Убийство деда Мороза

Оставшись один, он неуклюже разделся. Он еле ворочал языком. В мозгу у него клубились винные пары.

— Эге-ге! Стряпня папаши Копфа оказалась хоть куда! Надо будет еще раз попробовать этого винца… как там его? Благодарное ромовинское? Нет, не то… Благородное… Вспомнил! Благородное амершвирское… Нет, опять не то! Ладно, хватит. Маркиз, да когда же вы придете в себя?

Его обволакивали последние волны опьянения: стены и мебель кружились вокруг.

— О мои благородные предки! — простонал маркиз де Санта Клаус.

И рухнул на подушки.

Внизу папаша Копф доверительно рассказывал Матиасу Хагену:

— Еще один тронутый решил откопать Золотую Руку! Ему и невдомек, что у него у самого золотая рука. Спохватится, когда придет время платить по счету.

— Старый пройдоха! — ухмыльнулся Хаген, дружелюбно пихая папашу Копфа локтем в бок.

Хозяин, похохатывая, сходил за бутылкой малиновой водки, остававшейся на столике маркиза, и наполнил две рюмки.

— Потолкуем серьезно, — сказал мясник. — Принести тебе для твоего лакомки завтра в полдень баранью ногу?

На другое утро, едва знатный португалец пришел в себя, он первым делом устремился в дом священника и нанес визит аббату Жерому Фуксу.

Священнослужитель прогуливался по огороду. Блез Каппель куда-то отлучился.

Бросив взгляд на визитную карточку, священник воскликнул:

— А, это вы, сударь мой! Вы…

— Маркиз де Санта Клаус! — поспешно перебил посетитель.

Священник посмотрел на него с хитрым видом.

— Монсеньер Жибель предупредил меня письмецом о вашем приезде. Поездка не слишком вас утомила? Неблизкий путь в Мортфон из…

— Из Лиссабона? — подхватил маркиз. — Да, в самом деле далековато.

Физиономия кюре расцвела еще больше. Приезжий ему нравился.

— Первым делом, господин кюре, — продолжал тот, — нам следует, если я верно осведомлен, разгадать загадку.

— Загадку? Скажите лучше — самую настоящую тайну! Каким образом напавший на меня человек мог ускользнуть из помещения на втором этаже ризницы, минуя лестницу и не оставив следов на рыхлой и влажной земле в саду? Вот уже неделю я ломаю над этим голову. Сами посудите…

Маркиз внимательно осмотрел ризницу, сад, комнату на втором этаже.

— Дело ясное, — пробормотал он после недолгого молчания.

— Вы уже нашли разгадку?

— Никоим образом. Я имел в виду просто, что ни из этой комнаты, ни с лестницы нет никакого потайного выхода, никаких лазеек — тут дело ясное. И в самом деле, обстоятельства бегства выглядят совершенно необъяснимо!

— А, вот видите!

— Да это же просто так говорится. Мы имеем дело не с ангелом и не с чертом. То, что один человек подстроил, другой может… Давайте рассуждать. Ваш обидчик удрал через окно, это представляется бесспорным. Ладно. Следовательно, он спрыгнул в сад, ступил на землю, в грязь. Но на земле нет никаких отпечатков. Даже если бы он додумался идти на руках или катиться кубарем, на почве остались бы следы, и вы бы их заметили. Велосипед? Вы бы обратили внимание на след от колес.

Маркиз задумался.

— Итак… — начал он.

— Итак? — подхватил кюре.

— Итак, я ничего не понимаю. Давайте спустимся, если не возражаете.

Маркиз исследовал стену под окном. Ни малейших повреждений. Впрочем, это не имело значения. Заложив руки за спину, он принялся расхаживать взад и вперед. Аббат Фукс уселся на тачку под навесом, пристроенным к ризнице. С разочарованным видом он провожал маркиза глазами.

— Все это самое настоящее чудо — не в божественном смысле, разумеется, но все-таки чудо.

— Простите мне мою настойчивость, господин кюре, но вы так-таки уверены, что на почве не было никаких отпечатков?

— Совершенно уверен. Мой ризничий Блез Каппель может вам подтвердить. А мы тщательнейшим образом исследовали землю, можете не сомневаться.

— Но этого быть не может! Должны же были остаться хоть…

Священник развел руками:

— Что я могу возразить? Не было следов. Я…

Он осекся. Маркиз уже не слушал его. Он смотрел в пустоту.

— Мы допустили ошибку, — сказал он. — Мы побоялись довести наше рассуждение до конца. Нам следовало сказать: он мог бежать только через окно. Значит, он непременно должен был оставить отпечатки на земле в саду. Как же могло случиться, что ни вы, господин кюре, ни Блез Каппель их не заметили? Что это за отпечатки ухитрился оставить непрошеный гость, которые невозможно обнаружить?

Оба помолчали. Маркиз поиграл своим моноклем. Наконец он объявил:

— Я могу объяснить вам это чудо. Оно совершенно детское!

Казалось, это слово необыкновенно его развеселило. Он разразился хохотом.

— Детское! Прежде всего такой вопрос: тот, кто на вас напал, был высокого роста, не правда ли? По меньшей мере, метр семьдесят пять?

— Именно так.

— Я был в этом уверен.

— Но как вы догадались? — удивился священник.

— Да попросту если бы он был пониже ростом, чем метр семьдесят пять, то на земле неизбежно остались бы такие отпечатки, что вы бы их заметили!

— Вот как? У вас необычный способ разъяснять загадочные явления.

— Сейчас поймете. Окно приподнято над землей на высоту…

— Два метра шестьдесят пять.

— Превосходно. Теперь представим себе, что человек ростом в один метр семьдесят пять сантиметров ухватился за край окна. Он повис на руках. На какое расстояние его ноги не достигают до земли?

— Ну… Метр семьдесят пять — рост человека. Добавим еще сорок сантиметров на руки. Итого, два метра двадцать пять. До земли этому типу недостанет сорока сантиметров.

— Вот эти сорок сантиметров, господин кюре, — объяснил маркиз, доставая из угла сарая ходули, сложенные там в большом количестве: такие ходули имеются во всех французских школах и благотворительных обществах. — Шестого декабря этот тип приходит сюда. Вы возглавляете шествие в честь святого Николая: он может орудовать совершенно спокойно. Он хватает ходули, проникает в ризницу, которая оказалась не заперта на ключ, поднимается в помещение на втором этаже и из окна спускает ходули на землю, а потом устраивает засаду — прячется в шкаф в ризнице. После нападения он, перепрыгивая через ступени, взлетает на второй этаж, вылезает из окна и, побарахтавшись на весу несколько секунд, нащупывает ногами упоры на ходулях. Затем ему остается только удалиться на ходулях, как какому-нибудь мальчишке, покуда Блез Каппель яростно роется в стенных шкафах зала, принадлежащего благотворительному обществу. Разумеется, он оставил отпечатки — углубления от ходулей в земле. Но как раз такие отпечатки не могли вас насторожить: вы же искали следы подошв. Тем более, господин кюре, что у вас здесь ежедневно бывают дети, и вы привыкли, что они в любое время дня шныряют на этих деревяшках по вашим аллеям. Вы обратили на отпечатки не больше внимания, чем хозяйка — на следы кур и уток у своего порога.

— Ах ты Господи! — простодушно воскликнул священник. — Ну конечно, там было много дырок от ходулей. Они тут круглый год. Их не видно только тогда, когда земля совсем пересыхает. И впрямь, дело-то детское.

А вот чтобы до этого додуматься, нужна была не детская сообразительность. Но маркиз и в торжестве был скромен. Он лишь улыбнулся.

Затем он пожелал рассмотреть анонимное письмо, которое пришло в начале предыдущего месяца. Оно не внушило ему никаких важных мыслей. Тогда он попросил, чтобы ему показали раку святого Николая. С нее разговор свернул на Золотую Руку.