Убийство Морозного Короля

— Что я только что натворила? — ругала себя Эйра, отходя от ледяного дома. — Неужели это была благодарность за починку очков моего отца? — Но король знал толк в прикосновениях и поцелуях. Ей стало интересно, на что еще способны его ловкие пальцы, если они были без одежды.

На небольшом участке безлесной земли стояло не менее дюжины ледяных домов, в каждом из которых проживало несколько семей. Ее отец и Сарен жили в одном из них на краю временной деревни, рядом с домом Морозко. Он выбрал дом достаточно близко, чтобы присматривать за смертными, пока они с королем выясняли, действительно ли подменыши завладели кем-то из детей.

Когда Эйра пробиралась по снегу под звездной ночью, сверху ее внимание привлекли белые крылья. Адаир опустился на землю и приблизился к ней. Он приземлился ей на плечо, удивив ее. Раньше он ничего подобного не делал, и его когти впились в ее плечо, но не больно. Когда его ярко-оранжевые глаза изучали ее, щеки снова стали горячими, когда она поняла, о чем он думает.

— Не смотри на меня так, — прошептала она. — Я ничего не делала, просто занималась своими делами с королем. — Сова медленно моргнула, словно не веря ей. — О, прекрасно, я собиралась позволить ему изнасиловать меня всеми способами, какими он пожелает. Не то чтобы тебе хотелось об этом слышать, но, похоже, я ничем не отличаюсь от других дев. — Она бы призналась Сарен, но ее подруга была убита горем.

Адаир наклонил голову, его оранжевые глаза светились.

— Да, в этом есть что-то неправильное! Большинство девушек хотели Морозко, потому что он король, или чтобы получить его подарки, стать королевой, заставить его влюбиться. Я же хочу его только потому, что он, возможно, начинает быть мне небезразличен. — Эйра прикрыла рот рукой, чтобы остановить поток слов и не опозориться еще больше. Она сузила глаза, изучая его, пока он наблюдал за ней. — Ты видишь в нем что-то хорошее, не так ли? В противном случае ты бы меня прогнала, не так ли?

Адаир ухнул и захлопал крыльями, снова взлетая. Но он не покинул ее, а лишь проводил к временному жилищу отца. Он был такой же округлой формы, как и ее, с глыбами льда вокруг. Черная завеса закрывала большое отверстие в центре.

Эйра пригнулась, отдернула занавеску и вошла внутрь. Ее отец сидел у потрескивающего огня в центре дома, укрывшись меховым одеялом, и вырезал деревянную фигурку. Большая часть вещей, привезенных Сарен, видимо, осталась в санях, потому что в доме не было ничего, кроме двух мешков, корзины с фруктами и сушеным мясом, фляги с водой и одеял. Сарен крепко спала на одной из подстилок, повернувшись к ним спиной.

— Привет, дочка. Я надеялся, что ты заглянешь ко мне, — с улыбкой сказал отец Эйры, глядя вверх, где он колол дрова.

— Я рада, что ты присматриваешь за ней, папа, — пробормотала Эйра, опускаясь рядом с ним.

— Она для меня как вторая дочь.

— Я бы хотела поговорить с ней, но мне нужно дать ей время. — Сарен была молчалива во время путешествий, когда они встречались на привалах. Ее глаза не были такими опухшими, но она продолжала смотреть на свои руки.

— Она придет в себя. Я некоторое время ни с кем не разговаривал после смерти твоей матери. — Он обхватил Эйру, притягивая ее к себе.

— Ты и сейчас ни с кем не разговариваешь. — Ее губы приподнялись, и она положила голову ему на плечо.

— Как отец, как дочь. — Может, в их деревне и считают ее отца другим, но она не променяла бы его ни на что на свете.

Эйра отпустила его и посмотрела на корзину с фруктами и сушеным мясом.

— Ты достаточно поел? Я могу попросить кого-нибудь из стражников принести тебе что-нибудь еще.

— Я в порядке. Я уже наелся. — Он похлопал себя по животу и увеличил его, заставив ее тихонько рассмеяться.

Эйра еще долго болтала с отцом, а потом пошла к Сарен. Она выглядела такой юной, когда спала, ее золотистые волосы разметались вокруг нее. Эйра опустилась перед подругой на колени и поцеловала ее в лоб.

— Я проверю тебя завтра и помолюсь сегодня за Петре.

Сарен приоткрыла глаза и испустила небольшой вздох.

— Спокойной ночи.

Эйра попрощалась с отцом и направилась обратно к своему ледяному дому. Когда она смотрела на деревья, Адаир издал громкое уханье. Она помахала рукой в воздухе, умоляя его замолчать.

Когда она подошла к ледяной хижине, то засомневалась, хочет ли она, чтобы Морозко спал или бодрствовал. Часть ее надеялась, что он ждет, когда она закончит то, на чем они остановились. Ах, Эйра! Ты можешь быть такой глупой.

Отдернув занавеску, она проскользнула внутрь и застала Морозко в одиночестве, расхаживающего взад-вперед, точа свой клинок. Она глубоко сглотнула и провела пальцами по горлу. Неужели известие Андраса означало, что ее смерть должна произойти именно в эту ночь?

— Это не для тебя, Эйра. — Он поднял голову, его лицо было серьезным. — Я не хочу причинить тебе вреда. — Игривая насмешка не прозвучала, как она ожидала.

Эйра нахмурила брови и сделала шаг к нему.

— Все в порядке?

— Нет, не в порядке. Мои подозрения оправдались. Ни один ребенок в деревне не боится огня. Стражники приносили всем еду, и все они были рядом с пламенем, и на их лицах не было страха. По моей версии, это потому, что они находятся в человеческой оболочке. Возможно, подменыши считают, что так они защищены, что никто не будет им угрожать, если они не знают, кто они такие.

— А может, с ними все в порядке. Возможно, они не входили ни в одного из детей. — Она придвинулась к нему ближе и прижала руку к его груди, неожиданно ощутив, как под ее ладонью бьется его сердце. — Мы найдем способ. Вместе.

Морозко посмотрел на нее сверху вниз — глубокая морщина пролегла между его бровями, когда он изучал ее.

— Кроме стражников, мне еще никто не предлагал помочь защитить Фростерию. Тем более дева.

— Возможно, потому, что ты никогда никого не позволял, — поддразнила она с улыбкой. — Но, полагаю, я тоже не позволяю, так что мы одно и то же.

— Не думаю, что ты совершала что-то столь же жестокое, как я.

Эйра и не думала, но это не имело значения. Пока его сердце продолжало биться о ее руку, она думала об их предыдущем моменте вместе. — О том, что случилось раньше. Между нами. Как ты думаешь, это была ошибка?

Морозко изогнул бровь и бросил клинок на землю, прижав ее к стене.

— Ошибка? Я не совершаю ошибок, птичка. Не тогда, когда речь идет об удовольствии. — Он приподнял ее подбородок и провел большим пальцем по коже. — Если я прикасаюсь к тебе, то только потому, что так решил, и потому, что ты этого хочешь.