибыл в Нанси утром и обещал к трем часам явиться в епископство. Но вот уже десять минут четвертого, а Лепика нет как нет.

Зато объявился неожиданный гость, знатный португалец с неправдоподобным именем, маркиз де Санта Клаус, который просит, чтобы его приняли.

Тем хуже! Лепику придется подождать.

— Будьте любезны пригласить маркиза де Санта Клауса.

Портрет, который набросал секретарь, был верен. У маркиза оказался на удивление пронизывающий взгляд.

— Вы, конечно, оказались в нашем городе проездом?

Уголок рта и бровь знатного португальца еле заметно приподнялись.

— Да, проездом, монсеньер. Нынче вечером я надеюсь быть в Мортфоне…

Прелат вздрогнул.

— Позвольте полюбопытствовать, что вас привлекает в этой деревушке? С туристической точки зрения она не представляет собой ничего особенного.

Угол рта маркиза пополз еще выше.

— Монсеньер, меня весьма интересует тамошняя церковь. Если верить путеводителю Жоана, рака святого Николая очень богато украшена.

Епископ впился глазами в лицо посетителя.

— Ваши слова радуют меня, маркиз. В самом деле…

Тут он осекся. Гость так и подскочил на месте.

— Маркиз?.. Простите меня, ваше преосвященство, я, наверное, перепутал визитные карточки. Какая непростительная рассеянность!

Он достал бумажник, извлек из него визитку. Лицо монсеньера Жибеля выразило глубокое изумление.

— Как! Вы…

Маркиз поспешно приложил палец к губам, а затем сказал:

— Я… маркиз де Санта Клаус!

Золотая Рука

На двух соседних пригорках важно восседали две вороны. Семь-восемь детей растянулись в траве на берегу Везуза. Время от времени на поверхность воды, разевая рот, выскакивала рыба.

— Ночью пойдет дождь, — сказала одна девчушка, — в полдень кот матушки Мишель чесал у себя за ухом.

— Да нет же, — мягко возразила Катрин Арно, красивая девушка, которую мортфонские дети и подростки звали Золушкой. — Послушай!..

В ближней рощице раздавалось потрескивание. Это хрустели тонкие ветки на деревьях.

— К морозу, — сказала Катрин. — Вам не холодно?

По полю протянулись первые тени; смеркалось. В прозрачной воде четко отражалась арка моста. На середине реки виднелся зеленый островок, на котором рос тополь. Одинокое дерево напоминало мудреца, который размышляет в уединении. На мост вступил какой-то человек.

— Эй! Эй! — прокричал он и дружелюбно помахал рукой.

— Эй! Эй! — отозвались дети.

— Это Блез Каппель, — сказала малышка Мадлен Нойбах. — Я знаю, куда он идет.

— Ну и куда же? Скажи, раз ты все знаешь! — подхватил толстощекий карапуз, единственный мальчишка в компании.

— В Гондраж, в аббатство.

— А зачем?

— А вот этого не скажу.

— Потому что сама не знаешь.

— А вот и знаю, толстяк!

Мальчишка скорчил гримасу, девочка показала ему язык.

— Знаю, знаю и скажу, чтобы вы поверили. Блез Каппель ищет Золотую Руку!

— Золушка! Золушка! Расскажи нам про Золотую Руку!

— Да вы знаете.

— Все равно расскажи, Золушка.

По мосту в сторону Мортфона не спеша проехал велосипедист, за ним бежала собака.

— Ну ладно! — сдалась Катрин Арно. — Было это больше тысячи лет тому назад…

Дети переглянулись. Их воображению мало что говорило это число — тысяча лет. Для них это было чересчур давно.

— При сотворении мира, да, Золушка?

— Да нет же, глупышка! Мир к тому времени уже давным-давно был такой, какой он есть. В ту пору повелитель Варанжевиля…

— А, знаю! — воскликнула Мадлен Нойбах. — Я ездила с мамой в Варанжевиль. Это в той стороне, где Сен-Никола-дю-Пор, неподалеку от Нанси.

— Да, но пока ты не замолчишь, я не смогу рассказывать. Этот владетель Варанжевиля привез из Италии реликвию — кусочек пальца святого Николая. Много лет спустя король Рене Анжуйский [5] велел изготовить великолепный ковчег в форме руки, чтобы хранить эту реликвию.

— Он был красивее, чем рака в Мортфоне, Золушка?

5

Рене I Анжуйский (1409–1480), сын короля Людовика II Сицилийского, король Сицилии и Арагона, так никогда и не вступивший во владение своими королевствами.

— Гораздо красивее.

— Во сколько раз красивее?

— Не могу сказать. Это была рука, вся из золота, украшенная жемчугом, бриллиантами, сверкающими драгоценными камнями, понимаете?

— Такими камнями, как в витрине у ювелира Тюрнера?

— Еще лучше! И в Сен-Никола приходило множество людей, чтобы полюбоваться Золотой Рукой. Говорят, однажды на Троицу сошлось двести тысяч народу!

— Двести тысяч? Как же их разместили? Чем накормили?

— Подумаешь! — сказала Катрин. — Хлеб и сыр они принесли с собой в заплечных сумках, а спали на берегу Мёрта.

Катрин Арно была такая маленькая и худенькая, что в свои двадцать лет выглядела на пятнадцать. Огромные синие глаза на ее неунывающем личике были ясны, как глаза ребенка. Голову ее венчала густая копна волос, пышных и блестящих. Длинные мягкие локоны сверкали на солнце, как серебро, когда девочки для забавы принимались причесывать свою Золушку, приводя ее волосы в полный беспорядок. Сидя на лужайке в окружении этих проказниц, она была похожа на фею среди эльфов.

И все, что она рассказывала, выходило похоже на сказку. Золотая Рука короля Рене! Это была подлинная история, ковчег в самом деле существовал. Но насколько великолепнее, насколько прекраснее был тот ковчег, который воображали себе дети!